9o
Сегодня — одна из самых горьких и трагических дат в истории нашего города. Ровно шестьдесят пять лет назад, после 250-дневной героической обороны Севастополя, город был оставлен частями и соединениями Красной Армии и моряками-черноморцами. Последние рубежи обороны приходились на мысы Херсонес и Феолент.
Долгое время о севастопольской трагедии предпочитали не распространяться. Разнились и приводимые цифры убитых, раненых, плененных… Это все больше напоминало театр абсурда: были живые свидетели — последние защитники черноморской твердыни, были официальные документы и приказы, хранящиеся в архивах, были воспоминания ветеранов, книги и мемуары. В конце концов, имели место быть события, о которых знали почти все… Знали, но… предпочитали молчать. Точнее, не столько молчать, сколько не говорить всей правды.Наша газета уже неоднократно писала о том, что вновь поднять этот огромный и, увы, малоизученный исторический пласт позволил выход в эфир программы "Жди меня", в которой наши земляки обратились с просьбой заглянуть в семейные архивы, пересмотреть документы и фотографии, а также отозваться участников последних боев за Севастополь в районе 35-й береговой батареи на мысе Херсонес или тех людей, с которыми они успели поделиться своими впечатлениями и воспоминаниями. Сказать, что это всколыхнуло Севастополь, Украину, Россию, государства СНГ, — значит не сказать ничего. Резонанс, потрясающий живой отклик были колоссальными. Без преувеличения, весточки полетели со всего мира. Оказалось, что славные защитники города, их дети, внуки и правнуки разбросаны по многим городам и весям. Но они помнят Севастополь и как самые дорогие реликвии хранят солдатские фронтовые треугольники, пожелтевшие от времени фотографии и более всего гордятся наградами за оборону Севастополя.
Николай Дмитриевич Трусов — один из таких людей. Волнительная, наполненная искренними эмоциями встреча с ним состоялась на программе "Жди меня" 4 февраля 2007 года. Тогда ее участниками были Валерий Саратов, Валерий Володин и Александр Рудометов. Воспоминаниям Николая Дмитриевича о тяжелейших днях севастопольской эпопеи не было конца. И, конечно же, он получил приглашение приехать в Севастополь. К счастью, несмотря на почтенный возраст (ему уже 85!), он смог им воспользоваться.
Мне довелось встретиться и пообщаться с Николаем Дмитриевичем в период пребывания его и супруги Александры Афанасьевны (тоже участницы Великой Отечественной войны) в Севастополе. Спустя шестьдесят пять лет Николай Трусов прибыл в родной город. Город, в котором он 22 января 1922 года родился. Город, из которого его в трехмесячном возрасте увезли на Смоленщину, откуда были родом предки. Город, который ему довелось защищать…
На флот восемнадцатилетний Коля Трусов был призван из Смоленской области в 1940-м после окончания десятилетки. Судьбе было угодно, чтобы он попал именно в Севастополь. Здесь он прошел курс обучения в школе оружия. Затем был переброшен в Анапу в школу младших командиров. Первые дни войны, первые бомбежки Николай Дмитриевич пережил в Севастополе, проходя службу на крейсере "Коминтерн". Крейсер осуществлял выходы в море в район Одессы. Именно в Одессе Николай Дмитриевич принял боевое крещение. Красавицу Одессу, которой так же, как и Севастополю, будет присвоено почетное звание "Город-герой", краснофлотцу-добровольцу Николаю Трусову пришлось оборонять все семьдесят дней.
После ожесточенных боев Одесса была оставлена частями и соединениями Красной Армии. В составе разрозненных частей 1-го и 2-го морского полков Николай Дмитриевич вновь оказался в Севастополе, который в конце октября 41-го принял на себя главный удар гитлеровских войск. Николай Трусов находился в Севастополе с первого до самого последнего трагического дня обороны. Участвовал в боях на рубежах 4-го сектора обороны в районе железнодорожной станции Мекензиевы Горы. Потери среди краснофлотцев и бойцов Красной Армии на этом рубеже были огромными. Николай Дмитриевич с горечью вспоминает о том, что и оружия-то в достатке у защитников Севастополя не было. Вследствие колоссальных потерь живой силы Трусова постоянно переводили во все новые и новые формирования батальонов морской пехоты. События развивались столь стремительно, что Николай Дмитриевич не успевал даже запомнить имена и фамилии своих новых сослуживцев и командиров. Случалось, что и одного дня не выпадало сражаться вместе: смерть или ранение разлучали их.
Последние дни обороны Николай Трусов провел на мысе Херсонес. Там, в пятистах метрах от маяка, без воды, еды, боеприпасов, в безумную жару, сросшись с севастопольскими скалами и небольшими пещерками, младший лейтенант Трусов вместе со своими однополчанами продержался до 4 июля 1942 года.
— Это был настоящий ад. Это были самые страшные дни в моей жизни, — признается спустя 65 лет Николай Дмитриевич. — Немцы и румыны, с земли и моря ведя обстрелы скал и пещер, пытались либо уничтожить, либо выудить из этих хрупких укрытий последних оставшихся в живых защитников Севастополя. Весь берег и морская акватория, прилегающая к нему, были усеяны телами погибших. Они лежали на берегу, покачивались на морской глади в три, а то и в четыре слоя от Херсонесского маяка до мыса Феолент. Там же находились обломки деревянного причала, орудий, машин, механизмов, хозяйственной утвари. Там не было ничего, только выжженная каменная земля, море и трупы, трупы, трупы… Это было кошмарное, невыносимое, сводящее с ума зрелище.
