14o
Рубрику ведет Леонид СОМОВМы с Борей Помазановым росли вместе с детских лет, ходили в школу с 1 по 5 классы как неразлучные друзья, даже братья. В семье моего друга были часы, жили они через дом правления колхоза от нашего дома, и Боря громко звал меня идти в школу, даже если к этому времени я был уже на улице: оповещая меня, он оповещал и учеников соседних домов.
Когда учились в пятом классе, весна выдалась очень ранняя, преждевременно начал таять снег, а вскоре прошел дождь, настоящий ливень. По улице потекла небольшая река, а ночью ударил мороз. Образовалась ледяная полоса по оврагу в конце нашей улицы, и на ней после школы мы катались на самодельных деревянных коньках. Так как вскоре вода из-подо льда ушла, в одном месте лед провалился, и Боря оказался в воде. Испугался, что дома будут ругать, особенно дед, и не сразу пошел домой, сильно промерз. Не помогли ни врач из соседнего села, ни родители: через две недели Боря умер. На похороны пришли не только родные, но и все одноклассники, почти все жители села. Борис был сыном учителя, любим всеми: красивый, всегда аккуратно одет (тем более — по тем временам, когда некоторые еще ходили в школу в лаптях с холщовыми сумками), веселый, жизнерадостный, в любой момент готовый прийти на помощь…
Зима кончилась, растаял снег. Земля покрылась зеленой травкой, зацвели сады — весна была в разгаре, наступило лето. Мы с младшим братиком Бориса Витей пошли в долину, что за небольшой горой напротив наших домов, за огородами. Конечно, разговор был о Боре. И вот когда мы поднялись на горку, на дороге внезапно увидели Бориса — он шел нам навстречу, такой же, каким был в жизни: короткая стрижка «ежиком», рубашка с короткими рукавами (куплена в Москве, в то время новинка для деревенской ребятни), с кармашком на левой стороне груди, в кожаных полуботинках. Причем увидели мы его одновременно. Братик Витя испугался, бросился ко мне со словами: «Боря идет!» И сразу же: «Я боюсь!»
Я пытался его успокоить, стал уверять пацана, что ему показалось, провел даже рукой перед глазами у себя, потом у него, сказал, чтобы и он провел рукой перед глазами, как нас учила еще моя мама, покойная Анастасия Васильевна, но видение не исчезало.
Однако Боря несколько замедлил шаги, потом, не доходя до нас метров 15-20, повернул налево, спустился не спеша в овраг и… растворился. Мы молчали — потеряли дар речи, а потом развернулись в обратный путь, домой. А шли мы в долину за съестной травой. На моей родине ее называли кислятками и сургибками. Когда мне был один год, я тяжело заболел, врачи отказались меня лечить: не могли установить причину. И мама вылечила меня этими травами, о чем она мне рассказала только в 1964 году, когда я вернулся с Кубы и не прошел медкомиссию в воздушно-десантные войска: сказались остаточные явления (рубцы) на сердце после болезни.
Прошло более полувека (55 лет!), а образ Бориса, живого и увиденного после смерти, и сейчас перед моими глазами. Я видел своего друга после его смерти, как говорится, в полном здравии, чему пока нет объяснений.
