21o
Многие просто не задумываются над тем, какие сокровища хранятся в самом центре города. Возможно, потому, что само понятие «сокровища» для каждого разное: кто-то видит картину, а кто-то лишь позолоту на ней. Но в Художественном музее им.М.П.Крошицкого есть и то, и другое.Музей часто проводит выставки. Но выставленные напоказ произведения искусства — далеко не все, что имеется в нем. Львиная доля шедевров покоится в музейных хранилищах, терпеливо дожидаясь своего «публичного» часа. Главная тому причина — теснота. Музею не хватает территории, на которой бы он мог как следует развернуться. Фонды за годы работы выросли от трех до девяти тысяч экспонатов.
От меркантильного и суетного мира отделяют их решетки, железные двери, многочисленные замки, системы сигнализации. Также контролируют обстановку работники правопорядка. Под бдительным контролем большинство экспонатов прожили десятилетия, а иные — века. За долгие годы менялась их ценность. У истории, как известно, своя мерка: что стоило копейки, с налетом времени стало состоянием. И наоборот.
Главный хранитель музея Г.В.Лесич (на снимке) исполняет свои обязанности более тридцати лет. Когда-то она окончила Ленинградский институт живописи, графики и архитектуры им.Репина. Галина Владимировна — тонкий знаток и преданный ценитель произведений старины.
— Но вещь мало приобрести, — рассказывает Г.В.Лесич, — о ней необходимо собрать полные сведения: чья, откуда, какая у нее была судьба. Иногда это получается довольно-таки скоро, а иногда исследования заходят в тупик.
Мы смотрим на набор хрустальных бокалов 30-х годов XIX века, на них стоит герб рода князей Голицыных. Почему-то в воображении рисуется картина, как чья-то белая рука, унизанная фамильными перстнями, берется за ножку бокала…
— Пока мы не знаем, кому конкретно из рода Голицыных они принадлежали, — поясняет Галина Владимировна. — Ведь у этой знатной фамилии была богатая родовая ветвь. На сегодняшний день исследования привели в Польшу. Ждем ответа на запрос.
Старинные вещи требуют определенных условий хранения: низкой влажности, температурного режима. Особенно важно это для живописных картин. В музейных хранилищах есть очень давние полотна — конца XVI, начала XVII веков. В небольшом узком помещении на специальных полках они скромно выстроились в ряд. Ориентироваться, где какая вещь находится, Галине Владимировне помогают специальные журналы учета и опыт, сложившийся за тридцать лет. Многие рамы древних картин — «родные», деревянные, с узорами, с позолотой.
— И хотя мы располагаемся в неприспособленном для музея помещении, нам удается создавать приемлемые условия, — продолжает экскурсию Г.В.Лесич.
Но были в истории музея дни, заставившие всех немало поволноваться. Один раз хранилища заливало (прорвало старые трубы), а однажды сточные ливневые воды чуть не залили подвальные помещения. К счастью, и в первом, и во втором случае меры по спасению были приняты своевременно. Картины и другие бесценные экспонаты выносились музейщиками (среди которых в основном женщины) вручную.
Какими только судьбами не попадали предметы старины в музей! Безусловно, самыми изумляющими и по-настоящему героическими поступками являются усилия бывшего директора Михаила Павловича Крошицкого, чье имя музей сейчас носит. В годы войны, эвакуации М.П.Крошицкий вывозил из осажденного города экспонаты под минометным огнем. Сохранил, сберег и возвратил обратно в город.
А в послевоенное время и в наши дни редкие вещи обычно поступают так называемым частным образом. Нередко горожане сами приносят предметы старины и предлагают купить их, иногда дарят. Люди уверены, что музейные эксперты их не обманут, дадут профессиональную оценку предмету, и, что немаловажно для многих честолюбивых владельцев, вещь будет и дальше служить людям, нести информацию и радовать глаз.
— Посмотрите, правда ли, что эта железная чашка больших денег стоит? — спросила однажды молодая женщина. — Мои дети с ней в песочнице играют.
Оказалось, что «чашка» — серебряный кубок работы мастеров XIX века.
А когда в город привозили коллекцию Фаберже (автомобиль усиленно охраняла милиция), эта шумиха произвела сильное впечатление на женщину — сторожа музея. «Да у меня дома тоже такие же статуэтки есть! Я ими в детстве играла!» — удивилась она. Принесла, показала — он самый, что ни на есть настоящий Фаберже! Но припомнить, откуда появились в семье эти ценности, сторожиха так и не смогла. То ли от бабушки («Как же ее звали?..»), то ли от дедушки («Не помню, кем же он был?..)
Семейные, общечеловеческие, вечные ценности. На самом деле их не так много. Остальное — тени.
