Сапоги фельдмаршала Манштейна

В канун знаменательной даты — 60-летия освобождения г. Севастополя от немецко-фашистских захватчиков — в книжный магазин «Гала» поступили в продажу мемуары известного гитлеровского генерала Э.Манштейна. Узнав об этом со страниц «Славы Севастополя», спешу в магазин. Меня прежде всего интересует описание штурма Севастополя войсками 11-й немецкой армии, которой командовал автор книги «Утерянные победы».С каким упоением автор пишет о падении Севастополя, как получил он 1 июля массу поздравлений, а поздно вечером, после поздравительной телеграммы Гитлера о присвоении ему звания фельдмаршала, его начальник разведки едет ночью в Симферополь, поднимает с постели мастера-гравера и приказывает из его серебряных часов к утру изготовить жезлы на погоны — перекрестие двух мечей. Их вручал обычно Гитлер вместе с бриллиантами. Но здесь, видимо, торопились польстить шефу. И сам Манштейн не скрывает, что это принесло ему большую радость.

Но радость в зените славы была недолгой. Зимой 1944 г. советские войска разгромили на территории Украины группу армий «Юг», которой командовал Манштейн. Его отстраняют от должности, и он в глубокой опале со Львовского вокзала поездом уезжает в г. Лигниц, где до войны командовал дивизией и где жила его семья.

Лигниц. В моей памяти всплывают события 60-летней давности, связанные с этим городом. Было это так. Войска 1-го Украинского фронта, прорвав глубокоэшелонированную оборону немцев на Сандомирском плацдарме, стремительно двинулись вперед. Позади осталась Польша, и мы с боями продвигаемся по территории Германии.

На одном из участков нашу часть выводят во второй эшелон. В это время в войсках появилось множество агитационных плакатов, которые развешивались на стенах зданий, бортах кузовов автомобилей. Вот содержание одного из них: советский воин с автоматом за спиной, нагнувшись и улыбаясь, надевает на ногу сапог. Внизу плаката большими красными буквами надпись: «Дойдем до Берлина!». И мы шли вслед за первым эшелоном в колоннах, и для нас это был отдых, ибо не свистели пули, не рвались снаряды, в небе не было немецких самолетов.

К вечеру в серой дымке как-то внезапно возник город. Среди множества дорожных знаков и указателей на обочине дороги — железный щит и на нем надпись — «Ligniz» (Лигниц). Вошли. Ни одного разрушенного здания, на витринах магазинов — различные товары, кое-где из окон домов свисают белые полотнища — знак капитуляции. И ни души. Безмолвная тишина. Это первый такой город на нашем боевом пути.

Здесь мы остановились. Остановились и перешли к обороне войска фронта. Началась подготовка к Берлинской операции. Мы расположились в казармах бывшего военного городка. С раннего утра следующего дня на аэродром на окраине города начали приземляться наши пикирующие бомбардировщики — Пе-2. И сразу же дальнобойная немецкая артиллерия открыла огонь по аэродрому. Несколько снарядов разорвалось в городской черте.

Нам был дан приказ: оцепить город, прочесать все дома, подвалы, подземные коммуникации, найти и уничтожить вражеских корректировщиков артиллерийского огня.

С рассветом мы вышли на живописную улицу с несколькими хорошо благоустроенными коттеджами. Входим в один из них, поднимаемся на второй этаж. Приоткрыта стеклянная дверь, входим в зал. Зеркально сверкает паркетный пол, строгая жесткая полированная мебель. Посреди зала круглый стол, на нем — массивная хрустальная пепельница с недокуренной потухшей сигарой. В углу полутораметровой высоты напольные часы мелодично отбивают время. За моей спиной шифоньер, поворачиваюсь и вижу на полу у шифоньера старые, изрядно потрепанные, знакомые до боли кирзовые сапоги. Открываю шифоньер, и все стало понятно. В нем висят генеральские мундиры. Значит, до нас здесь побывали воины первого эшелона и, вероятнее всего, разведчики. Это они, войсковая элита, щеголяли в кирзовых сапогах. Мы, рядовые стрелки пехоты, были обуты в ботинки с обмотками.

Обращаю внимание на мундир с витыми погонами, шитыми золотой парчой. На них — перекрестие двух серебряных мечей. Это знак отличия воинского звания фельдмаршал.

По обстановке чувствовалось поспешное бегство хозяев. И это было так. Об этом впоследствии напишет младший сын фельдмаршала: январское наступление советских войск застало Манштейнов врасплох, и в ночь на 27 января они спешно на автомобиле выехали из Лигница в Берлин, а затем в Ахтерберг, где им было предоставлено жилье.

Мог ли думать Э.Манштейн тогда, 1 июля 1942 г., на открытой веранде в доме поселка Юхары-Каралес под Севастополем, где он с ближайшими помощниками праздновал победу, что спустя три года воин Советской Армии в его доме наденет его генеральские сапоги и в них пойдет штурмовать Берлин?