17o
Севастопольская оборона всегда была примером неувядающего подвига. И сколько бы лет ни проходило после завершения сражений — об этих днях писали, перед мужеством советских людей преклонялись. Новую волну воспоминаний вызвало решение Севастопольского городского совета о создании Мемориала памяти героических защитников Севастополя в июне-июле 1942 г. на мысе Херсонес.На публикации редакции одним из первых отозвался Анатолий Филиппович Громов. Многие годы вместе с сыном, который был научным сотрудником Музея КЧФ, он собирал документы о героических защитниках города. После нашей публикации о семье командира 35-й береговой батареи А.Я. Лещенко Анатолий Филиппович прислал в редакцию некоторые материалы. В конверт была вложена обложка журнала "Огонек" N 44, октябрь 1966 года. На обороте обложки — фотография группы севастопольцев на территории 35-й батареи. В центре — Герой Советского Союза Мария Карповна Байда. И все. Никаких подписей, никакого текста.
В Морской библиотеке мне удалось разыскать тот самый номер "Огонька". Он был издан в канун 25-й годовщины начала героической обороны Севастополя. На обложке — фотография мальчика в тельняшке. На открытии — статья Николая Быкова "Рыцари Севастополя". Через 41 год читаю взволнованные строки:
"В этом городе я впервые. Для меня все впервые: его века, его слава, его песенная красота. И его люди. Одно дело — слышать обо всем этом, другое — глотнуть горького воздуха пригородной степи, пройти проспектом комбрига Горпищенко… Город, дважды переживший за последние сто лет натиск и ярость нашествия, овеян славой неприступной крепости. Он не сдавался — его брали силой. Прижатый к морю, он получал смертельные удары с суши. И снова стряхивал со своих плеч хваткие лапища врагов. И тогда неизменно рождались легенды о его защитниках. Его освободителях".
Статью сопровождают фотографии А. Бочинина о посещении ветеранами обороны и освобождения Севастополя мыса Херсонес. И думается: и эти исторические фотографии, и подробное авторское описание помогут тем, кто сегодня задумал основать Мемориал памяти защитников последней пяди севастопольской земли:
"Вокруг камни, разметавшиеся куски бетона — остатки старых укреплений и степь, степь. Желтая, полынная, а потому горькая. И вдруг — шаг шагни — обрыв над морем. Круча рваная и страшная. Внизу Голубая бухта, туши тупорылых снарядов, под лазоревой тихой водой дыбятся ржавые остовы немецких машин, нависают над маленьким пляжем ржавые фермы — следы пирса. Здесь для одних — сумевших уйти в море — начиналась вторая жизнь. Для других — для большинства — был конец. Здесь обрывается севастопольская земля, обрываются разом белые степные дороги. Земле остается горечь полыни, а морю все остальное — простор, ветер и надежды".
А вот встреча с дежурным по части. На территорию военного объекта вход запрещен. Дежурный мичман Карпов рассказывает: "Старушки сюда часто приходят. Одна сядет тут, другая там сидит, третья вон там, еще там… матери все. Здесь нигде ни бугорка могильного, ни тебе памятника. Одно скажу: степь, голо… А вот они приезжают, видать, знают это место. Тут, на мысе, севастопольцы держались до последнего патрона, а костей тут — страшное дело. Приедут и сидят. И молчат… со всей Украины, с Урала, со всех концов".
Уже тогда, в октябре 1966 года, автор очерка делает вывод, особенно остро звучащий и в наши дни: "В Севастополе много памятников, только не тем, кто трагически погиб летом 1942-го". А было их, как оказалось, десятки тысяч человек…
Мыс Херсонес посещали многие. В этот приезд ветеранов сопровождала М.К. Байда. "Мария Карповна Байда все не могла сначала понять, где был пирс, тот, последний, где взлетел от бомбы деревянный настил, ведущий к этому пирсу. Потом перестала расспрашивать, оставила нас дослушивать мичмана, а сама ушла вдоль обрыва. О чем думала там, что видела там сейчас она, Мария Карповна? Герой Советского Союза, бывший сержант, разведчица, дравшаяся, когда пришлось, и врукопашную… Ушла навстречу зловещей туче, как на встречу с прошлым. Быть может, вспоминала, как тащили ее, измученную всем виденным, пережитым, моряки, как не захотели бросить ее на степной дороге, а все повторяли: "Море близко", как отваливали, уходили последние катера, как готовились тысячи прижатых к этому обрыву севастопольцев встретить огнем торжествующего врага, как вот там — теперь она узнала это место — застрелилась ее отчаянная подруга Таня… Потом плен, потом смерть и плен для героев Севастополя".
О тех трагических и героических событиях вспоминали тогда замечательные наши ветераны: Николай Евдокимович Ехлаков, Федор Федорович Волончук, Антонина Алексеевна Сарина, Владимир Мартынович Красников, Лев Григорьевич Репков…
Уходят ветераны… Уносят с собой невысказанные слова и думы о кровавых и огненных днях… И остаются строки публикаций да фотографии.
