17o
— Вас обвиняют в активном вмешательстве в формирование парламентского большинства. Вы считаете нормальным такое положение вещей, когда представитель одной ветви власти занимается делами другой?
— Я хочу сказать, что администрация Президента и глава администрации, то есть я, не влияем на создание парламентского большинства. Если есть некоторые вопросы, которые я согласовываю с фракцией, представляющей партию, которую я возглавляю, имею в виду СДПУ (объединенную), то это не означает, что администрация влияет. Да, мы совещались, мы принимали решение на политбюро партии относительно условий вхождения в большинство. Но это абсолютно нормальное дело, и здесь действовал председатель партии, а не глава президентской администрации.
Президент заявил, и эта позиция должна поддерживаться главой его администрации, что я, собственно, и делаю, что он не формирует большинство. Да, Президент заинтересован, чтобы большинство, которое возьмет на себя солидарную ответственность за деятельность правительства, было создано. Но это личное дело каждого депутата. Я уже заявлял, что я бы хотел услышать, чтобы кто-то из депутатов мог заявить, что Медведчук давил на него, чтобы он входил в большинство или осуществлял другие действия. Насколько мне известно, таких заявлений не было никогда.
— Но есть другие заявления, в частности от «Нашей Украины», о том, что парламентские выборы выиграли одни политические силы, а государством руководят другие. Очевидно, это камень и в ваш огород, поскольку ваша партия не была среди первых, выигравших выборы в парламент. Как вы относитесь к таким словам?
— Я абсолютно нормально отношусь ко всем словам, которые сегодня раздаются от лидеров «Нашей Украины». Так как я понимаю, что им надо что-то говорить. Делать они не могут, и это они демонстрировали на протяжении всего периода после выборов. Я думаю, общество убедилось, что дальше разговоров представители «Нашей Украины» не пошли.
А относительно того, что одна сила победила, а другая влияет на власть, я с этим категорически не согласен. Во-первых, они не являются силой, победившей на выборах, они победили лишь по партийным спискам. И честь им и хвала за это. Но не надо забывать, что решение дел в Верховной Раде, влияние на законодательную деятельность осуществляются большинством народных депутатов, а это 226 голосов.
Я хотел бы привести пример Словакии, где на выборах победила партия Мечиара, но она не вошла в коалицию, формировавшую правительство. Я хотел бы привести пример Германии, где победили ХДС/ХСС, а не социал-демократы, но социал-демократы договорились с «зелеными», и потому именно им принадлежит правительство и у них есть влияние на власть.
Я думаю, что Виктору Андреевичу и другим представителям «Нашей Украины» надо изучать историю политической жизни Европы, и тогда они поймут, что надо не только говорить, но и что-то делать. Пока что эта политическая сила абсолютно ничего не делает, кроме дестабилизации, которую она вносит в общество отдельными заявлениями и действиями.
— Например?
— …Уже давно предлагалось, что надо объединиться всем демократическим силам, которые стоят на рыночных основах. Таких депутатов около 340-350 в парламенте. Почему амбиции одной политической силы мешают это сделать? Все другие, кроме «Нашей Украины», решили объединиться, и они объединились. И, поверьте мне, большинство есть, оно о себе заявило и теперь заявит о конкретных делах. Не распределением должностей, а тем, что оно возьмет на себя ответственность и будет действовать в законодательном русле. Вы помните, как это было в 2000 году?
Относительно конкретных примеров, о которых вы спрашивали. Очень опасными являются действия отдельных лидеров «Нашей Украины», которые в один день заявляют о диалоге с властью и стараются, как они заявляют, наладить конструктив со всеми политическими силами. На следующий день подписывают заявление, которое оскорбляет прежде всего тех, кто это заявление подписывает. Поскольку там есть не просто безосновательные обвинения в адрес действующей власти, а и такие, которые ставят в укор авторитет государства. И за такие подписи надо нести ответственность.
