19o
Вы родились в год Козы под знаком Скорпиона? Вы поступили во ВГИК, чтобы бросить его на втором курсе? Вы служили в погранвойсках? Вы живете на два дома: в Москве и Севастополе? Ваши картины успешно раскупаются на аукционе «Сотбис»? Вы читаете слова задом наперед? Если вы отрицательно ответили хотя бы на один вопрос, значит, вы-не Воцмуш! Ашас Воцмуш — в самой бесполезной рубрике «Профили».Ашаса Воцмуша (Александра Шумцова, как сказали бы в загсе или в паспортном столе) родители не спрашивая привезли в Севастополь, когда ему было 4 годика. (Интересно, почему родители всего мира никогда не советуются с детьми, где им расти?) Впрочем, Воцмуш об этом не жалеет. Дальше-веселее! Школа, художественная школа, художественное училище, армия, ВГИК… Дальше поезд не пошел! Точнее, пошел, но не по расписанию и совсем в другую сторону. Сегодня работы Воцмуша можно встретить в самых престижных галереях, они хранятся в музеях и частных коллекциях всего мира, выставляются на международных аукционах. Вместе с собратьями по кисти он заложил "Поселок художников" на Феоленте. До неприличия скромен и не по годам самокритичен. 28 мая персональная выставка Воцмуша открылась и в Севастополе, в арт-галерее "Зеленая пирамида". Странно, но он согласился дать интервью именно в разгар неофициальной части, когда богемствующая публика кинулась сметать фуршетные столы.
— Мне кажется, что выставка "Акварели Воцмуша" не случайно открылась именно 28 мая?
— Это День пограничника! Если учесть, что я служил именно в погранвойсках, то-не случайно.
— Плохо представляю тебя в ночном дозоре на границе. В твою бытность граница была на замке? На "замке Воцмуша"?
— На службе у нас подобралась развеселая компания. Мы постоянно над кем-нибудь стебались, беззлобно шутили, разыгрывали, даже умудрились подпольную группу создать! Так что служба пролетела радостно.
— Почти все современные художники непременно относят себя к какому-то направлению, течению, стилю… Свою живопись ты бы отнес к…
— К понятному всем искусству. Не люблю эти термины и градации. Любой человек посмотрит на мою работу — и она его не отпугнет, не задавит, а поможет подумать о чем-то светлом и радостном.
— Зная тебя не первый год, я обнаружил в тебе талант лидера: ты умудряешься собрать вокруг себя таких же состоявшихся талантливых людей и… диктовать им свою волю. Как тебе это удается?
— Да кто тебе такое сказал?! Я ничего никому не навязываю, а просто предлагаю играть в…
— Секундочку! Год назад ты презентовал публике свои игровые фильмы, а любая режиссура — это и есть диктат.
— Нет, это была такая же игра. Мы разыграли анекдотическую ситуацию, сняли на видео, а вечером посмотрели — вау! Понравилось, стали усложнять сценарий и, соответственно, удлинять фильм. Так и получился полнометражный фильм. Но все равно это лишь игра. Друзья считают меня занудой: с вечера за столом мы оговариваем съемочный план на следующий день, к утру все забывают о затее, а я обхожу дома и вытаскиваю их из постелей.
— Хорошо. Вернемся к живописи. Я заметил, что в твоем творчестве отсутствует очень модное сегодня (впрочем, как и всегда) направление "ню". Отчего?
— Наверное, я к этому еще не готов. Повторять чьи-то находки в этом жанре я не хочу, а сам, видимо, еще не созрел. Тем более что наготу можно передать, например, и через поворот головы, изгиб шеи, через свет, который излучает портрет.
— Тогда получается, что и натюрмортом можно передать…
— Конечно! Если на полотне изображена выпотрошенная селедка, к примеру.
— Эк нас занесло! Давай пофилософствуем. Считается, что искусство вообще, и живопись в частности, развращает невинные души, будоражит воображение, сотрясает нравственные устои, мораль…
— Искусство и призвано пробуждать воображение, трогать, тормошить, заставлять задумываться о мире и о месте человека в нем. Так что в живописи я не вижу ничего крамольного. Она и не должна усыплять, взывать к смирению. Искусство-это бунт человека, которого считают беспомощным перед Вселенной.
