Как бы желая хоть чем-то заметным компенсировать предстоящий погожий солнечный субботний денек, ранняя осень намедни предстала во всей своей безулыбочной красе: занавесила с утра окна домов серой хмарью, брызнула ненадолго рахитичным дождем, перепадом давлений заставила колокольчики на дверях аптек трудиться с особым усердием в течение всего дня…
…Часов в пять вечера в переднюю дверь троллейбуса двенадцатого маршрута, тяжко перехватывая левою рукой поручни, вошла до предела уставшая, вся в поту старушка. Явно не с ее плеча полинявшая, видавшая виды спортивная мужская майка с короткими рукавами говорила о том, что у этой женщины ее лучшие времена остались в далеком прошлом… В правой руке она держала черноухого безпородного котенка, укрытого до шеи цветастой застиранной тряпицей.
Женщина поискала взглядом, где бы ей сесть, огонек радости блеснул в ее глазах — у правого окна возле представительного мужчины пустовало свободное место. Она с глубоким вздохом наконец опустилась в кресло и нежно погладила приподнявшего было головку питомца.
Ее сосед — крупный, лет сорока пяти, загорелый, весьма ухоженный блондин в изысканных шортах и с толстенной золотой цепью на шее — как-то нервно крутанул головой, громко фыркнул и резко, с нескрываемой брезгливостью, встал, взявшись за поручень по левой стороне троллейбуса.
Наверное, от косынки, укрывавшей кота, похоже, чем-то неуловимым пахло, скорее всего — мокрой шерстью котенка…
Старушка все поняла. Она вздохнула, сгорбила плечи и в течение полутора минут сначала взыскательно, а потом с какой-то всепрощающей жалостью поглядывала на мужчину, чересчур старательно рассматривающего проплывающие мимо дома по Большой Морской. Было, однако, заметно, что он своей демонстративной выходкой явно привлек внимание многих пассажиров в салоне.
В это время в троллейбус вошла худенькая, пожилая женщина и села рядом со старушкой. Новая пассажирка заметно оживилась, увидев котенка, и со словами: "Какой ты хорошенький!" любовно погладила его за ушком. Старушка признательно посмотрела на соседку и поделилась с ней своей печалью:
— Вот везу мальчика на "Остряки", авось, посчастливится и пристрою…
И, чуть помолчав, убедившись, что ее готовы слушать, продолжила:
— Господи, если бы вы знали, как я уже устала! У меня их моя Маруська народила девять, топить душа не дозволяет, вот и приходится искать добрых людей, чтобы приняли в семью.
В слове "семью" она сделала ударение на букву "е".
Старушка опять погладила котенка и уже совсем тихим голосом закончила фразу:
— Вчера вот мальчика и девочку не взяли — беспородные потому как. Весь день убила. А мне уже и самой на хлеб с кефиром не хватает. Не у котят же половинить еду…
Человек пять пассажиров с явным сочувствием смотрели на хозяйку котенка. Понимающе молчали. А когда мужчина, тот самый, который так и не усидел со старушкой рядом, мелко перекрестился на купола Покровского собора, кто-то из сидевших в салоне не удержался:
— Избави нас от лукавого!