18o
Этот удивительнейший человек, будучи у нас в гостях в 1998 году, произвел на меня неизгладимое впечатление. Вообще-то он в нашей семье считался закадычным папиным университетским приятелем. Не другом, я бы так не сказал. Но раз в году отец и Степан Никанорович обменивались письмами.
«То, что в одном веке считается мистикой, то в другом становится научной истиной». (Парацельс)
По профессии он, по-моему, числился по жизни экологом. Во всяком случае, пять лет назад он известил отца телеграммой, что едет как делегат из Полтавы на серьезный форум по охране окружающей среды в Симферополь, и спрашивал согласия на то, чтобы у нас погостить дня два-три. Конечно же, папа с радостью согласился…
Кареглазый, быстрый в движениях, чуть горбоносый, он прекрасно говорил на украинском языке и любил употребить такие порой заковыристые обороты, что в нашей, в общем-то, русскоязычной семье требовался переводчик. Однако он тут же дублировал фразу по-русски, не забывая приговорить: «Государственную мову трэба, если не знаешь, старательно изучать, хотя бы по словечку на ночь».
Отец мой очень любил старинные книги, и одна полка в нашей библиотеке была, так сказать, почетной. Так вот, хранилась на ней и «Энеида» Котляревского, харьковское издание, кажется, 1846 года. Пришла она к нам случайно, отец «спас» ее, когда рабочие разбирали во дворе старый сарай и вместе с подшивкой «Маяка Коммуны» за 1927 год сгрузили было на тележку несколько старых, потрепанных книжонок, в том числе и ныне бесценный томик Котляревского, который еле-еле еще держался на одном корешке, кое-какие страницы требовалось подклеить.
Степан Никанорович, прожив у нас первые сутки, эту книгу не видел, хотя с удовольствием полистал «Чтеца-декламатора» за 1904 год и прижизненный томик Александра Блока. Просто Котляревский был задвинут на второй план и «скрывался» за мощным фолиантом 3 тома «Французских якобинцев», довольно редким изданием…
Но вот на второй вечер отец вернулся рано с работы и принес килограмм свежайших лобанов.
— Ну что, пожарим? — обратился он к нашей маме.
— А зачем, давайте сварганим тетку-шарпуху, — предложил наш гость.
— А що воно цэ такэ? — явно подыгрывая своему приятелю, с жутким акцентом спросил отец.
— А «воно» — суть прекрасное украинское блюдо, — ответил гость. — Кажется, еще Котляревский пропел ему в своей «Энеиде» похвальную оду.
Котляревский? Мы с отцом переглянулись, и мой папаша с загадочным видом полез на полку, достал «Энеиду» и сдул с нее изрядный слой пыли. Наверное, года три ее никто не тревожил.
И тут произошло то, что…произошло. Степан Никанорович взял книгу в руки, перехватил ее за корешок листочками вниз и чуть встряхнул. В облачке серой пыли затрепетало в воздухе десятка полтора разрозненных страниц, держащихся «на честном слове», а один листок все-таки выпал и спланировал прямо на кухонный столик. Наш гость жадно подхватил его и прочел в самом низу стихотворную фразу с…рецептом «бабы-шарпанины».
— Конечно, это несколько выглядит неестественно, господа, — торжественно провозгласил он, — однако мне вчера под утро приснился сон, что именно в вашем доме я сварил тетку-шарпуху, так обзывала это блюдо моя бабушка, которая была родом из Кременчуга.
…Оказывается, рыбу, не сильно костистую, варят сначала в кастрюльке с пряностями, как говорится, до полного развара. Затем одно мясо, уже без костей, на кукурузном масле запекают в духовке. В оставшуюся юшку сыплют муку и заливают ею рыбу. По истечении четверти часа рыбью запеканку сверху посыпают зеленью, чесночком и мелким-мелким лучком и томят в печке еще минут десять. Все, «баба-шарпанина» готова.
Ее, кстати, с отменным талантом приготовил, помнится, наш гость, все время упрашивая отца продать ему «Энеиду» или обменять. Но батя стоял, как говорится, насмерть…
Вроде бы, никаких особых чудес тогда не было. Но меня до сих пор мучает один вопрос: «Каким образом выпал из книги именно этот листочек? Ведь об «Энеиде» наш гость ничего не знал, целый столб пыли поднялся, когда извлекли книгу. Что это, наитие? И как все это совпало: и сон нашего гостя, и отцовское лобаны, и нужный листок, который выпал из книги?»
