18o
В Севастополе, и особенно в Балаклаве, этот человек — самый известный из всех немцев, после разве что Гельмута Колля. Известен тем, что вместе с Романом Мархолиа они успешно организовали и провели Международный фестиваль современного искусства «Погружение». Однако во многочисленных интервью на ТВ и в прессе он выступал в роли продюсера от Германии. Выступал правильно, как комсомолец на собрании. Мы ничего не знаем о нем как о человеке Оттуда. Мы также не знаем, что влечет иностранцев в Севастополь. А хотелось бы! Себастьян КАЙЗЕР собственной персоной!
— После фестиваля ты все чаще стал появляться в Севастополе и подолгу живешь здесь. Чем тебя привлекает наш город?
— До этого, когда я провел безвылазно пять месяцев в Балаклаве, я так и не успел посмотреть Крым! Поэтому сейчас просто отдыхаю от "Балаклавской одиссеи". А когда отдохну, начну снимать несколько короткометражных документальных фильмов о Балаклаве и ветеранах-подводниках.
— Работая в команде на фестивале, заметил ли ты отличие между западным и восточным менталитетом? Ведь об этом так много говорят и у вас, и у нас.
— 6 лет назад я смог бы ответить на этот вопрос, а сейчас я уже не замечаю никаких различий. Мои друзья, впервые попавшие в Крым, видят его, а я уже нет.
— Ты стал славянином, обрусел?!
— Нет, я по-прежнему немец, но сильных различий уже не замечаю. Хотя здесь трудно что-либо организовать. В Германии по-другому: все культурные проекты обязательно поддерживаются государством, даже нестандартные, авангардные. Практически все они дотируются бюджетом, а вот здесь… Очень многое удалось сделать лишь на… личных контактах. К сожалению, ни Россия, ни Украина финансово не участвовали в этом проекте — только Германия!
— Чем ты занимаешься у себя на родине?
— По образованию я культуролог. Работал ассистентом режиссера в Лейпцигском университетском "Народном театре" — он очень известен в Германии. И еще меня увлекло телевидение, где я занимаюсь съемкой короткометражных документальных фильмов о политике и об искусстве для канала "Арта". Но эти работы в основном, чтобы заработать на жизнь, потому что, занимаясь чистым искусством, в Германии не проживешь. (Как много нас связывает! У нас на искусстве тоже долго не протянешь).
— Какие-то сильные увлечения в жизни есть?
— Нет, нет. Я очень ленивый, люблю ничего не делать, валяться и читать. Особенно на пляже. Спортом занимался в детстве — коньками и гандболом, а сейчас разве что на велосипеде по Крыму.
— Какие вредные пристрастия ты приобрел за время, проведенное в Севастополе и в Балаклаве?
— Страстный комплимент вашему пиву! Вранье, когда говорят, что лучшее пиво немецкое! Здесь я постоянно пил светлое "Черниговское". Это не будет рекламой? А еще открыл для себя ваш портвейн! Это что-то! Никогда раньше не пил сладкого вина, а здесь меня научили моряки. Они сказали, что портвейн — напиток моряков. (Спасибо морякам, что не открыли Кайзеру еще один любимый напиток моряков — чистый спирт, иначе фестиваль мог бы и не начаться!).
— Когда ты возвращаешься домой, какие чувства испытываешь?
— Ощущение, что чего-то не хватает. Я родился и вырос в Берлине, никогда не мог себе представить, что смогу жить где-то еще. А теперь не понимаю, как можно жить без вашего моря и природы. Заметил, что через неделю жизни здесь, у меня меняется характер: я становлюсь спокойнее и мысли уже другие. Там все думают только о количестве заработанных денег и о карьере, сравнивают, кто в жизни добился большего, а здесь… такая мощная аура, что желание стать известным и богатым моментально исчезает. И еще здесь постоянно чувствуешь связь времен: от античного мира по сегодняшний век! А еще люди… Вчера только читал, что Черчилль, посетив разрушенный Севастополь, был потрясен и сказал, что на его восстановление уйдет пятьдесят лет, а Сталин ответил: "Мы уберем ноль!" И через пять лет город был практически восстановлен. Мое поколение немцев испытало исторические перемены лишь однажды, когда рухнула социалистическая система. А у вас живут ветераны, ставшие свидетелями постоянно меняющейся истории! В Балаклаве я познакомился и провел интервью с людьми, которые пережили и оккупацию, и "холодную войну". Я чувствовал, что об этом я смог бы только прочесть в специальной литературе, а тут они со мной разговаривают!
