18o
Рубрику ведет Леонид СОМОВ.Отец моего хорошего приятеля Виктор Гаврилович слыл по жизни немного странным человеком. Были у него такие заморочки, которые сразу бросались в глаза. Вот, к примеру, придешь к ним домой на ул. Маршала Геловани и вместо слов, скажем, "приветствую" или "здравствуйте" скажешь "доброе утро" или "добрый день". Так он позеленеет, нахмурится и выдавит: "Кому добрый…" То есть постоянно в его присутствии фиксируется какой-то негатив.
А еще имел дурную привычку новых друзей или подруг моего приятеля чуть ли не в глаза "квалифицировать… по цвету".
К примеру, может пробурчать, увидев на пороге квартиры нового человека: "Вот, синяк пожаловал…" Или: "Во, желток сподобился…" Так что случались у моего дружка Славы (младшего сына Виктора Гавриловича) и настоящие разборки по поводу неэтичных чудачеств папеньки…
Но особый "колорит" Славкиной квартире придавало хобби его отца. Он был по жизни страстным коллекционером (вы будете смеяться!)… лаптей. Ну, я понимаю, есть у человека пунктик. Возможно, детство у него было лапотным и беспорточным, все-таки мужику далеко за 80. Ан нет. Вырос в Армавире в купеческой семье. Но лапти стал собирать, когда ему стукнуло чуть за пятьдесят. Рассказывал сыну, что самые первые лапти привез из Елабуги, а потом — пошло-поехало…
К чему я веду? А к тому, что в 2006 году слег отец Славки от почечных колик и до самой смерти (дней 20 протянул) так и не вставал. Да, не забыть упомянуть одну важную деталь: жену Елену просил каждое утро надевать ему на ноги новые лапти (а их у него было где-то больше сотни, и ни одна пара, представьте, не повторялась по фасону и фактуре)…
Все эти его лапоточки были развешаны по стенам коридоров и комнат, упрятаны в сервант со стеклянными дверками. За день до своей кончины папа Славы подозвал жену и строго-настрого, сверля ее своими черными глазами, наказал, чтобы все сорок дней после его смерти лапти оставались там, где он их повесил или поставил…
Конечно, жена не возражала, лишь бы старик не волновался зря. Похоронили Виктора Гавриловича, как он и завещал, в его самых любимых лаптях, тех самых, что привез из Елабуги. Укрыли ноги, правда, двойной простынкой, чтоб люди ничего не заметили — прихоть, простите, оригинальная.
На девятый день сошлись родственники, помянули покойного, а на следующее утро, несмотря на слабые протесты матери, старший сын Федор аккуратно собрал все лапти в мешок и отнес на мусорник. Правда, одну пару, что висела над сервантом, оставил.
Прошла неделя. Вдова Виктора Гавриловича как-то пожаловалась моему приятелю, что после 10 часов вечера какая-то птица регулярно бьется в окно спальни и тревожно верещит вот уже третьи сутки подряд. Как-то женщине не по себе…
А на двадцатый день после смерти хозяина дома произошло нечто невероятное. Придя вечером из магазина, мама Славы вдруг увидела, что рядом с лаптями, что висели над сервантом, аккуратно прибиты еще две пары — слева и справа.
Конечно, первым делом справилась утром у Федора: мол, твоя работа? Тот растерянно покачал головой…
Дальше — больше. Одну пару лаптей, которые появились на кухне спустя неделю, неведомые силы трижды перевешивали. В доме поселился, как говорят в народе, тихий ужас. А соседка тетка Настя, узнав о том, что творится в квартире напротив, прямо-таки "пригвоздила" Елену Сергеевну: "Это твой муженек шлет приветы с того света. Поди, чем-то рассержен".
Конечно, Елена Сергеевна прекрасно понимала причины всего происходящего: ведь муж чуть ли не клятвой связал ее относительно того, как распорядиться коллекцией.
Наконец, в церкви пономарь, дальний родственник Елены Сергеевны, дал ей дельный совет. Нужно, сказал он, прийти вечером в храм, незаметно у порога сменить обувь (надеть пару лаптей) и, не боясь любопытствующих взглядов, купить толстенную свечку и сотворить молитву за упокой души раба божьего Виктора.
Так Елена Сергеевна и сделала. И всякие "страшилки" в доме как ветром сдуло. Правда, лапти, что над сервантом, женщина оставила в "первобытном состоянии".
И последнее. На майские праздники вся семья поехала на машине старшего сына на кладбище — навестить родных и близких, начиная с отца, конечно. И что же? На плите, там, где обычно кладут цветы, лежала пара почерневших мокрых лаптей. Дожди, видать, сделали свое дело. Как вы уже догадались, никто из семьи эту пару лаптей сюда не клал.
