16o
Прежде чем решиться на убийство старухи-процентщицы, Раскольников выстроил целую философию: «Тварь ли я дрожащая или право имею?..» 22-летняя Женя подобными мыслями не терзалась. Родную бабку она задушила скорее всего спьяну. Не берусь утверждать, но родись эта девочка в другой семье, вряд ли с ней случилось бы то, что случилось. Впрочем, лучше, чем некогда изрек классик, и не скажешь: «Начала, заложенные в детстве человека, похожи на вырезанные на коре молодого дерева буквы, растущие вместе с ним и составляющие его неотъемлемую часть». (Записано с Жениных слов, по ее просьбе изменено лишь имя).
Вырастили Женю отец и бабушка. Ребенком она часто спрашивала: «Где моя мама?» Родные отвечали коротко: «Умерла». Позже правду открыли «доброжелатели»: мать была лишена родительских прав, когда девочке не исполнилось еще и года.
С отцом Евгении тоже не повезло. По профессии — водитель, по образу жизни — выпивоха и лентяй. Как-то, приняв очередную дозу, папа сел за руль сам и посадил на колени одиннадцатилетнюю дочь. В результате произошедшей аварии погибла молодая женщина. Виновника ДТП осудили на пять лет. После освобождения отец практически не работал и пил пуще прежнего. Не раз он упрекал Женю: не я должен был сидеть — это твои руки в крови.
Училась девочка неважно, с горем пополам закончила восемь классов и устроилась на завод. В дни аванса и получки родитель с утра дежурил у проходной: «Жека, давай возьмем бутылку!» Скорее всего он и «посадил» дочку на стакан.
Потом как злостный неплательщик алиментов — кроме Жени, у него еще двое детей от разных браков, отец снова загремел на скамью подсудимых. А в 1996 году не только папаша, но уже и Евгения с сожителем попала под уголовную статью. За сбыт краденых вещей суд вынес решение наказать девушку условно, однако позже, учтя ее негативное поведение, меру наказания заменили семью месяцами колонии общего режима.
Убийство Евгения совершила ровно через 17 дней после своего освобождения. Те страшные минуты она помнит смутно: выпив с соседкой, зачем-то пошла домой. Бабушка в это время отдыхала на диване. По словам Жени, в голове у нее «произошло какое-то замыкание». Не контролируя себя, схватила она старушку за горло, та успела только выкрикнуть: «Не надо!» Но Женя убрала руки лишь тогда, когда бабушка перестала дышать, закрыла ей глаза и вызвала «скорую»…
Почему Женя это сделала, ни себе, ни другим объяснить до сих пор не может. Конечно, с бабушкой они ссорились, но, как говорится, в какой семье не бывает. У отца с матерью тоже были не ангельские отношения, иной раз дело доходило до драки, как-то даже пенсию у нее отбирал, но ничего — жили себе дальше. Бабушка работала, держала хозяйство — на шее ни у кого не сидела, нередко внучке и денег от нее перепадало. Однажды, правда, Женя слышала, как дядя бабушке высказал: «Ты со своим ужасным характером помешала жить сыну, не дашь и внучке!» Но вспомнила эту фразу Женя, сидя за решеткой, да и вряд ли это были те самые «роковые слова», которыми можно оправдать душегубство.
Все восемь лет, которые Евгения отбывала в колонии за «умышленное убийство на почве личных неприязненных отношений», бабушка снилась ей по ночам: то жаловалась на холод, то на плохое самочувствие, то, лежа в могиле, говорила: «Видишь, внучка, как я живу, а помочь мне некому». Вернувшись в Севастополь после освобождения, Женя первым делом поспешила на кладбище. Могила старушки действительно оказалась заброшенной. Привела в порядок внучка холмик и попросила у убиенной прощения за содеянное. Но душу от греха это, видимо, не освободило: бабушка не перестает являться Жене по ночам.
Трудно начинать жизнь заново. Вернуться в квартиру, где жила вместе с бабушкой и все о ней напоминает, Евгения не смогла. Родственники и соседи от убийцы отвернулись. Устроиться на работу и найти на первое время жилье помогли посторонние люди. Планы у Жени такие же, как и у всех: встать на ноги, завести семью, детей.
— Хотелось бы только, чтобы о том, что произошло, никогда не узнал мой ребенок, ведь не подвиг совершила, — говорит Женя и добавляет в раздумье: — До конца дней нести мне тяжкий крест и вины своей не искупить…