Поэтому говорить о том, что эта политическая сила несет конструктив в общество, я бы не стал. Наоборот. Поэтому этим лидерам надо одуматься, вспомнить свои обещания во время избирательной кампании и продемонстрировать их на конкретных делах. А то так: в один день — радикальные заявления, не имеющие ничего общего с реальностью. Постоянно говорят об экономическом кризисе в государстве. Какой экономический кризис — это 19 % реального роста доходов за 8 месяцев при дефляции 3,8 %? Может, в 2000-м были другие показатели? Нет. Сегодня они в 2-3 раза лучше, чем были год-два тому назад. Или раздаются другие заявления — о том, что надо срочно менять власть. Это ответ на инициативу Президента о проведении политической реформы, о которой говорили все политические силы, а теперь об этом забыли.
Есть безосновательность, огульность, за которыми просматривается одно стремление прийти к власти, взять власть. Это абсолютно нормальное желание, но во время, предусмотренное Конституцией. Другого времени ни для одной политической силы не будет.
— Многие расценивают заочные дискуссии Медведчука и Ющенко как тренировки перед президентскими выборами. В чем суть противостояния или даже конфликта между «Нашей Украиной» и СДПУ (о) и их лидерами?
— Никакого противостояния СДПУ (о) не создает. Наши предложения по первому дню работы нового парламента свидетельствовали, что мы стоим на конструктивной позиции. Более того, со стороны Медведчука нет никаких амбиций по отношению к Ющенко и вы видите, что ни одного категоричного высказывания в ответ на звучащие с другой стороны не прозвучало, так как я прежде всего уважаю себя.
Более того, у нас есть много общего в программах и действиях и нам надо совместно работать. Но если одна политическая сила считает, что все может крутиться вокруг нее, то это неправильно. Поскольку если бы блок «Наша Украина» имел в парламенте 226 голосов, то и не было бы вопросов, все бы работали на тех условиях, которые выдвинуло такое большинство. А если такого нет, то чего-то требовать бессмысленно и безосновательно.
— Президент сказал, что до конца октября должны появиться предложения относительно коалиционного правительства. Означает ли это, что дни правительства Кинаха и лично премьера сочтены?
— Нет, не означает. Есть четкая позиция Президента, которая была провозглашена 24 августа: создавайте большинство и берите ответственность за формирование коалиционного правительства. Каким образом это будет происходить, какие будут предложения от фракций и групп, Президент увидит и выполнит свое обещание. Будет при этом коалиционное правительство возглавлять Кинах или кто-то другой, будет зависеть от фракций, которые возьмут на себя ответственность. Я знаю одно и категорически это утверждаю: Президент выполнит свое обещание.
— Как вы лично считаете — нужен новый премьер?
— Я лично считаю, что Анатолий Кинах справляется со своими обязанностями, и на месте депутатов я бы действительно сформировал коалиционное правительство, но под его руководством. Но как будут считать депутаты, это их дело, мы в это не вмешиваемся, но будем поддерживать.
— Теперь к другой теме, «горячей» в последние дни, а именно: политической цензуре. Ваша фамилия и администрация Президента вообще упоминаются часто. Обвинения в том, что беспрецедентная политическая цензура началась именно тогда, когда вы пришли на должность главы администрации…
— …Я хотел бы сказать, что обвинения в адрес администрации Президента, ее руководителей безосновательны. Я знаю о встрече журналистов, знаю о письме, которое они утвердили, я с ним ознакомился. Там есть один недостаток — нет конкретных примеров. Пусть приведут один пример вмешательства Администрации. Пусть приведут такой пример вмешательства в деятельность телеканала, или радио, или печатного средства массовой информации. Если они будут приведены, то мы будем их рассматривать, и я, как глава администрации, обещаю, что лица, которые имеют к этому отношение — к этим безосновательным на сегодня обвинениям, — будут привлечены к ответственности. На сегодня я ни одного примера такого вмешательства или установления политической цензуры не знаю.
— Вы имеете в виду письменное подтверждение?
— Почему письменное? Пусть устное, пусть корреспондент придет ко мне и скажет, что меня принуждали делать то или это. Безусловно, мы этот факт проверим, если это будет касаться администрации Президента, и примем строжайшие меры, если это будет зависеть от нас и будет касаться представителя администрации.
