15o
Меня с детства интересовал вопрос: с какого возраста мужчину начинают называть стариком? Именно мужчину, потому что называть женщину старухой даже в девяносто лет как-то не хочется. Бабушкой, бабулей, бабусей, но не старухой. Сколько лет должно исполниться мужчине, чтобы перейти из разряда пожилых людей в старики? Рекомендации ВОЗ по возрастным градациям в счет не беру — решил довериться собственной интуиции и найти типичного севастопольского старика, чтобы отлить его профиль во вневозрастной рубрике "Профили".
Найти пожилого человека в Севастополе — не проблема, достаточно прогуляться после обеда по Приморскому бульвару, где собираются любители шахмат, шашек и других малоподвижных игр. Но волею судеб я нашел своего героя на набережной в Балаклаве… Седые длинные волосы, схваченные в хвостик черной ленточкой, аккуратно остриженная борода, военная выправка, трубка в зубах и абсолютно молодой взгляд почти черных глаз. Он у причала перебирал мотор своего баркаса, а я… А я наблюдал за ним с берега. Когда убедился, что это мой герой, подошел.
— Знаете, вы мне напоминаете героя романов Хэмингуэя…
— Да? И что?
— Нет, ничего… Хотел с вами познакомиться.
— Садись, сейчас проведем ходовые испытания.
Сажусь в баркас. Отчаливаем. Минут двадцать ходим по бухте. "Старик" проверяет мотор на разных оборотах. Вроде доволен. Выходим из бухты в открытое море. Наконец со мной заговаривают.
— Местный?
— Ну да. Правда, севастопольский.
— Значит — местный. Море-то одно.
— Любите море?
— Разве его можно не любить?! Море человеку заменяет многое, если не все. Двадцать три года прослужил на флоте, а моря практически не видел. Теперь вот наверстываю.
— Это как?
— Знаешь, сынок, в подводные лодки не додумались вставить иллюминаторы… Вот и получается, что четверть века я был на другой планете, где не слышно шума волн.
Ощущение, будто я знаком с этим человеком много лет… Капитан 2 ранга в отставке. Служил на Северном флоте. Обе дочери замужем, живут в России. Жену схоронил полтора года назад. С тех пор живет один в небольшом домике на окраине Балаклавы. Получает вполне приличную пенсию, и море для него — не способ заработать, а такая же потребность, как дышать. Хотя летом с удовольствием "выгуливает" туристов, а осенью рыбачит. Зовут Валерием Семеновичем, но из-за бороды еще с флота к нему пристало прозвище Дед, на которое он охотно откликается. С трубкой не расстается, каждый вечер за ужином выпивает сто пятьдесят граммов самогона собственного изготовления. И при этом ему 76 лет!
— Валерий Семенович…
— Зови меня Дедом или Семенычем, а то пока выговоришь…
— Хорошо. Семеныч, в вашей жизни есть… был такой период, который бы не хотелось вспоминать?
Ага, задумался! Сейчас я узнаю какую-нибудь страшную тайну из жизни Деда. Ну, например, дуэль на кортиках с однокашником из-за девушки или "губа" за пьянку…
— Вообще-то я всегда старался жить так, чтобы впоследствии ни о чем не жалеть. А вспоминать не хочу два развала флота: при Хрущеве и при Горбачеве! Как можно было пилить и переплавлять боевые корабли, если наша страна окружена морями и океанами?! Как можно было запустить флоты до такой степени, что с ними перестали считаться турки и япошки?.. Этого я не понимаю и за это мне стыдно. А в остальном все нормально.
— Ну, обычно пенсионеры жалуются на что-нибудь, тем более в нашей стране всегда есть повод.
— В этом смысле мне повезло. Я честно отслужил, и теперь государство платит мне достаточно, на жизнь хватает, да и много ли надо человеку, который привык к спартанскому рациону? Утром — каша с чаем, на обед — уха или борщ, вечером — картошка с салом. В этом смысле все в порядке. Тем более, когда я остался один…
— Тяжело в таком возрасте остаться одному?
— Да я к одиночеству службой приучен. Когда ты в "автономке", ты тоже один, хотя знаешь, что на берегу тебя ждут жена и дети. Вот я и придумал для себя легенду; моя "автономка" продолжается, а Наташка где-то там, дома, на берегу. Сидит и ждет меня…
Хорошее сравнение, хотя и грустное. Жизнь в определенные периоды действительно напоминает автономное плавание, когда рядом с тобой — никого! Главное — верить, что где-то там, дома, на берегу тебя ждут.
— А чем вы занимаетесь по вечерам?
— Читаю. Эта привычка еще со службы осталась: берешь в руки интересную книгу и словно в другой мир перелетаешь. Хотя когда у тебя свой дом, то свободного времени практически не бывает: кур, порося, кота и пса накормить… Не успеешь моргнуть глазом — уже одиннадцать. А подъем по привычке в шесть тридцать.
— Дети навещают?
— Дочки? Звонят каждый день! Они будто контролируют меня: чем занимаюсь, здоров ли, что на ужин? А летом привозят мне спиногрызов.
