12o
— По ОРТ показывали русскую жительницу китайского Харбина. Из 100 тысяч эмигрантов гражданской войны она одна осталась в живых. У нас, говорят, было то же самое: из 145 тысяч человек, вывезенных из Крыма на 126 судах в ноябре 1920 года, в живых осталась одна женщина. Как сложилась ее судьба?- Обо всех эмигрантах сказать трудно, они рассеялись по всему миру. Точно известно только о Бизерте — тунисском порте. Из всех прибывших сюда моряков, казаков, солдат и офицеров белой гвардии, членов их семей к концу века уцелела лишь Анастасия Ширинская. «Мадам «Русская эскад-ра» — так называли последнюю представительницу эмигрантской волны, выплеснувшейся на африканский берег.
На двух страничках текста для ответа сильно не разгуляешься. Впрочем, это даже не ответ, так, наброски для будущего сценария. Может, кому-то записи пригодятся. Замечательный роман или сценарий мог бы написать Валентин Пикуль, но его давно нет с нами. Или Николай Черкашин, которого в Севастополе знают и любят за тщательные документальные исследования.
Сначала покажем отход армии Врангеля из Крыма: толпы военных и чиновников, детвора, узлы… Многое летело за борт. Через восемь лет при расчистке ялтинской гавани землечерпалки достанут со дна оружие, статуи, автомобиль, рояль, ящики шампанского. Так и пойдет переклик: серое небо, мокрый рояль на набережной, хмурый грузчик, пробующий одним пальцем прихлопнуть клавишу и взять высокую ноту печали. В этом же, 1928 году, далеко в Париже умирает главнокомандующий белым движением юга России генерал Петр Николаевич Врангель. Может, он и слышит эту ноту, с Ялтой связаны многие воспоминания. Отсюда из тюрьмы его вырвала, выцарапала, выпросила жена и увезла сначала в Мисхор, потом за границу. Удивительные повороты судьбы!
В Бизерту попала значительная часть эмигрантов, 33 русских корабля бросили якорь именно здесь. И все было так, как в России: на судах шла служба, реяли андреевские флаги, действовал храм Александра Невского, а в театре шли пьесы Чехова, выходил журнал «Морской сборник», кадетский корпус, перевезенный из Севастополя, выпускал гардемаринов…
Подрастали дети, среди них и Настя. Это она выбегала на мыс и кричала в будущую даль: «Я люблю тебя, Россия! Я люблю тебя, Севастополь!» Грохот тяжелых волн прокатывался по песку и смывал детские следы. Дальше можно вплетать различные сюжеты, похожие на сцены из знаменитой кинокартины «Бег»: адмирал, торгующий тряпьем, вечно пьяный мичман, который с утра уходил в неведомую глубь и возвращался уже в дугу, бормоча: «Ну, хоть бы одну березу увидеть. Нету…»
Кусок айсберга на раскаленном берегу плавился, таял, исчезал… Этот образ будет возникать перед глазами постоянно, словно напоминая нам, что человеку нельзя без Родины, и чужбина — не халва, если даже на халву заработал.
Корабли порезали на металлолом, флаг и гюйс спустили, орудийные башни продали французам. Прибавлялось и прибавлялось могильных плит на кладбище, а девушка Настя все ходила на берег. И в конце концов к «Мадам «Русской эскадре» Анастасии Ширинской, Ассоли XX века, в 2000 году пришел парусник. Не под алыми парусами, как у Грина, под белыми, но какая разница! Последние кадры затянувшейся эпопеи: Анастасия на кладбище, идет среди плит и шепчет: «Прощай, дядя Вася!», «Прощай, дядя Коля!», «Прощайте, любимые!» Все вернули ей: и гражданство, и российский паспорт, и медалью наградили, и в Санкт-Петербург жить пригласили… А душа в Бизерте осталась, как когда-то в России, и не найдет себе покоя ни там, ни здесь.
Анастасия написала книгу «Бизерта. Последняя стоянка», вышедшую в Москве.
Какой бы жестокой ни была история, но она — наша, и другой нет.