Но мне кажется, что журналисты сегодня настолько свободны в высказываниях, в творческом процессе, что, как минимум, в оппозиционной печати такие примеры появились бы. Но кроме «темника» Томенко — ни одного заявления о давлении, которое можно назвать политической цензурой, нет. Какие сегодня есть препятствия, например, чтобы опубликовать такие доказательства причастности администрации Президента в газетах «Сельские вести», «Коммунист», «Товарищ», «Грани», «Свобода»? В конце концов в вашей радиопрограмме или программе радио «Свобода»?
Почему нет примеров, а лишь раздаются безосновательные обвинения? Не нравится Медведчук? Я воспринимаю это, меня не все должны любить. Я считаю, что я — на своем месте и делаю дело качественно и эффективно. И именно поэтому меня так недолюбливают многие из оппозиции. Ну что ж, это, наверное, и является оценкой моей эффективности на этой должности.
— Кое-кто оценивает ваш уровень влияния на СМИ, на экономические и политические процессы с уровнем влияния Павла Лазаренко. Для вас это тоже комплимент?
— Придумавшие такое сравнение хотят обвинить меня в тех или иных процессах, свойственных Павлу Ивановичу Лазаренко. Но я хочу напомнить, что Павел Иванович влиял только на то, что его интересовало, — это экономика и деньги, и именно поэтому это является предметом рассмотрения правоохранительных органов не только в Украине. Поэтому сравнение это я воспринимаю как старания поинтриговать и облить меня очередной грязью. Но я к грязи привык, я человек сильный и могу сказать всем, кто старается это сделать: не дождетесь.
— Когда только начался кассетный скандал, Президент категорически отрицал существование записей. Потом — через год, через два — заявления были уже не такими категоричными, даже признавалось, что записи могли быть. Какое отношение администрации Президента сейчас к пленкам, учитывая, в частности, то, что их признает, часть их, американская сторона?
— На мой взгляд, отношение Президента к этим записям не изменилось. И я не вижу разницы в высказываниях Президента год-два тому назад и сейчас. Если вы имеете в виду запись телефонного разговора, о которой говорят американские представители — о разговоре Кучмы и Малева… Когда я встречался с Элизабет Джоунс, мы это обсуждали. Ну, во-первых, насколько я знаю, Президент заявлял, что не помнит такого разговора.
Во-вторых, те расшифровки, которые печатаются в интернет-изданиях, касаются в определенной степени и меня. Там есть разговоры, в которых я принимал участие. Я знаю, как минимум, два примера таких расшифровок, где я действительно принимал участие в разговорах с Президентом в его кабинете и где, кстати, вы сейчас записываете это интервью. Но я точно помню, что то, что распечатано, не говорилось ни мною, ни Президентом. Скажем, там шла речь о Закарпатье. Но было перекручено многое о президентских выборах, о каких-то расчетах и тому подобное. Я хорошо помню разговор. Но в мои уста, в уста Президента вложили совсем другие вещи. Меня эти расшифровки удивили давно. Потом даже шутка появилась, что можно заказать расшифровку разговора Президента с тем или другим человеком и это будет стоить столько-то или столько-то.
При нашем уровне развития техники это абсолютно нормальное дело. Я привел все эти примеры Элизабет Джоунс. И я также спорил с нею на юридическом уровне. Во-первых, не существует выводов, которые бы на 100 % подтвердили аутентичность. Во-вторых, если они есть, то они сделаны с нарушением процедуры. Так как для исследований нужны так называемые свободные образцы голоса. У американской стороны их не могло быть. Они могли взять интервью Президента или что-то другое, но не было этих свободных образцов, которые должны быть взяты в соответствии с нормами процессуального законодательства.
Поэтому я сказал, что, безусловно, хотелось бы посмотреть на эти выводы. И второе — они не могут быть основой для построения отношений между двумя странами. И даже если условно такой разговор был и чем-то подтверждается, это не может быть причиной для того, чтобы изменять отношение к Украине. Поскольку надо, как минимум, доказать сам факт.
