13o
27 августа нога Поэта ступила на крымскую землю.
Какое место Крым занял в жизни и творчестве нашего национального гения Пушкина и в чем сегодня, на рубеже столетий и тысячелетий, состоит для нас актуальность этой темы?
Проблема «Пушкин и Крым» имеет несколько уровней осмысления.
Первый, самый простой и естественный — уровень реального комментария, уровень биографии поэта, фактографии его путешествия по Крыму. Эти проблемы были в течение последних десяти лет предметом напряженного исследования большой группы ученых Симферопольского (ныне Таврического) госуниверситета и других вузов Крыма, сотрудников музеев, библиотек, краеведов. Результатом этой работы стало завершение коллективной монографии «К пределам дальным…» (очерки путешествия А. С. Пушкина по Крыму), которая после знаменитой работы А. Л. Бертье-Делагарда начала ХХ века стала новым реальным шагом вперед в изучении темы.
Выявлен необыкновенно богатый и разнообразный материал, который позволяет не только исправить многие традиционные представления о путешествии Пушкина в 1820 году по Крыму, но и ввести в научный оборот десятки новых имен людей, которые встречались с поэтом, по-новому прокомментировать историю написания его стихов и поэм, шире и разнообразнее представить ту жизнь, в которую погрузился изгнанник, оказавшись на землях Новороссии.
Более сложный уровень понимания темы — осмысление творческих процессов, которые породило путешествие у поэта. Здесь также накоплен достаточно большой материал, который позволяет с большей или меньшей определенностью судить о природе этих процессов.
Крым оказал чрезвычайно сильное воздействие на весь творческий мир Пушкина. Это засвидетельствовано его многочисленными авторскими признаниями разных лет.
Здесь, в Крыму, Пушкин снова начал творить после почти полугодового молчания. Вдохновение вернулось к нему ночью, на корвете «Або», во время морского перехода из Феодосии в Гурзуф, когда он начал писать блистательную элегию «Погасло дневное светило…» Крыму посвящено более 30 лирических элегий и поэтических фрагментов, две поэмы, многочисленные прозаические отклики. В Крыму поэт заново открыл для себя новых литературных богов, главным из которых является Байрон, оказавший чрезвычайно сильное воздействие на все последующее творчество Пушкина.
В Крыму окончательно оформился и ярко проявился пушкинский принцип верности действительности, факту, который позволяет прочитывать многие его лирические создания как своеобразные дневники.
Крым, познакомивший поэта воочию с миром ислама, положил начало процессу «возвращения» его к ценностям православия.
Здесь, на юге, Пушкин окончательно сформировался как первый профессиональный писатель России, и первым успешным издательским проектом его станет поэма «Бахчисарайский фонтан».
Наконец (и вследствие этого), здесь начало пушкинских реалистических исканий, что позволит поэту в ноябре 1836 года в письме Н. Б. Голицыну в Артек назвать Крым «колыбелью» романа «Евгений Онегин».
Третий круг проблем связан с попытками проникновения в самосознание поэта, исследования его внутреннего мира, психологии его творчества.
Один из центральных моментов этой очень сложной проблемы состоит в том, что Крым для Пушкина (как и для многих других выдающихся художников слова) стал одним из проявлений «земного рая», утраченного навсегда.
Пушкин пережил здесь необыкновенное счастье, которое оставило в его душе глубокий след. Вот его собственные свидетельства из письма брату Льву от 24 сентября 1820 года: «Мой друг, счастливейшие минуты жизни моей провел я посереди семейства почтенного Раевского». И далее: «Суди, был ли я счастлив: свободная, беспечная жизнь в кругу милого семейства; жизнь, которую я так люблю и которой никогда не наслаждался — счастливое, полуденное небо; прелестный край; природа, удовлетворяющая воображение, — горы, сады, море; друг мой, любимая моя надежда — увидеть опять полуденный берег…»
Через два года в неоконченной поэме «Таврида» поэт сделает очень ответственное признание, которое должно нам льстить:
Так, если удаляться можно
Оттоль, где вечный свет горит,
Где счастье вечно непреложно,
Мой дух к Юрзуфу прилетит.
Мы, согласно этому завещанию поэта, — его духовные наследники. Дух поэта на земле пребывает не в Москве или в Петербурге, не в Екатеринославе или в Одессе, не на Кавказе или в Кишиневе, а в Крыму, в Гурзуфе.
Все это, повторимся, результат того чрезвычайно сильного впечатления, которое Крым произвел на Пушкина. Именно поэтому ощущения, пережитые в короткий крымский месяц, стали выражением идеала в осмыслении самых разных состояний человеческой души.
Приведем примеры.
