24o
Парадокс демократии: «Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя». С равным успехом в эту фразу вместо «общество» можно подставить «государство» — смысловая нагрузка останется неизменной, означающей определенные обязанности каждого индивидуума перед теми же обществом и государством. Рассмотрим связь «человек — общество» на примере позиции СДПУ(о). Для начала вводная: если даже конкретный человек и является апологетом «чистой» свободы, ему все равно приходится с обществом контактировать на разных уровнях, поскольку в противном случае он рискует превратиться в парию. Т.е. получается пусть относительное, но все-таки ограничение свободы личности и насилие над ее «я», хотя конституция любой демократической страны формально и ставит во главу угла именно общечеловеческие ценности.
Лучшие умы человечества бились над разрешением этой дилеммы, но так и не пришли к единому мнению. Поэтому и сегодня актуальными остаются поиск идеального баланса сосуществования между человеком, обществом и государством и согласование их интересов. Значительную роль в этом процессе играют партии как связующее звено между названными субъектами. Поэтому один из главных вопросов партийной деятельности состоит в формулировании основополагающих принципов данного направления и определении жестко аргументированных мотиваций.
В «Декларации принципов» СДПУ(о) провозглашены основные социал-демократические ценности: свобода, справедливость, солидарность. Расшифровка каждого из этих пунктов фактически как раз и посвящена заявленным взаимоотношениям. Паритет же тут выстраивается следующим образом: «Свобода — это право на самостоятельное развитие личности. Это освобождение от унизительной для человеческого достоинства зависимости от других. Свобода требует защиты от угнетения, от нарушений прав личности» и т.д. В то же время «свобода — это не только право, но и обязанность. Она требует личных усилий от каждого. Вместе с тем свобода является общим достижением многих людей. Только при уважении чужой свободы можно достичь свободы собственной».
Как видим, проблема лежит не столько в социальной, сколько в психологической плоскости. Перефразируя известный евангелический принцип, можно сказать: «Не делай другим (в т.ч. и государству) того, чего не хочешь, чтобы делали по отношению к тебе, и государство тебя не тронет, а наоборот, защитит». Но опять попадаем в логическую ловушку — получается, что все-таки даже сознательное самоограничение свободы личности вызвано определенными требованиями со стороны государства, которое предписывает, что, например, выражаться нецензурно в общественном месте нельзя (даже безадресно, не говоря уже о «не убий», «не укради» и т.п.) — за это последует наказание. Об этом, кстати, тоже говорится в «Декларации принципов» СДПУ(о): «Справедливость — это одинаковая свобода для всех. В первую очередь, это означает равенство прав и равенство всех перед законом …Справедливость предусматривает участие каждого в решении вопросов, касающихся его собственной жизни. Поэтому справедливость неотъемлема от ответственности».
Опять возвращаемся к замкнутому кругу «человек — общество — ответственность», ибо «человек живет в обществе, его решения не могут не касаться других. Поэтому осуществление прав и защита свобод человека невозможны без согласования интересов и устремлений многих людей. Согласование интересов требует солидарности и политической воли и в рамках всего общества осуществляется посредством политической власти». А это уже солидарность, которая объединенными социал-демократами трактуется как «понимание того, что мы необходимы друг другу, что каждому человеку необходимы уважение, поддержка и помощь других. Солидарность является естественным проявлением человечности».
Но солидарность во многих случаях должна быть своеобразно спровоцирована. Здесь уместно, наверное, сравнить заявленную проблему с дискуссией вокруг права на свободное владение каждого гражданина (с некоторыми только ограничениями) огнестрельным оружием: противники такого шага аргументируют свою позицию возможным всплеском преступности, сторонники же, наоборот, считают, что осознание того, что любой человек на улице или дома может быть вооружен, заставит потенциальных преступников десять раз подумать, прежде чем отважиться на противоправные действия. Мировой опыт свидетельствует о том, что более правы все-таки последние.
То же самое со свободой отдельной личности и соотношением ее интересов с интересами общества: с одной стороны, увеличение индивидуальной свободы каждого человека может привести к беспределу и анархии, а значит, и ликвидации государства как высшей формы общественно-политического устройства; с другой — «массовость» свобод делает людей равными, и попытка использовать свои права и возможности в неблаговидных целях против другого человека тормозится возможностью адекватного ответа.
Но тут встает проблема унификации свобод, дабы не было соблазна жить по принципу «у каждого своя правда», и на сцену выходит государство, но не как репрессивный (согласно ленинскому определению), а как контролирующий (в соответствии с демократическим пониманием) общественно-политический институт, который «решает задачи, которые не могут быть решены отдельными лицами или группами», однако «государство, концентрируя в своих руках большие возможности, способно создавать угрозу для прав и свобод личности» (цит. по «Декларации принципов» СДПУ(о).
Таким образом, можем констатировать, что демократия — это сложная система балансов и противовесов на тройных качелях «человек — общество — государство». Тирания, диктатура и т.п. подавляющие формы государственного руководства значительно проще по своей организации, поскольку там нет взаимной трехсторонней ответственности, а присутствует доминирование государства и его органов на всех уровнях — интересы и запросы отдельно взятого индивидуума в расчет не берутся и любые попытки к самостоятельности пресекаются на корню.
К сожалению, в Украине роль государства многими по инерции воспринимается именно в последнем контексте, нередко — из-за простого нежелания осложнять себе жизнь «демократическими наворотами». Конечно, демократия при более глубоком рассмотрении тоже далеко не идеал, но, как говорил выдающийся державный муж и не менее удачливый острослов Уинстон Черчилль, это «наихудшая форма правления, если не считать всех остальных».
