17o
Этот день — последняя встреча Господа Иисуса Христа со Своими учениками у пасхального стола и потом — ночь, одиноко проведенная им в Гефсиманском саду в ожидании смерти.Он мог избежать казни, если бы только отступил и не довершил дела, ради которого Он пришел!.. Но Он — воплощенная Любовь! И цена этой любви — смерть и жизнь.
И вот Тайная вечеря! Спаситель исполняет древний пасхальный обряд и устанавливает новый! Ритуал иудейской пасхальной трапезы совершает вполне последовательно: благословение Бога — отложение части хлеба для путника или нищего, и вдруг при благословении хлеба совершитель Вечери таинственно провозгласил: «Примите, ядите, еще есть тело Мое», — хлеб странников, бездомных, нищих.
Тут Иуда выдает свое предательство, обмакивая хлеб в приправу из горьких трав как воспоминание о горькой участи иудеев в изгнании и рабстве. В конце трапезы Христос благословляет традиционную чашу с вином и провозглашает неслыханное: «Пийти от нее все, эта чаша есть Кровь Моя Нового Завета, которая за вас и за многих изливается». Начала совершаться Евхаристия, — «благодарение», — которую всегда теперь совершает Христос!
Евхаристия совершается в ту ночь, когда Христос уже ни о чем не говорил с учениками в притчах, он говорил явно. Никаких символов, никаких аллегорий. Перед кончиной речь Его предельно ясна, открыта, недвусмысленна. От этого момента Тайной вечери Таинство христиан называется Литургией. Совместным служением. Общим делом. Общим спасением. Причастием к Общему Целому. Совершает это приобщение таинственное Господь Иисус Христос. Общее дело Христа и наше!
Затем Христос проводит ночь лицом к лицу с приходящей смертью; и Он борется со смертью, которая идет на Него неумолимо! Первый раз Он молится Отцу: «Отче! Если меня это может миновать — да минет!..». И второй раз Он молился: «Отче! Если не может миновать меня эта чаша — пусть будет…» И только в третий раз, после новой борьбы, Он мог сказать: «Да будет воля Твоя…» Нам всегда кажется, что легко было Ему отдать жизнь свою, будучи Богом: но умирает-то в страдании Он, как человек, подлинно человеческим, уязвимым для боли телом!
А убивали Его медленной, изощренной смертью, и Он без слова упрека отдался на муку. Единственные слова, обращенные Им к Отцу о мучителях, были: «Отче, прости им — они не знают, что творят…».
