Порочный круг

«Мам, а давай выпьем клофелин и уснем навсегда, все равно мы здесь никому не нужны», — предложил однажды Валентине Васильевне сын. На протяжении нескольких лет в семье инвалидов Рулевых катастрофически не хватает денег на лекарства и оплату жилья. Второй месяц живущие впроголодь люди лишены возможности пользоваться электроэнергией, отключенной за долги, погасить которые они не в состоянии.»…Просим вас оказать возможную помощь семье Валентины Васильевны Рулевой. Они с сыном — инвалиды, находятся в безвыходном положении. Их пенсий не хватает ни на питание, ни на лечение, ни на оплату коммунальных услуг. Мы, соседи, чем можем помогаем их семье, но это крохи! Еще в феврале в квартире Рулевых отключили свет, и никто не может помочь их горю. Даже чайник вскипятить не могут (у них электроплита), сидят голодными. Пожалуйста, сделайте бескорыстный благотворительный поступок, изыщите возможность погасить задолженность инвалидов за электроэнергию, отопление, квартплату — сами сделать это они, увы, не в состоянии! Двоим прожить на 200 гривен в месяц сегодня невозможно. Даже если сидеть на одном хлебе и воде, на оплату коммунальных услуг и лекарства (им постоянно требуются таблетки, мази) денег все равно не хватает. Мы уже ссудили им 500 гривен. Помогите и вы инвалидам, не оставьте их в беде, не допустите выселения из квартиры! Очень рассчитываем на вашу помощь…» — такое письмо за подписью 16 жителей дома 21 по ул. Циолковского было направлено в адрес горгосадминистрации в марте 2004 года.

…На Северную сторону мы с фотокорреспондентом отправились с утра пораньше. Десятый этаж, дверь квартиры в углу коридора плотно прикрыта с помощью вставленной в дверной зазор газеты. Толкнув ее, заходим в прихожую. Валентина Васильевна ждет нас на кухне в своем «уголке». Она — инвалид 1-й группы на протяжении четырнадцати лет не встает с постели. Здесь, на кровати и прикроватной тумбочке, размещены все необходимые ей для жизни вещи. Связь с внешним миром обеспечивает находящийся под рукой телефон, а от гнетущего одиночества спасает шестимесячный кот Барсик. Лет пять назад мы уже были в этой квартире. И, похоже, ничего с тех пор не изменилось.

— В тот раз еще жива была моя мама, а сейчас ее нет, — печально улыбается Валентина Васильевна. — Умерла четыре года назад. А в остальном действительно никаких перемен. Сын (инвалид 3-й группы по зрению. — Прим. авт.) так и не смог устроиться на работу. В поисках хоть какого-то занятия он каждый день уходит из дома. Иногда ему удается заработать несколько гривен, но в основном возвращается ни с чем. Моя пенсия — 109 грн, его — 95 грн. Что сегодня можно купить на эти деньги? Платим только за телефон и… голодаем по полной программе. У сына — истощение организма, он попал в неврологическое отделение, сейчас решается вопрос об определении ему 2-й группы инвалидности по общему заболеванию. У него началась депрессия. «Не хочу так больше жить, — говорит, — не надо мне ничего!» А тут очередная беда — 20 февраля отключили свет за долги. Куда только ни обращалась — всюду обещают помочь, но ничего не меняется. Мне больно смотреть, как мой больной, слабовидящий сын прозябает в темноте. Покупать свечки — денег нет, чай вскипятить не можем — электроплита не работает. Спасибо соседям, которые помогают чем могут. И из Свято-Никольского храма нам женщина постный суп, кашу и полбуханки хлеба в обед приносит. Сама старенькая, еле ходит. Я ей говорю, что тяжело, наверное, к нам так высоко подниматься, а она отвечает, что это ее послушание. Угощу ее хлебом за труды, и вместе плачем…

У нас долг за электроэнергию — тысяча гривен. Чтобы свет подключить, предлагают выплачивать долг в рассрочку. Только это ничего не даст. Мы уже оформляли подобный договор, и только два месяца смогли уплатить деньги по нему. Живем взаймы, долги растут и ничего сделать с этим не можем! Выделили нам социальную помощь 150 грн, только разве ее на все хватит? Помимо долга за электроэнергию у нас 500 грн долга за отопление, 100 грн — за квартиру. В прошлом году обратилась к депутату Заичко, и пошла моя просьба по кругу: Нахимовская администрация, соцзащита…К концу года выделили 50 грн на сантехнику (туалет разбит, трубы в ванной прогнили, единственный действующий кран — на кухне). Мы уже не живем, а существуем. Сын слепой, я немощная. Даже в ежеквартальном пособии нам отказали, так как у сына 3-я (рабочая) группа инвалидности. А когда, видно, надоели своими просьбами, нам предложили обоим переселиться из квартиры в интернат для престарелых. Я ответила, что хочу остаток своих дней прожить в собственной квартире, да и сыну в этом интернате вряд ли будет хорошо. Спасибо депутату Чекмезову — в тот раз Владимир Ильич помог погасить наши долги. Сейчас мы снова всем должны. У сына — депрессия. Говорит мне: «Мам, а давай клофелин выпьем и уснем навсегда, все равно мы здесь никому не нужны». Только разве это выход? Я не о себе, о нем беспокоюсь — он еще молодой, а из-за истощения у него болезнь развиваться начала — «конечностно-поясничная миодистрофия с выраженным нарушением двигательной функции конечностей». Необходимо лечиться. Обследование стоит 150 грн плюс плата за лечение. На вопрос, где их взять, отвечают, что это наши проблемы и что будут лечить, когда деньги найдем. Получается замкнутый круг. И что дальше делать — не знаю. Хотя бы свет подключили, а то нет больше сил уже в темноте сидеть…

Такая вот непростая ситуация сложилась в семье Рулевых. Нельзя сказать, что соответствующие службы совсем не занимаются проблемами инвалидов — к Рулевым приходит социальный работник («хорошая дивчина» — так отзывается о ней Валентина Васильевна), о бедах семьи наслышаны в районной и городской администрациях, по мере возможности им пытаются помочь соседи и небезразличные к чужому горю люди. Однако проблемы данной семьи, вероятно, настолько серьезны, что решить их не удается никому.

Недавно в СМИ промелькнула информация о том, что в одной из постсоветских стран трое народных избранников согласились на предложенный журналистами эксперимент. Оставив дома мобильные телефоны и личные средства передвижения, «слуги народа» ездили в общественном транспорте, питались в общественных столовых, словом, пытались прожить на минимальную сумму, которую получают их сограждане. Все это время за ними с помощью телекамеры могли наблюдать избиратели, причем сочувствовали «подопытным» лишь те, кто получал минимальную пенсию или зарплату. По истечении трех дней испытуемые публично признали, что прожить на выданную им минимальную сумму практически невозможно, и пообещали инициировать обсуждение данного вопроса на государственном уровне… Интересно, решился бы кто-либо из наших народных избранников на подобный эксперимент?