Сейчас я занимаюсь созданием условий для работы экспертов, которые должны прибыть 13 октября. И я подтверждаю открытость Президента относительно производства и экспорта «Кольчуг». Экспертам будет продемонстрировано абсолютно все. На сегодня я могу категорически утверждать, что этого (продажи. — Би-Би-Си) не могло быть.
— На этих кассетах, точнее, расшифровках, упоминаетесь и вы, в частности в разговорах Кучмы и Деркача …
— … и Кравченко с Кучмой. Я же читаю их!
— Я хочу сейчас коснуться лишь разговора Кучма — Деркач и утверждений о том, что вы вроде бы длительное время были агентом КГБ и имели прозвище «Соколовский»…
— Вы знаете, это полный абсурд, который ничего большего, чем смех, у меня не вызывает. Наверное, в те времена Леонид Васильевич Деркач и Юрий Федорович Кравченко очень меня любили, за что — не знаю. За любую «любовь» я признателен им до сих пор. Один говорил, что я получил 7 или 8 лет срока наказания за хулиганство и грабительские действия. Я думаю, что правовая система Советского Союза и Украины может достаточно предъявить документов о том, где я мог быть, чем я занимался. Мою биографию знают многие в стране, я окончил юридический факультет, и мои однокурсники сейчас работают во всех областях Украины. Это первый абсурд, который, извините за выражение, «втюхивали» Президенту Украины, но при этом говорили, что все документы исчезли. Но я хочу сказать, что ни одно уголовное дело не исчезло, все написано и все подтверждено.
А относительно Леонида Васильевича, который вроде что-то утверждает… Я не знаю, я же не могу обвинять этих людей. Учитывая то, что я говорил уже относительно расшифровок, разговоры по факту будто были, но по обстоятельствам будто их и не было. Я могу предположить, что и те все разговоры, которые вы упоминаете, были лишь в принципе, но не в деталях. Относительно агента — ну, здесь комментарии излишни. Я хочу увидеть то средство массовой информации, которое это опубликует. Чтобы я мог это опровергнуть в судебном порядке. Я буду защищаться.
Возможно, это связано с теми делами, которые я вел как адвокат — и дело Стуса, о котором так много говорят, и другие. Действительно, оформлялся соответствующий допуск к таким делам, поскольку там были секретные материалы, и такого человека проверяли. Такие адвокаты были во всех юрконсультациях, и в Киеве, и по всей Украине.
Я еще раз повторяю, что я всегда честно относился к своим адвокатским обязанностям. И адвокаты, в том числе времен Советского Союза, мне за это признательны, ведь уже в четвертый раз избрали председателем Союза адвокатов Украины. Я думаю, они лучше знают, как Медведчук в те времена защищал, в том числе и политических заключенных, и как он относился к своим профессиональным обязанностям.
Все это из той же серии, как меня «любят» отдельные политические силы и стараются вылить грязь на меня. Но я всем им хочу напомнить, что сегодня я — государственный чиновник, глава администрации Президента. И я все сделаю для того, чтобы выполнять эти полномочия в соответствии с конституционными обязанностями. И никакая грязь не будет мешать мне это делать. Все это больше из сферы шантажа. Так как — чтобы вы знали — информация, которую упоминаете, мне передавалась на протяжении последних двух месяцев с пожеланиями, чтобы я остановился в своих действиях на этой должности, активных действиях, которые я осуществляю относительно оппозиции и относительно защиты интересов Президента. Даже за несколько дней до появления этих материалов в интернете мне передавали пожелания с тем, чтобы я остановился. Но я хочу сказать, что я не остановлюсь, я буду идти только вперед, и так будет всегда.
— Что вы имеете в виду — вперед? Вы хотите быть премьером, Президентом Украины?
— Я хочу сказать, что той власти, которую я имею сегодня, и тех обязанностей, которые я выполняю, мне вполне достаточно. Чем эффективней и качественней я здесь буду действовать, тем больше у меня будет авторитета. Сегодня я менеджер и хочу доказать, что справляюсь со своими обязанностями на «отлично». А все остальное — в будущем посмотрим.
