17o
В следующее мгновение «Опель» уже затормозил, дал задний ход и остановился напротив симпатичной троицы: стройной брюнетки лет 25 и двух русоволосых, совсем еще молоденьких девочек.К окошку уверенно двинулась брюнетка в искусственной шубке. Я, честно говоря, немного растерялась: как завязать разговор? Выручил все тот же знакомый.
— Сколько? — деловито спросил он.
— Тридцать гривен и сорок.
— Что тридцать и сорок? — не поняла я.
— Тридцать — оральный секс, сорок — традиционно, — не моргнув глазом, произнесла брюнетка.
Дальше молчать было бы нелогично.
— Девушка, я из газеты, материал собираю для статьи. Может быть, расскажете о себе, почему вы здесь?
Как ни странно, Наташа (имя изменено) оказалась не против. Возможно, потому, что мое любопытство и ее желание пооткровенничать каким-то непостижимым образом пересеклись в эти утренние часы, а возможно, потому, что, выйдя на дорогу, Наташа уже никому и ни в чем не отказывает — было бы заплачено. Не знаю также, насколько правдива ее история…
Наташе 28, она окончила техникум, по специальности — связист, служит в воинской части, сейчас в отпуске по уходу за ребенком. Мальчику скоро исполнится годик. Денег катастрофически не хватает, так как отец малыша семьей не интересуется и материально не поддерживает.
— Чтобы выйти на дорогу, пришлось перешагнуть через себя, — говорит Наташа, — но это единственный вариант, который реально помогает нам жить. Максимальная зарплата сегодня — 400-500 гривен. Это если вкалывать по восемь часов. А няни просят от двадцати гривен за день и выше. Получается, даже на няню не хватает. Поэтому работать целый день для меня нет смысла.
На дорогу же я выхожу всего на час-другой. С сыном в это время сидит моя соседка. Конечно, могу и просто простоять. Но в основном прихожу домой с деньгами, бывают и особо удачные дни. Клиенты попадаются разные, чаще останавливаются иномарки. Чем круче машина, тем больше и наглее мужчины торгуются.
Обговариваем детали сразу: что можно, что нельзя. Обязательное условие — презерватив. Без него сейчас никто обслуживать не станет. Клиенты по этому поводу не спорят.
Контакты обычно разовые. Да я и не стремлюсь встретиться еще, телефона и адреса не даю, мужчин не запоминаю. Лишь однажды водитель напомнил, что уже пользовался моими услугами. Найти на дороге человека, с которым стоило бы соединить судьбу, не мечтаю. Это в кино так бывает. Конечно, родители не знают, чем я занимаюсь. Живут они далеко в деревне. Возвращаться к ним не собираюсь. Там и без меня бедствуют, а работу днем с огнем не найдешь. Планов на будущее нет никаких. Что могут подумать знакомые и сослуживцы, если увидят меня здесь? А откуда они знают, зачем я стою на трассе? Может быть, уезжаю куда-нибудь или болтаю с подругами.
«Подруги» Наташи рассказывать о себе наотрез отказались. Впрочем, им уже и некогда было, так как обе направились к респектабельному ярко-красному авто, плавно притормозившему в нескольких метрах.
— Куколки, сколько? — выкрикнул из машины водила. Судя по голосу, он мог годиться девчонкам в отцы.
Кто же виноват в том, что эти трое, да и не только они, запросто, средь бела дня предлагают свои тела кобелирующей публике на колесах? Те, кто пользуется их услугами? Те, кто старательно не замечает масштабов этого явления? А может быть, те, кто не смог привить этим девицам понятия морали? Или роковые обстоятельства?
Рассуждать на эту тему можно долго и много. Да и тема-то древняя. Такая же древняя, как и самая древняя в мире профессия. Однако хотелось бы сказать вот что: поражает будничность ситуации. Стоят юные путаны на обочине дороги ясным утром, цинично называют таксу, старательно удовлетворяют чью-то похоть, подсчитывают издержки и прибыль и снова караулят жаждущих традиционного и нетрадиционного секса. Рядом торгуют помидорами и брюками, спешат на работу и в школу, меняют валюту и просят милостыню… Словом, жизнь, как она есть.
