Летающий Юрка

Рубрику ведет Леонид СОМОВ.

Я знаю Юрку по Севастополю с юношеских лет, с начала 50-х годов. Судьбы наши в последней четверти ХХ века не пересекались. Знаю, что за драку он как-то, еще в 60-х годах прошлого века, сел в тюрьму, горбатился под Керчью на химзаводе. Затем мы столкнулись мимолетно с ним у касс электрички в Симферополе в начале 90-х годов, и вот недавно произошла наша очередная встреча в троллейбусе 7-го маршрута. Он мне призывно помахал рукой — старый, изможденный, явно неуспешный человек…

А ведь именно Юрка обещал в далекие наши юношеские годы стать весьма известной личностью, т.к. обладал удивительными способностями к левитации, т.е. умел… летать (отрываться от земли) без всяческого подсобного механизма.

Впервые эта его способность "проявила" себя в 1955 году, когда мы, трое 15-летних сорванцов, пытались без билета перелезать через ограду водной станции ЧФ, где по вечерам собиралась молодежь "пофокстротить". Двое дюжих ДНДшников кинулись за нами, я и Мишка, бежавшие впереди, развернулись, успешно преодолели забор, а вот Юрка чуть поотстал. Когда до металлической ажурной ограды оставалось 1,5-2 метра, он внезапно раскинул руки, сжал кулаки и… воспарил над заборчиком. Это был не прыжок, т.к. он, точно ласточка, медленно проплыл над оградой и приземлился на тротуаре.

Позже, сидя на скамеечке Приморского бульвара, мы стали интересоваться у Юры: как же это чудо-юдо у него получается?

— А черт его знает, — ответил он. — Я, когда был маленький, помню, залез во время майской демонстрации на крышу гостиницы "Севастополь", а когда спускался, то неловко подвернул ногу и как пить дать грохнулся бы о землю с 10-метровой высоты. Но на полпути каким-то образом раскинул руки и… полетел. Приятное такое ощущение было. Правда, потом жутко болела башка…

Перед армией я его видел в ту юношескую пору всего один раз. Нас призвали, привезли в Симферополь, "рассортировали" по командам. Помню, он очень радовался, что попал в ВДВ — воздушно-десантные войска. Вечером нас (уже без паспортов, стриженых "под нуль") старшина отпустил погулять по ночному Симферополю — куда ж мы могли деться, тем паче что нам популярно объяснили: неявка утром на призывной пункт — это уже дезертирство.

Пришли мы в Симферополе на ул. Горького, сели в столовой поужинать. Помню, что при расчете у Юрки не оказалось достаточно денег и он попросил за него рассчитаться, мол, выйдем — "покажу фокус".

И действительно, зашли мы в парк, он влез на танк, раскинул руки, зажмурил глаза и… стал медленно подниматься к самой верхушке акации. Такого чуда никто (кроме, конечно, меня) не видел дотоле никогда.

Потом он долго лежал с закрытыми глазами на траве — приходил в чувство, ничего не помня и не комментируя. Тело его дрожало, грудь, кажется, совсем стала плоской.

…Мы вышли из троллейбуса на площади Нахимова. Юра спешил на катер, а у меня на Приморском была назначена встреча. Я не удержался, спросил: "Юр, а ты… все еще можешь летать?"

Он криво усмехнулся, откинул ворот куртки и показал мне правую ключицу с огромным старым синеватым шрамом.

— Я попытался из колонии "вылететь" на спор за ограду, но охранник на вышке оказался проворней, — грустно сказал он. — Провалялся я в лазарете с месяц, добавили мне 4 года, а насчет "летать" после этого — как отрезало…

Мы попрощались, и каждый пошел своим путем. Мне стало очень грустно: этому необычному человеку судьба, выходит, просто подрезала крылья…

Н.ПЕРШИНОВ, пенсионер.