13o
Много имен в сфере культуры и искусства, претендующих на вечное хранение в фондах памяти разрозненного ныне советского народа, выдал на-гора «волкодав» — XX век. Но вот уже иной выпускник колледжа или гимназии с трудом ныне «пережует» Владимира Маяковского, запамятует, как звали Горького, запутается с Распутиными и с завидным недоумением будет нащупывать различие между Сашей Черным и Андреем Белым…Как говорится, увы и ах… Однако, по моему глубокому убеждению, и в 2020 году (по крайней мере!) в унисон с сердцами современников будут продолжать гневным набатом стучать сердца двух буревестников эпохальных российских событий августа 1991 года — Высоцкого и Шукшина…
Сегодня, по случаю круглой даты со дня кончины Василия Шукшина, можно вполне реально и обоснованно утверждать, что жизнь и смерть этого замечательного человека — не просто сочетание следующих в затылок друг другу обстоятельств физиологического начала и конца отдельно взятой людской судьбы. Так и кажется, что Вася Шукшин прекрасно знал, что его ждет в конце концов, какая ему уготована доля. Шукшинский, так и не прорвавшийся на большой экран Степан Разин, сказав: «Я пришел дать вам волю», вполне отчетливо осознавал, что «за сим» последуют железная клетка и лобное место в сердце Белокаменной…
Литературное и сценическое наследие активного участника нашей жизни Василия Макаровича Шукшина при внимательном рассмотрении есть не что иное, как яростное нежелание «жить, развалившись», как вызов кровоточащей совести отдельного гражданина косности советско-монархической машины, заскорузлости мещанского мышления и «психологии вахтера», сладострастно предающегося куражу, мелко издевающегося над личностью, если уж выдается такая возможность: «А вы, товарищ директор, извольте пойти вон, вас уже сняли!»
Но за любой вызов надо платить. А за стойкую обиду за нацию — вдвойне, как выразился по случаю смерти В.Шукшина журналист Г.Бочаров. Обидное чувство, пропитавшее все существо человека, пробивает огромную дырищу в его защитной ауре, и в конце концов такой человек благопристойно, в полном сознании и в окружении родных не уходит от нас. Он ожиданно погибает на краю пропасти. И посему в первые три дня после кончины Шукшина в его дом пришло 160 тысяч писем и телеграмм с выражением чувства невосполнимости утраты… Шукшин и в жизни, и в кино, сражаясь за Родину, за то, чтобы она действительно писалась с большой буквы, так и не успев «прорваться в будущую Россию», сгорел.
Так что жизнь и смерть Шукшина не зря на удивление близко (по месяцам) стоят друг подле друга. Еще совсем недавно, летом, мы отмечали 75-летие со дня рождения Макарыча, как его величали друзья. И вот уже есть повод снова говорить о нем, вспоминать его, выражать ему искреннюю любовь уже с разгонных верст осени 2004 года.
