15o
Заслуженный деятель исскуств Крыма, лауреат литературной премии Национального союза писателей Украины им. В.Г. Короленко, лауреат международных премий, кавалер ордена Княгини Ольги Валентина ФРОЛОВА:
Севастополю — 225. Два с лишним столетия строительства, созидания, кровавых схваток, разрушений. Проходит время. И в новый век по новому витку истории опять же строительство, созидание, еще более кровавые схватки, невиданные разрушения до голой скальной породы.
Такова судьба Севастополя.
С 2002 г. выходит многотомное издание — "Севастополь. Историческая повесть". К юбилею вышел из печати седьмой том. Судьба города была, есть и будет неизменной темой многотомника. Задачей редколлегии было дать читателю лучшее, что было создано за эти годы в художественной литературе, и начали этот раздел, разумеется с "Севастопольских рассказов" Л.Н. Толстого. И вторая задача — донесение до читателя тех раритетов, бесценных раритетов, которые по веку, по два хранились в богатейших сокровищницах наших музеев. По форме вроде бы задача популяризаторская. По смыслу — работа на повышение уровня самосознания севастопольцев. Мы имеем право на самоуважение, несравненно большее, чем то, которое утвердилось в обществе.
Попробую это доказать.
У нас принято относиться к свидетельству западных историков так, вроде истина в них явление обязательное. Так ли это? Стоит ли так безоглядно доверять западным историкам? В седьмом томе соседствуют материалы из наших источников и французских — егеря (пехотинца) Эрнста Варэня и историка, большого друга России Альфреда Рамбо. Любопытное получилось сопоставление! Два мира. Два менталитета. Несоединимость ощущений, впечатлений, восприятий. И наконец высокая степень самоуважения (самооценки!) у французов. Они так любят свою нацию, свой народ (еще бы, Запад! Цивилизация!), что оккупацию представляют как некое благо.
Севастополь 1854-1855 гг. — это не только Севастополь капитан-лейтенанта Петра Лесли, письма которого к сестре опубликованы в томе, но и Севастополь молодого Толстого.
Итак, воюющий Севастополь. Подпоручик Толстой прибыл с Западного фронта волонтером, то есть добровольцем. Очень спешил, очень боялся, что не успеет к победному концу войны. Успел. На четвертом бастионе, нынешнем Историческом бульваре, был недолго, едва месяц. К тому времени двадцатишестилетний Толстой уже был автором "Детства", "Юности", "Утра помещика", замечательных кавказских повестей. Его писательский дар был замечен.
Из Севастополя Толстой уехал гением, автором "Севастопольских рассказов".
Если Отечество в опасности, стой за него, воюй, не боясь потерять жизнь.
Толстой воюет рядом с солдатами, он сидит у костра рядом с солдатами, он подчас ест из одного котла с солдатами. На нем кровь раненых. Стоны умирающих раздирают душу. Гнетет невозможность остановить это безумие тысяч людей, с остервенением убивающих друг друга. Неверие в поражение. Нежелание отступать. Ожидание победы, победы, победы, только победы как торжества справедливости, вожделенного возмездия тем, кто посмел прийти на чужую землю.
Толстой покидал Севастополь вместе с войсками "в самый день своего рождения" (из дневника) по наплавному мосту через бухту.
Вывод молодого гения: война — всеобщее умопомешательство.
Если в мире начинается война, значит, главы государств недостаточно умны для того, чтобы предотвратить ее. Значит, во главе государств, развязывающих войны, должны были стоять иные люди.
Все войны кончаются миром.
Должна быть дипломатическая война умов, а не кровавые схватки в боях…
Совсем иное мироощущение у противника.
Егерь Варэнь беспрепятственно вместе с войсками французского экспедиционного корпуса высаживается вблизи Евпатории. Ему весело. Он смотрит на предстоящую войну весьма легкомысленно. Французы шастают по огородам и виноградникам, объедаются крымским виноградом до неприличия, так что на время выбывают из строя.
