17o
Примыкающие к Гончарному горы изрезаны глубокими каньонами. Их склоны густо заросли буком и грабом. Под ногами пружинит ковер опавшей листвы. Она дышит давно ушедшей осенью. Уже этого вполне достаточно, чтобы чувство восхищения пейзажем пленило путника сразу и надолго. А незабываемым это путешествие наверняка сделают загадочные находки. Это вытесанные из камня «барабаны», хаотично разбросанные по дну и берегам просыпающегося зимой обильного и чистейшего ручья.Ручей этот говорлив — не переслушаешь. Но молчит он о главном: что это за "лепешки"? Глядя на них, вспомнил дни более чем 60-летней давности. По месту работы отец нанял свободную вечером пару лошадей, впряженных в двухосную подводу. Кировоградщина — моя малая родина — богата залежами сверхтвердого, искрящегося на рваных боках гранита. Его отгружали в Москву при закладке фундамента и цокольного этажа государственного университета имени Ломоносова. Шел камень и на другие значимые стройки. Глыбы обрабатывались вручную. Надо было слышать звонкий перестук молотков камнетесов числом этак в полсотню. Выполняли они и "левые" работы. Из нашего гранита, например, отличные жернова получались. Без них не обходились в любом дворе. Вот мы с отцом и покатили на хуторок у самого дальнего карьера. Через нарочного нам передали известие о выполнении нашего заказа на жернова.
Мастер долго демонстрировал возможности жерновов: с помощью шайбочек на оси можно было регулировать качество помола. Если верхний камень находился на самой нижней точке, жернова сыпали мельчайшую тепленькую и ароматную муку. С добавлением высоты получали крупу, дерть. Бросили отец с мастером гранитные круги на подушку из припасенной соломы, чтобы не гремели или, на худой конец, не разбились.
С тех пор я просыпался от шума жерновов в сенях. Это отец поднимался задолго до рассвета, чтобы смолоть муки на лепешки или дерть для домашней живности. Деревянная ручка на верхнем "барабане" скоро была отполирована мозолистой отцовской рукой до блеска. Время от времени приглашался мастер, чтобы на трущихся сторонах камней сделать насечки. Есть насечки и на "блинах", найденных в ближайших окрестностях Гончарного. На эти насечки я первоначально и купился.
— Это жернова, — сказал я спутникам.
Но тут же меня охватили сомнения. Уж больно насечки на камнях грубы. Не такие, как на жерновах из моего детства. С насечками еще можно было согласиться. А вот материал — не гранит, синий от прочности, а песчаник, который, если хорошенько пальцем на отсыревшем боку нажать, посыплется.
Удивительное место у Гончарного раньше нас посетил и севастопольский историк, автор увлекательных книг Владимир Шавшин. Длительное время он профессионально занимался проблемами охраны и использования памятников истории и культуры. В этих вопросах для Владимира Георгиевича нет тайн. Но, как представляется, "барабаны" у Гончарного мэтр сравнительно недавно увидел впервые. Владимир Шавшин выдвинул несколько версий возможного назначения находок: жернова, детали колонн крупного сооружения… Но Владимир Георгиевич почти отверг предположение о жерновах. Уж больно известняк хрупок. Сомнения усилились после выполненных обмеров "лепешек". Их диаметр колеблется в пределах от 57 до 110 сантиметров.
— Думаю, для того, чтобы подойти к более-менее верному выводу, — сказал Владимир Георгиевич, — необходима комплексная экспедиция археологов-специалистов.
Район Гончарного, других соседних сел богат на памятники глубокой древности. Это стоянки наших далеких предков, некрополи. И вот еще разбросанные по каньону около шестидесяти идеально круглых "барабанов" из песчаника. Неведомо, сколько еще их скрывает почва.
— Земля севастопольская, земля крымская все еще хранит в себе много тайн, — добавил Владимир Георгиевич. — Время от времени она преподносит нам много неожиданностей — таких, например, как в этом удивительном уголке у Гончарного.
Туриста, любителя истории родного края долго не отпускают впечатления от сделанных открытий. Но, поверьте, сладки и тиски тайны. В самом деле — кто, когда, зачем тесал песчаник в ближайших окрестностях Гончарного?
