17o
Эти слова первыми приходят на ум, когда речь заходит о деятельности религиозных сект, добивающихся изменения сознания человека и полного подчинения чужой воле.
ЧУЖИЕ ДУХОВНО
— Как каждой птице по ее рождению даровано право летать, так каждому человеку по его рождению даровано право выбора и свободы, — издалека заговорила пожилая женщина, устало присаживаясь в кабинете редакции на стул. — Но в наше время столько развелось знатоков-советчиков, уверенных в том, что только они владеют рецептом человеческого счастья, что уже и не знаешь, о чем думать и куда идти.
Неожиданная посетительница представилась Натальей Петровной. Пенсионерка. Из родных — только дочка и внук. В последнее время ее маленькая семья трещит по швам от внутреннего разлада, вызванного, по словам женщины, повышенной религиозностью близких.
— Мужчины в доме не было. С первым мужем я развелась, второй рано умер. Семейную упряжку тянула одна. Дочь Лариса росла обычным ребенком. Хорошо училась в школе, техникуме. Получила профессию, но по специальности работать не захотела. В двадцать лет вышла замуж и вскоре родила сына Ваню. Большую часть времени внук жил у меня: в молодой семье постоянно не было денег.
Через несколько лет брак распался, и Лариса стала матерью-одиночкой. После развода ей досталась небольшая комната в коммунальной квартире. Я по-прежнему помогала ей чем могла: продуктами, деньгами, мебелью. Старалась больше работать. Понимала, что одинокой женщине с ребенком на руках трудно и материально, и морально, — сама через это прошла. Жалела, пыталась не обращать внимания на частые упреки (в основном из-за необеспеченности), раздражительность и повышенный тон. Но внуку Ване тоже доставалось. На нем вымещать обиды на жизнь было проще всего. В начальной школе из-за ссор он даже убегал из дома. Обычно за ним после вмешательства милиции ездила я. И вот однажды, в начале 90-х, дочь познакомилась с женщиной, которая привела ее в церковь. Не в православный храм, а в религиозную организацию христианского толка, которую я называю сектой. Там сразу Ларису окружили вниманием и заботой. Начали выдавать продуктовые наборы, одежду, получаемую по линии гуманитарной помощи. Чтобы иметь эти блага, требовалось соблюдать дисциплину, активно молиться, регулярно посещать службы, отдавать десятину от своих доходов. Лариса почувствовала себя частью большой семьи. У нее появились "братья" и "сестры". Она больше не была одинока, наоборот, ее будни наполнились новым смыслом.
Когда внуку Ване исполнилось двенадцать лет, дочь начала водить в церковь и его. Признаюсь, под воздействием ее рассказов ходила туда и я. Но недолго. На общих собраниях я чувствовала себя дискомфортно, в чем-то все сомневалась… Например, никак не могла понять, почему молиться и каяться непременно необходимо всем вместе и вслух.
Тем не менее я не вмешивалась в жизнь дочери. Не видела проблемы в том, что учением секты все больше проникается внук. В современном мире, думала я, столько пошлости и соблазнов, а здесь хотя бы категорически запрещается употреблять алкоголь, курить, смотреть телевизор (за редким исключением — христианские телепрограммы). Так мы жили некоторое время — каждый по-своему.
ШАГ ВЛЕВО, ШАГ ВПРАВО — НАКАЗАНИЕ
…Шло время. Я с горечью видела, что дочь все больше отдаляется от меня. Мы словно стали чужими. Вера, в понимании дочери, сделала ее исключительным человеком. Каждую свою мысль она подкрепляет цитатами из священных писаний, поэтому все, что говорит она, с ее точки зрения, — правильно, все, что думает, — справедливо. Круг общения дочь ограничила только лишь верующими людьми (то есть прихожанами своей секты), а все остальные, в том числе родственники, — это не люди, а стадо заблудших овец. С Ларисой невозможно ни о чем разговаривать, кроме как о предмете ее веры. Об этой стороне своей жизни она может говорить сутками. Любые попытки сменить тему, пресечь разговор вызывают бурю негативных эмоций, а то и полное отчуждение. Да я бы смирилась, махнула рукой. Пусть живет так, как хочет. Но ведь с ней под одной крышей живет Ваня, мой внук. И живет плохо.
