Евдокия Дмитриевна Устинова — легенда севастопольской санэпидстанции. Руководству и работе в этом коллективе отдано ею почти полвека, вся жизнь пройдена рука об руку с любимой профессией. Становление службы в послевоенные годы, ее взлеты и падения — все прошло на ее глазах. Женщина особой, редкой судьбы, о которой совсем не писали в местной прессе. Из-за своей скромности Устинова — единственный заслуженный санитарный врач Украины — до сих пор терпеть не может говорить о себе.
В 1947 году окончила Архангельский мединститут. Годы учебы совпали с работой в тылу: перевозили с прифронтовой линии раненых в госпитали, которые были организованы по всему городу. В школе, которую оканчивала Евдокия Дмитриевна, тоже были размещены раненые. Приходилось работать и на военных объектах, грузить бревна на лесобирже, строить дороги. По окончании мединститута ей предлагали на выбор остаться на кафедре, работать в системе МВД или госсанинспектором. А получилось так, что Евдокия Дмитриевна шесть лет проработала главным санитарным врачом города Онега (Архангельская область). Там она организовала лабораторию и испытала на себе все сложности, которые создает молодому практикующему врачу суровый северный климат.
В Севастополь Евдокия Дмитриевна приехала в 1953-м. Хотела было устроиться в инфекционную больницу, но в городе катастрофически не хватало санитарных врачей, поэтому пришлось работать главным врачом Сталинского (ныне Ленинского) района. В июне 1956 года Устинова принимала дела городской СЭС в качестве главного врача. В ее подчинении было около 100 человек. Спустя совсем недолгое время на ее долю выпало пережить крупную вспышку детского полиомиелита. До сих пор перед глазами стоят навсегда парализованные дети, в тот момент так и не осознавшие, что же с ними произошло. В день регистрировалось 10 — 11 случаев, шел 1955 год. И только после того, как в город было завезено необходимое количество вакцины, ситуацию удалось взять под контроль. Однако Евдокия Дмитриевна считает, что и сегодня мы не застрахованы от беды: денег на профилактику полиомиелита выделяют мало, вакцинация проходит по минимуму.
Севастополь потряс ее своим антисанитарным состоянием. Разрушенный, лишенный воды и канализации послевоенный Севастополь с трудом залечивал запущенные раны. На человека выделялся 31 литр воды в месяц, нечистоты сливались прямо в море или на дорогу, создавая простор для разгула инфекций. Ко всему прочему исполкомовское начальство встретило молодого специалиста крайне недружелюбно, однако Устинова всегда умела поставить на место зарвавшегося чиновника. «Или мы разговариваем на равных, или я не работаю, — говорила она. — Но учтите: в результате наших разногласий пострадает население». Как ни странно, после этого все налаживалось.
11 раз Устинова избиралась депутатом городского совета, была членом горкома партии. Вставала в 6, уходила в 8, возвращалась в 8 вечера. Работы было столько, что страшно было даже задуматься, сколько времени пройдет до создания нормальных условий для сотрудников. В послевоенные годы санэпидслужба Севастополя располагалась по улице Гоголя, 29, в помещении дореволюционной ночлежки для бездомных, отделы были отгорожены друг от друга тонкой фанеркой. Окна были закрыты битым стеклом и осколками банок, термостаты кипятили на примусах — когда грянула эпидемия холеры, там расположился сан-пропускник с баней. Однако главным для Устиновой было создание материальной базы и подготовка квалифицированных кадров. Она сама разработала проект постройки нового здания, и с тех пор, как его построили, не было воссоздано ничего нового. Равно как и не было закуплено новое оборудование, если не считать обеспечения аппаратурой отделения радиологии непосредственно после чернобыльской катастрофы. И не потому, что новое поколение руководителей об этом не заботилось — просто настали другие финансовые правила игры, при которых здравоохранение больше теряло, ничего не приобретая взамен.
В 60-е Севастополь сиял чистотой, о которой до сих пор с ностальгией вспоминают свидетели тех лет. Мало кто задумывался, благодаря чьим усилиям город так кардинально выделялся на фоне Крыма, а между тем именно руководство санэпидстанции инициировало разъездные мусоросборочные машины в рамках поквартальной очистки, а также санитарные дружины при опорных пунктах. В эти санитарные дружины входили даже школьники, которые не стеснялись требовать от неряшливых прохожих подобрать брошенный окурок или бумажку. Устиновой удалось извлечь из подвалов районные СЭС, которые находились в невыносимых условиях, и выбить нормальные помещения для работы своих коллег. Сотрудники ценили ее за терпимость, справедливость и необыкновенную человечность — Евдокия Дмитриевна не только знала имена всех сотрудников. Ей было известно, как зовут их детей, почему у кого-то сегодня плохое настроение и что в ее силах для того, чтобы это настроение сотруднику улучшить.
Заслуги главного врача Севастопольской СЭС были очевидны не только для ее коллег. Ордена Октябрьской Революции, «Знак Почета», медаль «За трудовую доблесть», звание «Ветеран труда». Две похвальные грамоты от Министерства здравоохранения СССР, шесть — от Министерства здравоохранения УССР. На пенсию ушла в 1984 году персональным пенсионером, сейчас это называется «За особые заслуги».
Сегодня Евдокия Дмитриевна жалеет об одном: не приходят в санэпидслужбу молодые кадры, нет обновления среди специалистов. Сама она в свое время жила только работой, несмотря на то, что о налаженном быте приходилось лишь мечтать. Квартира, где жила ее семья, окнами смотрела на производство по выгребке угля.
Перебирая многочисленные ордена и грамоты, Евдокия Дмитриевна печально констатирует:
— Сейчас говорят: что грамота, дайте лучше деньги. Наверное, наше поколение так и останется идеалистами в душе: нам важно было знать, что свои силы, интеллект и устремления мы направляем на пользу людям. Людям, которые были народом великой страны и служили ей бескорыстно.