В 1830 году Пушкин переживает, может быть, самый мучительный приступ любви к Каролине Собаньской. Он пишет ей письмо. Что может быть самым сильным выражением его любви к этой женщине? Оказывается, мечта о Крыме: «Среди моих мрачных сожалений меня прельщает и оживляет одна лишь мысль о том, что когда-нибудь у меня будет клочок земли в Крыму… Там смогу я совершать паломничества, бродить вокруг Вашего дома, встречать Вас, мельком Вас видеть…»
«Путешествие в Арзрум» 1829 года. Пушкин говорит о нетерпении, с которым он стремится добраться до Тифлиса. Поэтому поэт равнодушен к окружающим величественным пейзажам. Что может быть лучшим выражением этого равнодушия? Опять крымское воспоминание: «Я столь же равнодушно ехал мимо Казбека, как некогда плыл мимо Чатырдага».
1833 год. Пушкин работает над своим программным и одним из вершинных в лирике 30-х годов стихотворением «Осень». Он говорит о вдохновении, о возвращении творческого состояния. Чем можно лучше всего проиллюстрировать это вернувшееся вдохновение? Крымским воспоминанием! В финале «Осени» Пушкин опишет ту радость и тот восторг, которые он испытал, отправляясь в морское плавание из Феодосии в Гурзуф:
Так дремлет недвижим корабль в недвижной влаге,
Но чу! — матросы вдруг кидаются, ползут
Вверх, вниз — и паруса надулись, ветра полны;
Громада двинулась и рассекает волны.
Плывет. Куда ж нам плыть?
Самый сложный круг проблем связан с осмыслением Пушкиным основ русского национального самосознания, материалом для которого послужили и крымские впечатления. Все мы далеки от сколь-нибудь полного и глубокого понимания этих проблем, но тем актуальнее сегодня, в эпоху всеобщего кризиса, наше обращение к ним.
Мы должны исследовать Пушкина вновь и вновь для того, чтобы понять самих себя, так как он — это наиболее яркое и сильное проявление того лучшего, что есть в каждом из нас; он эталон, который заложен в нас, он идеал, к которому мы должны стремиться. Именно эту мысль имел в виду в начале 30-х годов XIX века Н. В. Гоголь, говоря, что Пушкин — «это русской человек в его развитии, в каком он, может быть, явится чрез двести лет». Экзамен Гоголю мы будет сдавать в 2034 году.
Пушкинские крымские заметки дают ключ к пониманию самых разных аспектов, связанных с судьбой Крыма и крымчан.
Сегодня модно говорить о геополитике. Вот как определил геополитическое место Черного моря, Кавказа и Крыма в судьбе России наш поэт: «Должно надеяться, что эта завоеванная сторона, до сих пор не приносившая никакой существенной пользы России, скоро сблизит нас с персиянами безопасною торговлею, не будет нам преградою в будущих войнах — и, может быть, сбудется для нас химерический план Наполеона в рассуждении завоевания Индии».
Называя план Наполеона «химерическим», Пушкин дает понять, что он имеет в виду мирное «завоевание» Россией великих просторов Азии, где находятся два наших стратегических партнера в новом столетии и тысячелетии — Китай и Индия. Мы нарушили пушкинский завет, перейдя к политике силы в Афганистане, и дорого за это заплатили.
Пушкинские произведения и заметки дают единственно правильный подход к решению национального вопроса в России и в Крыму:
Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,
И назовет меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой
Тунгуз, и друг степей калмык.
Сторонники узконационально понятой «русской идеи» должны читать эти стихи вслух каждый день, чтобы усвоить, что, по Пушкину, Россия неотрывна от десятков и сотен тех языков, которые ее населяют. Именно это делает Россию великой.
Наконец, этика человеческих взаимоотношений также получила в творческом наследии поэта необыкновенно сильное выражение. Мы эти заветы едва ли усвоили.
Один пример. Почти полтора столетия пушкинистика бьется над разгадкой «утаенной любви» поэта. Известно, что в Крыму он пережил очень сильное чувство. Известно, что оно отразилось во множестве его произведений. Неизвестно только одно: кто была эта загадочная возлюбленная. Поэт хранил целомудрие. Он не делал из своей личной жизни доски объявлений. (Не его вина, что мы против его воли печатаем его письма, которые нам совсем не предназначались). Зная, насколько люди беспощадны в своем любопытстве, он спрятал от нас имя своей избранницы навсегда. Я убежден, что проблема «утаенной любви» не будет решена никогда.
Друзья! Будем верны памяти Пушкина. Будем его снова и снова перечитывать. Будем у него учиться. Будем ему следовать во всем. Может, тогда мы станем, наконец, мудрее… И счастливее, чем наши предшественники, избежим тех катаклизмов, которыми нам угрожают наступивший век и новое тысячелетие.