Такое двадцатилетнему Николаю не могло присниться даже в самом жутком сне. Ждать подмоги было неоткуда, необходимо было выбираться самостоятельно. Из чудом уцелевших бойцов сформировалась группа человек шестьдесят, которая приняла решение пробираться к своим. Сколько этим людям довелось испытать в период своего героического прорыва, доподлинно известно лишь им да Богу. Но до своих все-таки добрались. А свои, как в то жестокое время полагалось, отправили Николая Трусова в лагерь госспецпроверки, находившийся в Пензенской области. Там он провел четыре месяца. А потом — разжалование в рядовые и штрафная рота, чтобы искупить вину, которой Николай Трусов за собой совершенно не чувствовал. Рядовой Трусов в составе штрафроты был отправлен на Северо-Западный фронт. Николаю Дмитриевичу, несмотря на то, что штрафников бросали на самые тяжелые участки, посчастливилось выжить. Вина, по мнению тогдашнего советского руководства, была искуплена. Николай Трусов продолжил воевать в 664-м артиллерийском полку 129-й Орловской дивизии в составе Брянского и 3-го Белорусского фронтов, только теперь уже офицером-артиллеристом.
Неожиданным поворотом судьбы в 1944 году стало для Николая Дмитриевича направление для участия в военных действиях в составе дивизии им. Костюшко Войска Польского, формировавшейся на территории СССР (в Рязани). Трусову было присвоено офицерское звание поручик (старший лейтенант). С 6-й дивизией им. Костюшко Николай Дмитриевич прошел с боями по территории Польши, освобождая ее от фашистов, Восточную Пруссию. Война закончилась для него и его товарищей по оружию 4 мая 1945 года. О Победе Николай Трусов узнал на общем построении 8 мая. К месту расположения приехал командир полка, пришел начальник штаба полка. Всех выстроили — и польских, и советских солдат. "Мы стояли далеко, — вспоминает Николай Дмитриевич. — И, честно говоря, ничего из того, что говорилось, не слышали. Вдруг отцы-командиры, к всеобщему удивлению, стали обниматься и целовать друг друга. Таких вольностей никогда не допускалось. Но когда из потока радостных возгласов двух тискающих друг друга майоров донеслось "Братцы, Победа!", мы поняли: все, война закончилась! Что тут началось — словами передать трудно: стрельба в воздух из всего имеющегося оружия, запуск ракет из ракетниц, нашлось, конечно, и вино…"
В Польше Николай Трусов прослужил еще пять лет. Потом были возвращение в Союз, служба на Черноморском флоте, в Дальневосточном морском пограничном округе, ускоренное окончание военного училища, учеба в Военно-морской академии (Ленинград), опять Дальний Восток, Куба, преподавательская работа в академии, заведование кафедрой минно-торпедного вооружения… Служба, служба, служба… Все во благо Отечества. И так четыре десятилетия подряд! В отставку капитан 1 ранга Н.Д. Трусов ушел в 1980-м.
Сегодня Николай Дмитриевич с женой и дочерью живет в России, в городе Лыткарино Московской области, является членом Московской городской секции ветеранов — защитников и освободителей Севастополя. Фамилия и имя Николая Дмитриевича Трусова как активного участника боевых действий в Великой Отечественной войне занесены в книгу "Солдаты XX века". Он — почетный гражданин города Белостока.
Среди многочисленных фронтовых наград Н.Д. Трусова — два ордена Отечественной войны I степени, два ордена Отечественной войны II степени, два ордена Красной Звезды, ордена Польской Народной Республики "За заслуги на поле брани" трех степеней, медали "За отвагу", "За боевые заслуги", "За оборону Одессы", "За оборону Севастополя", "За взятие Кенигсберга", "За взятие Берлина"… И все же самыми дорогими из всех военных регалий Николай Дмитриевич называет две солдатские медали — "За оборону Одессы" и "За оборону Севастополя".
Вот такой он, Николай Дмитриевич Трусов, уроженец Севастополя, его защитник. Человек удивительной судьбы. Прошедший, казалось бы, все круги ада, но выживший, выстоявший, не потерявший достоинства, нашедший в себе силы преодолеть все преграды. Защитник, верой и правдой служивший своему Отечеству. И такова его правда о трагедии на мысе Херсонес, о севастопольской трагедии.
Признаюсь честно, до того как в программе "Жди меня" наши земляки рассказали о последних днях обороны города и до встречи с Николаем Дмитриевичем меня вполне устраивали знания о войне, полученные в школе, университете, из рассказов родителей. Я знала, что мой дед (по материнской линии) участвовал в обороне Севастополя. В семье сохранилась лишь одна фотография деда, да и та была восстановлена после войны. Имя деда занесено в севастопольскую Книгу Памяти. После разговора с Н.Д. Трусовым еще раз открыла Книгу Памяти на хорошо известной мне 570-й странице. И коротенькие, сухие строчки "Ярошевский Михаил Валентинович 1907 года рождения, г. Севастополь. Сержант. Пропал б/в 3 июля 1942 года в Севастополе" воспринимались уже совсем по-иному. Они значили, что мой дед — тоже участник тех событий. А посему трагедия последних дней обороны Севастополя касается и всей нашей семьи, и меня лично.
Это открытие лишь подкрепило уверенность в том, что создание музейно-мемориального комплекса и пантеона памяти на территории 35-й береговой башенной батареи позволит исправить историческую несправедливость по отношению к людям, заплатившим самую высокую цену за оборону главной базы Черноморского флота, вспомнив их всех поименно. Исправить, пока живы (пусть уже и совсем немногие) непосредственные участники и свидетели тех событий. Исправить как дань памяти и безграничного уважения к тем, кто погиб, защищая наш город. Исправить, дабы совесть наша, живущих ныне "за себя и за того парня", была кристально чиста. Прав поэт, это действительно "…нужно не мертвым. Это нужно живым!"