— Ты мог бы представить себя в монашеской келье?
— Да меня бы выгнали в тот же день из любого монастыря за недостойное поведение! Нет, мне нравится наблюдать жизнь, подсматривать за ней… Как люди общаются друг с другом, как ведут себя дети, чем мы отличаемся от них, а в чем схожи. Я смотрю на жизнь, как на киноэкран: вот этот актер гениально играет роль пьяного, этот-нудного, а тот-ревнивого. Этому удаются трагические роли, другому — комические. Все интересны!
— Без чего ты перестал бы быть Воцмушем?
— Без свободы. Отсутствие всего остального я переживу спокойно. Все-таки человек должен в жизни делать лишь то, что он хочет, а не то, чего хотят от него окружающие! Я засыпаю и просыпаюсь с улыбкой и мыслью, что я-счастливый человек!
— Из своих сновидений ты многое переносишь в живопись?
— Думаю, да, но делаю это неосознанно. Хотя несколько снов я потом перенес на бумагу в чистом виде. Когда ты засыпаешь, то забываешь этот мир, а когда просыпаешься — забываешь тот. Мы попеременно живем в параллельных мирах!
— Похоже, что ты веришь в жизнь после жизни?!
— Конечно! Жизнь не одна, есть много ее форм.
— Тогда почему мы забываем все, что с нами было до этой жизни?
— При желании можно вспомнить. Это называется фантазия. Человек убедительно рассказывает всякие небылицы, а все думают, что он фантазирует!
— Расхожее мнение: художник должен быть голодным! Ты не производишь впечатления голодающего. Более того, по моим сведениям, ты-вполне преуспевающий…
— Я бы рекомендовал художнику быть голодным только в начале своего пути — это идет на пользу!
— Сколько лет надо голодать, чтобы стать признанным?
— У каждого свой срок, но, думаю, пяти лет вполне достаточно, чтобы на голодный желудок увидеть этот мир по-своему, изобразить его и влюбить всех окружающих в созданное тобой. Это же прекрасный период, когда ты ступенька за ступенькой поднимаешься вверх. К тому же в таком возрасте ты не чувствуешь голода и не мучаешься комплексом несостоятельности от нехватки денег. Ты создаешь свой ни на что не похожий мир, а бытовые проблемы не имеют никакого значения.
— А ты внутренне готов к тому, что однажды-не дай Бог!-тебя перестанут покупать? Кошмары не снятся, как ты в складчину покупаешь бутылку дешевого портвейна?
— Это же так здорово! До сих пор с нежностью вспоминаю годы учебы во ВГИКе, когда за дешевым пойлом стояли огромные очереди угрюмых мужиков! Мне однажды даже зуб выбили именно при покупке вина. А кошмары? Нет, не снятся, просто я об этом не думаю, ведь мир-это не только материальные блага.
— Наверняка пытливый читатель сейчас хотел бы поинтересоваться гонорарами успешного художника. Огласи сумму самой достойной сделки. Впрочем, можешь не отвечать.
— Почему, отвечу. Три тысячи долларов-не такая уж и большая сумма. Я знаю много успешных художников, чьи картины стоят на порядок больше.
— А самая… недорогая картина?
— Двадцать. Я продал ее в Измайловском парке еще в студенческие времена.
— А мог бы вспомнить лицо своего первого покупателя?
— Интеллигентного вида мужчина с девушкой под руку.
— А ты не думаешь о том, в чьи руки попадают твои картины? Это же как дети. Тебя их дальнейшая судьба не волнует?
— Я не смотрю так драматично, но со многими моими покупателями я дружен и часто бываю у них в гостях. Думаю, что моим картинам в тех домах уютно.
— Картины Воцмуша может купить плохой человек: насильник, убийца, садист?..
— Нет! У них другое восприятие мира, и мой их точно не заинтересует.
