Предсказание

Рубрику ведет Леонид СОМОВ

«То, что в одном веке считается мистикой, то в другом становится научной истиной» (Парацельс)

Я всегда с интересом читаю в «Славе Севастополя» рубрику «Хотите верьте…» и давно собираюсь написать вам. Случай, который произошел со мной в далеком детстве в первый день (вернее, в первые часы) начавшейся Великой Отечественной войны, знают все мои родные и близкие друзья, но писать об этом раньше было как-то не принято… Кроме того, люди боялись прослыть, мягко говоря, «не от мира сего…»

А теперь по порядку. Муж моей сестры был военнослужащим и в конце 1939 г. его послали в Западную Украину. Я уехала еще ребенком вместе с ними, жили мы в Тернополе, снимали часть домика в частном секторе. Улица наша кончалась крутым обрывом, и внизу в овраге размещалась какая-то воинская часть.

22 июня 1941 г. в 4 часа утра мы проснулись от гула самолетов, пулеметной очереди и взрывов. Все соседи «высыпали» на улицу, глядя на черную массу самолетов в небе. Вначале решили, что это учебная тревога и учебные стрельбища (перед войной часто проводились такие тревоги, но об этом диктор объявлял по радио, заранее успокаивая население).

Включили радио, но оно молчало. По самолетам явно били зенитки, а с самолетов производился обстрел, в основном по воинской части внизу. Все наши соседи — западные украинцы — наперебой утверждали, что это война, а мы, советские люди, убеждали их, что такого быть не может, это учения, мол, идут.

Самолеты улетели, а внизу в овраге что-то горело, метались люди… Меня отправили спать (вернее, досыпать), а взрослые еще оставались на крыльце в недоумении…

Я уже закрыла глаза, как вдруг раздался спокойный, но властный голос: «Лиля, скажи всем, что это война, и закончится она в мае 45-го».

Я в испуге села в кровати, но тут же свалил сон, и я упала опять на подушку. Проснулась, когда ярко светило солнышко, щебетали птицы в кустах малины, было спокойно и тихо. О своем «сне» я совсем забыла, на 12 часов у меня были билеты на детский спектакль в театр, и, позавтракав, я быстро стала собираться.

Вдруг за нами приехал на военной машине муж сестры, велел собрать все документы и деньги (никаких вещей не разрешил брать) и увез нас всех к друзьям, которые жили в центре города. Хорошо помню, когда по радио объявляли начало войны, был повторный налет немецких самолетов. О сне или видении я напрочь позабыла.

30 июня, т.е. на девятый день войны, мы эвакуировались последним эшелоном, взорвав позади себя мост и железнодорожное полотно. Было страшно. Теплушки были забиты в основном женщинами с детьми и стариками. Все бурно высказывались по поводу начавшейся войны. Говорили: «Да эта война на два дня! Мы быстро разобьем немцев!» Кто-то, вздохнув, сказал: «Как знать, когда она закончится?!»

И тут я вдруг даже вздрогнула, вспомнив, что мне было сказано во сне в 4 утра 22 июня 1941 года.

Когда я поведала родным свой «сон», мама и все женщины в вагоне рассмеялись, опять начались высказывания, что такого не может быть. «Ну пару месяцев — и все будет кончено, мы разобьем этих гадов», — говорили все.

Мы эвакуировались в Среднюю Азию, проходили первые годы войны, и зимой 45-го мои родные стали уже говорить: «Очевидно, сбудется, Лиля, скоро твой сон».

9 мая 1945 г. мы праздновали победу со слезами на глазах (у меня погибли родной брат 19-ти лет и 17 двоюродных братьев) и вспоминали удивительное предсказание 11-летнему ребенку.