18o
Я знаю Павла Павловича Сивенко много лет — практически с того дня, как в Севастополе обосновался Морской гидрофизический институт. П.П. Сивенко приложил много сил в период перебазирования этого престижного научно-исследовательского института из Москвы в наш город. Всякий раз, когда от севастопольских причалов уходили в океаны экспедиционные суда «Михаил Ломоносов» и «Академик Вернадский», Сивенко находился в центре всех событий, связанных с организацией и проведением исследовательских рейсов. Он на удивление быстро влился в ряды дружного отряда рельефа дна, который возглавлял тогда Рудольф Греку, и был участником не одного десятка заграничных научных экспедиций.
Однако еще долгое время я не знала, что судьба Павла Павловича имела особый поворот,
ЧТО В ЖИЗНИ ЕГО БЫЛ ТОТ НЕЗАБЫВАЕМЫЙ ВОСЬМИЧАСОВОЙ БОЙ — 25 МАРТА 1943 ГОДА.
Знала лишь, что он служил на флоте, что прошел войну. Время от времени молодые и энергичные его коллеги с почтением рассказывали о том, что в период Великой Отечественной Пал Палыч (именно так называли его, любя и уважая) был командиром гвардейского Краснознаменного катера (единственного Краснознаменного на всех флотах СССР), что под его командованием служил и совершил свой беспримерный подвиг Герой Советского Союза Григорий Куропятников.
Сам он от расспросов уходил в сторону. Отшучивался. Эта его ирония по отношению к себе осталась и по сей день.
Я никогда не видела его в военной форме и, признаюсь, не могу представить его в боевой обстановке. Почему? Да потому что он всегда отличался от всех служивых непокорным характером, молодым задором, жаждой узнать и поделиться, поразмышлять и пофилософствовать. Он обладает природным кавказским красноречием, завидной мудростью горцев, лукавством. Может рассказывать притчу за притчей, время от времени обращаясь к собеседнику: "Ты подтверди, ты ведь лучше знаешь". Не встречала я и более яркого тамады на всевозможных торжествах и семейных праздниках — за столом, который в прежние времена щедро уставляла яствами его удивительная жена Надежда Николаевна.
НО И НА ЭТИХ ОБЩЕСТВЕННЫХ ИЛИ ДОМАШНИХ ПРАЗДНИКАХ НИКОГДА НЕ ГОВОРИЛИ О ТОМ БОЕ — 25 МАРТА 1943 ГОДА.
Ему всегда везло на встречи, на интересных людей. Сохранилась фотография: они с сестренкой сидят на коленях у А.В. Луначарского — с такими людьми служил его отец. В семье уважительно говорили о родовых корнях, их удивительном переплетении, об истоках. Отец — бедняк, коногон и шахтер — вел свой биографический отсчет от вольнолюбивых казаков Богдана Хмельницкого. Отец стал профессиональным революционером, дважды был приговорен к расстрелу, бежал. Он входил в состав Тбилисского совета солдатских и рабочих депутатов, был комиссаром штаба Кавказского военного округа, работал рядом с Кировым, Орджоникидзе, Махарадзе. А в роду матери — князья-декабристы Голицыны, сосланные в Сибирь. Родившиеся же в Кахетии их русские дети усвоили характер, привычки и даже интонации темпераментных кавказских народов. Вот почему многие до сих пор полагают, что Пал Палыч — грузин.
Жил он всегда радостно. Был счастлив, когда приехал из Тбилиси в Севастополь в 1937 году и поступил в военно-морское училище. Гордился своим титулом чемпиона флота по боксу, входил в состав сборной флота, готовился к новым спартакиадам. О том, что скоро — в 1941 году, как только получит лейтенантские нашивки, — ему предстоит крещение в бою, и бою совсем не спортивном, конечно же, не думал. Первую военную ночь встречал на севастопольском рейде. Потом были оборона Одессы, Севастополя, бои под Новороссийском и снова победное возвращение в Севастополь.
И ВПЕРЕДИ ЕЩЕ БЫЛ ТОТ ДЕНЬ — 25 МАРТА 1943 ГОДА, КОГДА ПОТРЕБОВАЛОСЬ ПОКАЗАТЬ ВСЕ, ЧЕМУ ЕГО УЧИЛИ, ВСЕ, НА ЧТО ОН СПОСОБЕН.
Он всегда ходил по улицам упруго, чуть раскачиваясь, крепко припечатывая шаг. Наверное, так же, раскачиваясь, выходил он на ринг, в азарте предстоящего боя ощущая свою молодую силу, упругие мышцы, предвкушая упоение спортивным поединком. Наверное, так же держался на капитанском мостике, когда свистел ветер, разыгрывался шторм и шли в атаку фашистские бомбардировщики.