Еще интереснее работы Рамбо, историка и дипломата, профессора Сорбонны, умеющего быть объективным. И все-таки именно работы Рамбо наиболее точно отвечают на интересующий нас вопрос: нужно ли так безоглядно доверять западным источникам, как подчас делаем это мы?
Французы стояли в Камышовой бухте и на территории исторического заповедника Херсонес.
По описанию Рамбо, французы в Камышовой бухте создали настоящий культурный оазис. С театром, зрителями которого были французы, англичане, сардинцы, турки. Разбивали сады, сажали овощи. Ушли, не взяв ничего, кроме своих вещевых мешков.
Проверим сказанное работами историков Херсонесского заповедника. (С.Б. Сорочан, В.М. Зубарь, Л.В. Марченко. "Жизнь и гибель Херсонеса". — Харьков, 2001).
Херсонес был разграблен. Варварски разбиты амфоры, вазы. Археологи Франции, Польши, не говоря уже о наших, до сих пор собирают и склеивают черепки. Мы могли бы иметь не остовы статуй без голов, рук и ног, а полноценные и бесценные произведения искусства.
До начала военных действий в Херсонесе были начаты раскопки. Одним из первых их начал граф Уваров. Граф умер. Его дело продолжила графиня Прасковья Сергеевна Уварова. Раскопками интересовались великие князья, императорский двор. Графиня пишет государю: "Повели, Государь! И древнейший Херсонес станет русской Помпеей, заинтересует всю благомыслящую Россию, привлечет к изучению своих древностей не только русских ученых, но и путешественников из Западной Европы". Не начнись война, так бы все и было. Государь бы повелел — и мы бы имели ценности, которые бы сравнили Херсонес с Помпеей.
Почитаешь Рамбо, подумаешь: да зачем же выдворять таких оккупантов? Дороги строят, сады сажают, овощи выращивают, открывают театры, а заодно и множество европейского типа магазинчиков. Да таких оккупантов не выдворять надо, а держать за полы, не выпускать с оккупированной земли.
Увы, историческая истина не в дружбе с описаниями даже дружественно настроенного к России историка. Напомним, что вместе с вещевыми мешками солдат французы уволокли во Францию и знаменитый херсонесский колокол.
А как Рамбо описывает оккупацию Балаклавы англичанами? Опять восторг и восхищение. И дома-то построили, и проложили первую в истории Севастополя железнодорожную ветвь.
Да, узкоколейка длинной в 4 километра построена была. Жива и сегодня. Но предлагаем читателям обратиться к третьему тому нашего издания. Там опубликован отчет санитарных врачей Англии "Санитарное состояние Балаклавы. Из рапорта лорда Панмура, военного министра, председателя медицинской комиссии во время Восточной кампании. 1857 год".
Балаклавская бухта была превращена в вонючую клоаку, в рассадник холеры, чумы, малярии. С кораблей прямо в воду сбрасывали трупы лошадей, коров, людей. Узкоколейку проложили для того, чтобы транспортировать всю эту гниющую массу подальше за город. В Балаклаве стояло такое зловоние, что в летние ночи невозможно было спать. Исторический факт: от разгула эпидемий погибло больше англичан, чем в боях.
Таковы благодеяния войны.
Севастополь живет под знаком гения Толстого. Повторим еще раз его слова: война — всеобщее умопомешательство. Эту мысль уже два века осваивает человечество. И не может до конца усвоить. Войны были. Войны нескончаемы.
Будем помнить, что нет на земле другого города, кроме Севастополя, имя которого на картах всех континентов.
В Америке пять городов носят славное имя Севастополя, в Париже — Севастопольский бульвар, Альминский мост. Бесчисленное количество станций метро носят имя "Севастопольская". В географии многих стран мира есть названия Балаклава, Инкерман.
* * *
Переводы с французского представил редакции бывший крымчанин, ныне житель Израиля, переводчик Геннадий Беднарчик. К выходу седьмого тома приложили много сил директор издательства "ЭКОСИ-Гидрофизика" Ю.В.Терехин и техред Н.З. Жаворонок.
С юбилеем, севастопольцы!