— Интересно, эти люди не называли тебя фашистом, «засланным казачком» или шпионом?
— Только однажды со мной отказалась беседовать пожилая женщина, потому что во время войны погибла вся ее семья. Но Роман (Мархолиа) убедил ее, что я не несу ответственности за ту войну: никто из моих родственников не воевал. Да и я сам сумел избежать… службы в бундесвере. Я правильно говорю?
— У нас это называется «закосить. Но смысл тот же.
— Да, я "закосил" от армии. Я думаю, что милитаризация Севастополя и закрытой Балаклавы в большей степени произошла из-за немцев. В том смысле, что после войны Советский Союз стал активно противостоять Западу в военном смысле. Но сейчас большинство ветеранов относились ко мне гостеприимно.
— Мой опыт общения с иностранцами показал, что слишком часто русские знают их литературу и искусство лучше, чем они! Особенно это касается американцев. Из русских писателей тебе кто импонирует? Сейчас я, кажись, услышу рейтинговую тройку: Чехов, Достоевский, Толстой?!
— Толстой обязательно! Он пишет, как первый военный журналист! (Никогда не слышал такой характеристики, хотя это правда! "Война и мир" как "специальный репортаж нашего военного корреспондента Льва Толстого из "горячей точки".) Нет, только не Чехов! Хотя я и занимаюсь театром, но не люблю драматургов! Зачем что-то писать, а потом переносить это на сцену?! (Договорились до цугундера! А что же тогда ставить на сцене — военные репортажи, что ли?) Достоевский — да! Но он все-таки для европейцев не до конца постижим.
— Ты прилично знаешь русский язык. Обогатил его ненормативом, работая с художниками, актерами, музыкантами?
— Русскому мату я научился еще в студенческие годы — это было как хобби — узнать русский получше. Но я не могу им пользоваться, потому что до конца не понимаю выражаемые им культурные и человеческие чувства! (Вот он, хваленый арийский педантизм: не уверен в значении произносимых слов — не произноси! Все-таки разница в менталитете есть, да еще какая! — Прим.автора). Когда я перевожу ваш мат на немецкий, то он не звучит так жестко, я даже могу переведенными словами пользоваться у себя в стране, а здесь я стараюсь обходиться без него. Не знаю, какие двери я этим словом открываю! (Чего там понимать: открой дверь и узнаешь!)
— Открою тебе государственную тайну: мат понятен всем, кто занимается искусством: театр, кино, телевидение… Мат — это кратчайшая форма выражения своих желаний и намерений. Ладно, оставим эти глубокие филологические экскурсы. Давай о девушках! В чем отличие наших и ваших?
— Ну ты и вопросы задаешь! Выглядят по-другому, другой темперамент. Я всегда говорю, что близость соленой воды…
— Проще сказать «море».
— Да, море делает их непохожими ни на кого. А еще в Европе все девушки болеют комплексом эмансипации, они настолько увлечены карьерой и бизнесом, что становятся от этого зависимы. У вас, к счастью, нет.
— Немецкое выражение: «Женщина — это церковь, дети и кухня»?!
— Сейчас это в Германии непопулярно так же, как и оформлять свои отношения. Немцы сейчас предпочитают дружить.
— Сожительствуют, одним словом. Передавай тогда привет из Германии всем нам!
— Пожелования?
— Да, пожелания.
— Так у вас все есть и без моих пожеланий! Вы счастливые люди и просто обязаны быть счастливыми! Пейте портвейн и пиво, влюбляйтесь и наслаждайтесь своей землей, морем и такой богатой замечательной историей!
«Что русскому хорошо — немцу смерть!» Здорово, что наступили времена, когда немцы появляются на сверхсекретных военных объектах бывшего Советского Союза, пьют с ветеранами портвейн и проводят здесь абсолютно мирные международные фестивали. Вдруг начинаешь понимать, что все мы живем в одном доме и можем ходить друг к другу в гости без стука — двери больше не запираются на железный засов.
