12o
Эта женщина пришла ранней весной в редакцию в первый раз просто с объявлением. Оно было коротким: «Прошу за вознаграждение сообщить местонахождение моего сына Петровского Аркадия Федоровича, 1981 года рождения. Ушел из дома 21.02.2002 года». Пришлось ей объяснить, что подобная информация может быть опубликована лишь по согласованию с правоохранительными органами. Светлана Викторовна (мама Аркадия. — Ред.) скорбно кивнула головой, собрала все документы и ушла.
Второй раз мы с ней встретились случайно, в общественном транспорте, уже в начале сентября нынешнего года. Она меня узнала в троллейбусе, попросила уделить ей внимание и, уже сидя с ней в скверике на ул. Ленина, я записал ее поистине удивительный рассказ.
Проблема Светланы Викторовны заключалась вот в чем. В 1999 году ее сына Аркадия призвали служить в армию, в войска ПВО. Буквально за год до этого события умер его отец, мать фактически осталась одна. На втором году службы Аркадия она прислала ему в часть на Одесщине письмо, в котором извещала, что выходит замуж за старого друга их семьи Виктора Васильевича.
Реакция сына была потрясающе некорректной. Он написал ей сумбурное, длинное письмо, умолял не торопиться с этим решением, взывал к памяти отца. Но Светлана Викторовна решила не уступать сыну, кроме того, немалую роль сыграли и обстоятельства материального свойства: старенькую квартиру с новым мужем решено было продать и на общие деньги купить «сталинку» в центре города. Что и было сделано. Как же, возникает однако резонный вопрос, квартиру продали без согласия сына? Соль в том, что он был прописан на ул.Горпищенко, в доме бабушки по отцовской линии.
Итак, Аркадий вернулся со службы, и в доме сразу же начались скандалы. Ну, никак не складывались отношения с отчимом! Дошло до того, что сын даже обедал и ужинал в своей комнате, принципиально не хотел сидеть с Виктором Васильевичем за одним столом.
Так вся эта бодяга и тянулась до февраля 2002 года. Участились кухонные разборки, но последней каплей, переполнившей чашу семейного раздора, было письмо отчима с жалобой на Аркадия по месту его новой работы, на имя владельца автомастерской.
21 февраля Аркадий домой не вернулся, а через трое суток совершенно обезумевшая мать уже поставила в известность о своей беде участкового милиционера.
В полном неведении о местопребывании Аркадия прошла весна, наступило лето. Всем родственникам давно были отосланы письма в Москву и в Белоруссию: а вдруг, рассуждала мать, он у дядек с тетками отсиживается?
Но вот пришли ответные письма и телеграммы, а беда и не думала покидать дом Светланы Викторовны. В июле она слегла. Все тело ее на нервной почве, как сказал врач, покрылось красными пятнами, кое-где образовались нарывчики. Лечилась она целый месяц, даже ездила к бабке под Бахчисарай. Та выслушала всю историю и дала зеленого цвета мазь, сказав, что хотела бы еще разок ее осмотреть, пусть, мол, в августе приедет.
20 августа Светлана Викторовна собралась в дорогу. Она действительно вылечилась. Только на спине, животе и на правой руке остались лиловые одиночные пятнышки.
…Бабуля, что-то бормоча, возжгла лучину, занавесила окна темным покрывалом и попросила Светлану Викторовну раздеться. Долго ее осматривала и затем сказала: «Ну что ж, голубка, вещий знак один есть. Гляди-ко сюда». Она подала ей маленькое зеркальце и попросила через него глянуть на свое отражение в большое старинное зеркало, висящее в прихожей.
Прямо под своей левой лопаткой Светлана Викторовна увидела какой-то красноватый знак, по размытым очертаниям похожий на «РЖ».
— И что это означает? — спросила она у старухи.
Та вынула колоду карт, раскинула девять первых и сказала: «Ты, голубушка, не расстраивайся. Возле большой реки живет твой сынок. А поселение поищи на родине его друзей служивых».
…Дома Светлана Викторовна решила посмотреть армейскую записную книжку сына, он ее хранил и изредка кому-то из друзей писал. И уже на третьей страничке обнаружила запись: «Ржев, ул. Пролетарская, 11-а, Бабкину Лехе». Сопоставила с «картинкой» на своем теле и все поняла. Она тут же села за стол и набросала коротенькое письмо сыну. Она прекрасно понимала, что ее действия эфемерны и, может быть, неподвластны привычной житейской логике. Но ведь это был хоть какой-то, но выход, как говорится, чахлая, но соломинка…
В письме она умоляла сына вернуться и предложила хороший вариант размена квартиры. Опустила письмо в почтовый ящик, и с того момента ее жизнь была разделена ровно на две половины — до получения почты и после…
Сын вернулся домой через 20 дней. Осунувшийся, с нездоровым цветом лица. Сказал, что в порыве гнева после объяснения с владельцем фирмы отбил телеграмму другу на Волгу и, получив по схеме «до востребования» ответ, улетел в Москву. А оттуда уже поездом — до города Ржева. Но буквально на третий день пребывания в гостях заболел, как потом выяснилось, желтухой. Провалялся в больнице, а по выходе из нее решил немного подзаработать в паре с другом, который чинил холодильники на дому. А вскоре и письмо материнское подоспело…
Долго в ту ночь на кухне изливали душу и мать, и сын. Пришли к выводу, что размен квартиры — это очень хороший выход, а в отношениях с отчимом нужно все-таки быть более терпимым. Тот тоже, как говорят, «не сахар» по особой причине: 12 лет «автономки» на подлодках на Северном флоте не могут не отразиться на нервах человека…
Что же касается таинственного знака на спине у матери, тут кое-что так и осталось материнской тайной. Просто сказала Аркадию, что по записной книжке все и рассчитала, а написала наобум.
Но мы-то знаем, что ей был дан таинственный знак. Кем?