Парень спит на голом полу, даже без матраса. Как выяснилось, не заслужил, потому что в данный момент мало зарабатывает и мало денег дает матери. Лариса запрещает ему брать из холодильника продукты, и он вынужден приходить поесть ко мне. Я не могу отказать внуку и всегда поделюсь с ним последним. Но мне больно видеть, как ломается его судьба.
В последнюю встречу Ваня заплакал. Он признался, что боится свою мать. Она упрекает его в неповиновении, а потом жалуется на него в церкви. Внука вызывают на "братский совет" и прилюдно распекают по полной программе. Он вырос безвольным, запуганным молодым человеком, не привыкшим иметь собственного мнения.
Однажды в банке внук взял кредит. Эта карточка попала в руки Ларисе. Она потратила деньги, а погашать долги приходится Ване. При этом в церкви его обязали ежемесячно платить матери по 500 гривен. Чтобы они не ссорились, посоветовали уйти из дома и жить на съемной квартире. Запретили общаться со мной, бабушкой, так как, по мнению "братьев" и "сестер", я оказываю на него плохое влияние. Запретили встречаться с девочкой, которая "не их веры"… Сейчас внук психологически подавлен. Он не знает, что ему делать, как дальше жить. Но жить, как прежде, будучи винтиком в этой машине, он уже не хочет. Как мне защитить его?
О ЧРЕЗМЕРНОЙ ЗАБОТЕ, ОБОРАЧИВАЮЩЕЙСЯ ТОТАЛЬНЫМ КОНТРОЛЕМ
Ответить на вопрос Натальи Петровны оказалось непросто. Деятельность религиозных сект, имеющих официальную регистрацию, считается в нашей стране легитимной. После многолетнего идеологического вакуума на всем постсоветском пространстве произошел настоящий бум: в бывшие республики, в основном из-за "бугра", потянулись сотни новоявленных "мессий", проповедников, восточных гуру, адептов… Только в Крыму в начале третьего тысячелетия было зарегистрировано 1064 религиозные общины и 27 духовных центров.
Однозначной оценки их деятельности нет и, видимо, пока быть не может. Хотя известно, что в основном люди попадают в секты в состоянии глобального социального или личного неблагополучия. Им реально плохо. Они не справляются с жизненной ситуацией, не знают, куда им деваться от неразрешимых проблем. И поэтому когда им предоставляют психологическую иллюзию избавления от жизненной катастрофы, они хватаются за нее.
Специалисты, занимающиеся изучением психологии людей, попавших под влияние той или иной секты, выделяют три характерные группы. Первую составляют те, кто попал в социальную или личную катастрофу и не справляется с ситуацией. Вторую — кто находится на грани болезни или имеет признаки психического расстройства. К третьей группе могут быть отнесены люди, пострадавшие в результате неправильного воспитания, своеобразные жертвы авторитарного стиля отношений в семье, когда принцип "шаг влево, шаг вправо — наказание" формирует зависимую от родителей личность.
Для вовлечения в свой круг новых членов в сектах обычно используется такое психологическое оружие, как чрезмерная забота, впоследствии оборачивающаяся тотальным контролем над всеми действиями человека и его мышлением. Ко всем, кто не входит в их круг, члены секты относятся враждебно, так же, как и к государству, и обществу в целом.
Тем не менее сектанты часто выгодно отличаются от причисляющих себя к крупным религиозным объединениям тем, что значительно лучше знают свое учение, стремятся его практиковать и регулярно ходят на собрания своих организаций. Поэтому именно эти организации в какой-то степени в настоящий момент лучше выполняют функцию религиозного просвещения общества, знакомя неофитов с религиозными понятиями, символикой и практикой.
Приняв учение, человек отрекается от прошлой жизни, от своей семьи, общается только с новыми "братьями" и "сестрами", работает только на свою "новую семью". Иногда людям обещается прибыль от вербовки в организацию новых членов. Как правило, попытка критиковать попавшего в секту человека, ругать его за это приводит лишь к раздражению и еще большему отрешению. При этом человек может стать членом той или иной религиозной организации или объединения не только потому, что его туда втянули, лишив воли к сопротивлению, а потому, что там удовлетворяются его духовные потребности — разумеется, как он их сам понимает.