П.П. Сивенко довелось встречаться и даже доставлять на своем катере И.Е. Петрова и Цезаря Куникова, служить под началом Дмитрия Глухова. В двадцать два года Павел Сивенко был назначен командиром катера СК-065 пятого дивизиона "морских охотников". Он стал во главе экипажа, в составе которого были опытные моряки, уже проявившие себя в боях. Это по нашим сегодняшним меркам 22 — мальчишеский возраст. Война во всем имела свой счет. Взрослели не по дням — по боям. И каждый бой был уроком для него, молодого командира, для всего катера.
Сторожевые катера, детища предвоенного кораблестроения, предназначались для несения дозорной и пограничной службы. Война внесла свои коррективы. Только в боях были оценены и сила, и мореходные качества катеров. Они вели боевое траление, конвоировали суда, высаживали десанты, топили немецкие подводные лодки, вели ожесточенные бои с самолетами. Константин Симонов, участвовавший в те дни в рейде на катере-"охотнике", писал, что это очень тесный кораблик, даже если в него вторгаются двадцать человек. Какие там двадцать! Из Севастополя 065-й вывозил до ста раненых! В районы боев — Новороссийск, Геленджик — доставлял по 150-160 десантников с полным вооружением. Катерники умудрялись ходить при девятибалльном шторме, высаживать бойцов на пирсы чуть ли не на ходу. Они достигали такой скорости и маневренности, что нынешним каскадерам и не снилось. А если атака десятков бомбардировщиков? Если внезапный бой? Думай, командир! Думай! Заставь свой юркий катер прыгать по волнам, ходить зигзагами, подпускай противника ближе и открывай прицельный огонь с близкой дистанции. И тогда ты перехитришь врага, победишь его, тогда ты услышишь эту высшую флотскую похвалу: "Так держать, командир!"
В дивизионе удивлялись: этот юноша идет в бой легко и лихо. Разве ему не страшно? Разве он не ощущает опасности? Те же, кто служил с ним на катере, убедились: с таким командиром надежно, с таким спокойно.
ОН ПОМНИТ КАЖДОГО ИЗ ЧЛЕНОВ СВОЕЙ КОМАНДЫ, КАК ПОМНИТ ТОТ ДЕНЬ — 25 МАРТА 1943 ГОДА.
Это потом об этом бое расскажут книги, газеты, журналы, потом этот бой войдет в энциклопедии и учебники военной истории, потом имена героев узнают флот и страна. А в тот час, когда они получили боевую задачу — сопровождать в район Малой земли транспорт "Ахиллеон" с ранеными на борту, — тогда все шло, как обычно.
Пытаюсь представить себе, как это было. Как малоходный транспорт и крошечный катер подверглись атаке вражеских торпедных катеров и самолетов. Как юркий "морской охотник" стремился принять огонь на себя и увести бомбардировщиков от "Ахиллеона". Как один за другим стервятники пикировали на него, сбрасывали десятки бомб, загоняли под воду. А он, словно непотопляемый, носился по волнам и отстреливался, и сам наносил врагу повреждения.
Восемь часов продолжался бой. Катерники отразили атаки более чем 50 бомбардировщиков. Фашисты сбросили свыше ста бомб, многие разрывались вблизи катера, осыпали его градом осколков.
Получили ранения все члены команды. Были разрушены мостик и рубка, повреждены моторы, вышли из строя радиостанция и орудия. Когда катер самостоятельно, отказавшись от помощи, вернулся в базу, механики насчитали, что получил он свыше 1600 пулевых и осколочных пробоин.
ВОСЬМИЧАСОВОЙ БОЙ 25 МАРТА 1943 ГОДА. ЭТО БЫЛ ПОИСТИНЕ "ЗВЕЗДНЫЙ ЧАС" КАТЕРА!
— При чем здесь "звездный час"? — возмущался в ответ на мои слова Павел Павлович. — Просто команда была готова к таким боям. На катере была полная взаимозаменяемость. Василий Глобин, например, — рулевой, он же сигнальщик, он же минер, он же кок. Иван Перевозников — наводчик, рулевой и сигнальщик. Экипаж — это коллектив. Это дружба и спаянность. И воевать умели, и веселиться. Никто не пригибал головы при атаках. Григорию Куропятникову оторвало руку, но он заметил, что вблизи глубинных бомб разгорается пожар, дополз и ликвидировал его. Одну, вторую, третью раны получил боцман Антоненко, но продолжал вести бой из пулемета, пока не упал.
Конечно, командование отметило беспримерный бой "морского охотника" СК-065. Сам катер получил звание гвардейского, Краснознаменного. Высший титул — Герой Советского Союза — присвоили Григорию Куропятникову. Медалями наградили многих моряков. Павел Сивенко был удостоен ордена Отечественной войны I степени.