— Ты мог бы написать картину для слепого человека? Что на ней было бы изображено?
— Букет цветов! Уверен, что человек воспринимает живопись не только и не столько глазами, больше — душой. Я бы и глухому исполнил свою песню, и он ее "услышал" бы.
— Воцмуш-художник, Воцмуш-режиссер, Воцмуш-поэт, композитор и исполнитель… Знаю, что ты создал группу, и вы даже записываете альбом. Как группу-то назвал?
— "Жизнь еще любит ее". Да, готового материала хватит не на один альбом. Сейчас ищем барабанщика и запишемся в студии. А в Москве у нас было несколько успешных концертов в Доме журналистов. Впервые увидел полный зал… Смешанное чувство.
— На мой взгляд неандертальца, в живописи притягательность женского тела для художников всех времен заключается в более совершенной линии и пропорции… Нет?
— Может быть. Но мне кажется, что это в первую очередь свет, который излучают кожа женщины, ее глаза, ее тело. Я вижу этот свет и пытаюсь перенести его на бумагу. Ну и, конечно же, внутренний мир женщины, о котором мужчине лучше не знать, иначе может перегореть тонкая нить, как в лампочке от скачка напряжения!
— Твое отношение к "расширителям сознания" в искусстве?
— Наркотики? О нет! Предпочитаю хороший алкоголь. Любой наркотик изменяет человека, незаметно подменяет его другим. И получается, что это написал не ты, а некто другой. Это страшно, и с этим нельзя заигрывать!
— Сейчас очень модно изучать творчество великих художников с позиций психиатрии. Какой диагноз поставил бы Воцмуш-психиатр Воцмушу-художнику, глядя на его картины?
— Диагноз? Да просто хороший парень. Искренний, любит сладкое.
— Не самый страшный диагноз! У Босха, Дали и Ван Гога были другие… Ты часто оборачиваешься назад, сожалеешь о сделанном или несделанном?
— Нет, ведь тот, кто смотрит в прошлое, не увидит будущего! А все плохое я забываю через несколько дней.
— Какой из известных грехов ты считаешь самым страшным?
— Жадность! Именно от нее проистекают все беды.
— А добродетель?
— Стремление к счастью. Желание быть счастливым и этим счастьем заражать окружающих. Но для этого каждому надо попотеть. С неба счастье, вопреки устоявшимся штампам, не свалится. За него надо бороться и много работать.
— Как художник, что бы ты изменил в современном облике Севастополя?
— О, очень многое! Сначала убрал бы из центра города все эти вульгарные караоке и оставил бы только талантливых уличных музыкантов. Вместо этого безобразного обелиска-штыка установил бы огромную статую греческой богини с золотым щитом в руке. Чтобы солнце, отражаясь в разное время суток, отбрасывало рефлексы на разные здания центра. Ну и, конечно же, живописный мост на Северную сторону. Я даже нарисовал однажды эту картину-неземная красота!
Вместо традиционного послесловия я решил взять фрагмент из предисловия самого Воцмуша к его альбому акварелей-в нем все:
"…Процесс написания листа похож на бег гиеноподобной собаки за добычей. Чувства охотника должны быть крайне обостренными. Времени нет, нельзя потерять легкость и быстроту движений. Нельзя затереть и усыпить лист!
Лист должен пылать, примагничивать, а затем хорошим хлестким боковым ударом в центр чувств опрокидывать зрителя на пол. И это видно!
Предметам тесно в рамках листа, их гнет и раскачивает ветер. Лодки кувыркаются в танце и визжат железными уключинами. Из окон домов выглядывают и пристально смотрят на вас люди, живущие в листе. А куда они ходят в среду ночью, вам лучше и не знать.
Внезапно ветер стихает, и вы, кажется, слышите тихую мелодию, но какую? Не вздумайте прикладывать ухо к листам Воцмуша. Его краски могут говорить, и не только. И упаси вас Бог смотреть его листы на просвет. Ведь только акварельное изображение на бумаге, пропускающей свет, может по-иному истолковать сюжет и настроение листа".