А спустя некоторое время пришло сообщение, что командир катера П.П. Сивенко награжден высшим орденом США "За выдающуюся службу". Неожиданность! Переполох! Павла Павловича вызвали в Военный совет флота, предварительно поинтересовавшись, чем награжден молодой офицер. "Орден Отечественной войны? Маловато!" — решило командование и срочным распоряжением присудило Сивенко орден Красного Знамени. И лишь после этого ему вручили американскую награду.
НЕ СЛУЧАЙНО ЖЕ В ЕГО ВОЕННОЙ БИОГРАФИИ БЫЛ ТОТ БОЙ — 25 МАРТА 1943 ГОДА.
Вот текст сопроводительного документа за подписью посла США в СССР В. Стендли:
"Президент Соединенных Штатов Америки имеет удовольствие наградить орденом "За выдающуюся службу" Соединенных Штатов Америки старшего лейтенанта ВМФ СССР Павла Павловича Сивенко. Основание: за выдающуюся службу в качестве командира сторожевого катера Черноморского флота. Участник героических боев под Одессой, Севастополем, Новороссийском. Под отважным руководством ст. лейтенанта Сивенко проведен беспримерный бой катера с большой группой бомбардировщиков. Отконвоировал более ста кораблей. Артиллерийским огнем катер сбил три самолета и повредил шесть. Отважный и решительный офицер своими заслугами перед страной полностью подтверждает лучшие традиции Советского Военно-Морского Флота".
Что же это за орден? И что за награждение?
Оказывается, в то время, предшествовавшее открытию 2-го фронта, президент США решил отметить 15 советских командиров, представлявших различные виды Вооруженных Сил, высшим американским орденом. Единственным катерником в этом списке значился старший лейтенант П.П. Сивенко.
Однако особой радости эта награда ему не принесла. Не было и положенного по статусу ордена денежного вознаграждения. Естественно и то, что в советское время хвастаться американским орденом было негоже. И сам Сивенко понимал, что никаких почестей по этому поводу ожидать не приходится. И потому, чтобы избежать лишних расспросов, орден этот он не носил.
НО ТОТ БОЙ 25 МАРТА 1943 ГОДА, КОГДА МАЛЫЙ КАТЕР СБИЛ ТРИ ВРАЖЕСКИХ БОМБАРДИРОВЩИКА И ПОВРЕДИЛ ШЕСТЬ, НЕ ЗАБЫВАЛ НИКОГДА.
А вот теперь я расскажу о неожиданном продолжении истории с награждением. В канун первого визита кораблей США в Севастополь в августе 1989 года наша газета опубликовала статью о П.П. Сивенко. В те дни благодаря содействию приехавшего в Севастополь посла США в СССР господина Джека Мэтлока мне посчастливилось взять интервью у его супруги. Оказалось, что госпожа Мэтлок прочитала статью в "Славе Севастополя", опубликованную в день прихода американских кораблей в Севастополь.
Цитирую по диктофонной записи: "Я очень благодарна вашей газете, что вы опубликовали статью о человеке, награжденном американским орденом, и рассказали о после США В. Стендли". В то время, сказала госпожа Мэтлок, она работала над книгой, рассказывающей обо всех послах США, которые были аккредитованы в СССР. И вот, что касается того периода: "Посол Стендли говорил, что он лично хотел вручить награды советским людям в торжественной обстановке. Он пригласил их в посольство в Спас-хаус (в Москве. — Е.Ю.). Но это приглашение не было принято. В результате пятнадцать наград были переданы МИД СССР. Их отдавали на местах. Посол был очень недоволен и огорчен. Он много писал об этом в нашей прессе, но ничего не читал об этих людях в ваших газетах, не слышал ничего по радио. И тогда посол Стендли написал президенту, что он чувствует, что не смог выполнить свою миссию, и поэтому даже не должен оставаться далее в Советском Союзе".
Вот, оказывается, какой казус произошел с американскими наградами. Он стоил поста американскому послу. И к этой истории, получается, имеет отношение наш герой.
В те августовские дни 1989 года командир гвардейского Краснознаменного катера СК-065 П.П. Сивенко был приглашен на борт американского крейсера "Томас С.Гейтс". Ему был оказан теплый прием. Выяснилось, что американским морякам не доводилось прежде встречать кавалеров такого почетного ордена. Павлу Павловичу был оказан теплый прием, вручена цветная литография крейсера с надписью: "Дорогой сэр! Мы очень рады встретить одного из русских героев войны. Может, наши люди будут хотя бы наполовину столь же бравы, как вы".
Сегодня, в день своего 90-летия, Павел Павлович Сивенко, оглядываясь на свою большую жизнь, вновь вспоминает тот бой 25 марта 1943 года — самый главный бой в своей жизни.