— В смысле?!
— Правнуков. Кирилл и Мефодий. Вообще-то он Мишка, но я его Мефодием называю, так созвучнее.
— Берете с собой в море?
— Их и звать не надо, в полвосьмого они уже в баркасе. И на весь день в море. Они живут на материке, море только летом у деда видят.
— Хотите, чтобы они пошли по вашим стопам?
— Не возражал бы, но… Сейчас другие интересы: компьютеры, программы, игры… Служба на флоте теряет былой интерес, уже не кажется такой романтичной, как в мои годы! А жаль. Что может быть лучше моря?
— После смерти жены не думали…
— Нет. Исключено! У моряка может быть только одна жена. До самого конца. Наташа и была такой. Правильно говорят: первая жена — от Бога.
— Вы верующий?
— Хожу по воскресеньям на службу. Стою, смотрю на икону, и вроде бы Наташа со мной разговаривает. А формально я — атеист, тем более партийный.
— До сих пор?
— Конечно! Меня же никто силой не заставлял вступать в партию, так чего же я буду отказываться теперь?! Свой партбилет не сдавал и не сдам. Сейчас принято ругать коммунистов, а ведь, если разобраться, идеалы у них были верные: чтобы не было бедных. Я не осуждаю тех, кто сжег свой партбилет, прихвостни всегда были. А ведь это, как с присягой: мужчина только один раз может давать присягу. Одну и на всю жизнь.
— Вы давали присягу стране, которой уже не существует…
— Я давал присягу себе, в первую очередь, и народу. Народ-то остался, какая разница, как его теперь называют.
— Так, о политике лучше не говорить. Друзья-то у вас есть?
— Те, кто еще жив, находятся в России, а здесь… В моем возрасте друзей уже трудно заводить. Приятелей — хоть отбавляй, а настоящих друзей… Море — мой самый надежный друг. Никогда не предаст и не обманет.
— Что вы делаете, когда выходите в море?
Тут же понял, что задал один из самых глупых вопросов в своей жизни! Но действительно интересно, чем может заниматься в открытом море немолодой мужчина. Не медитирует же, в конце концов!
— Наверное, это трудно понять, но море — это совсем другая планета, вселенная. Это — живая вечность. Только там я чувствую себя в согласии с самим собой! Ты попробуй в одиночку выйти однажды и, лежа на пайолах, просто смотреть в небо. Если и есть Бог, то он живет не на небе, а в море. Даже по ночам мне снится, будто я на своем баркасе и вокруг — никого, только волны и чайки. Сразу забываешь о всей мирской суете, о возрасте, надвигающейся старости, болезнях… Я бы хотел, чтобы меня похоронили по древнему морскому обычаю именно в море.
— Кстати, о старости и болезнях… Вы ощущаете свой возраст?
— Знаешь, я часто встречал стариков в тридцатилетнем возрасте. Стариком можно быть с детства, а можно оставаться юношей до последнего вздоха. Мне нравится мой возраст, я люблю отмечать дни рождения, но при этом, слава Богу, не разучился удивляться миру! А болячки… Еще на службе я заметил, что болеют те люди, которые хотят заболеть, хотят, чтобы им сострадали, заботились, нянчились. А я вот ни разу в жизни не хотел поваляться в кровати с простудой — это очень скучное занятие.
— Вы хотите сказать, что ни разу не…
— Аппендицит в госпитале вырезали и вросший ноготь удалили — все!
— А грипп или ОРЗ, например? Тем более, сейчас вон эпидемия свиного гриппа надвигается.
— Да ерунда все это! Если в голове у тебя ясно и понятно, ты никогда ничем не заболеешь. А когда раздрай и сомнения — тут тебе и коровье бешенство, и птичий грипп, и свиной… Болеет-то голова, а на теле все отражается.
— Если бы все было так гладко, как вы говорите, люди тогда умирали бы не от болезней, а от старости!
— А человек и умирает, когда сам захочет, возраст тут ни при чем. Просто однажды ему становится скучно или неинтересно здесь — тогда он и умирает. Я не беру в расчет трагические случаи, катастрофы, аварии. Старость для того и дается человеку, чтобы успокоиться, отдышаться, осмотреться, увидеть мир по-настоящему, а не в спешке и суете. Недавно осознал, что люди в большей части вовсе не живут, а выживают! За этой повседневностью они не успевают посмотреть на звездное небо, на закат солнца, на прибой, а ведь это и есть настоящая жизнь. Мы зарабатываем деньги, чтобы отгородиться от истинного мира дорогими игрушками. Но ведь все настоящее в жизни дается человеку бесплатно: небо, солнце, море, птицы, деревья, любовь, в конце концов! А мы это осознаем слишком поздно, чтобы успеть насладиться всем тем, что дарит нам жизнь.
Я сижу в раскачивающейся лодке вместе с Дедом и смотрю на море. Похоже, он меня загипнотизировал своими истинами или волны меня укачали? Понимаю, что во многом он прав: мы выживаем, вместо того чтобы жить. А он каждое утро встает в шесть тридцать, ест овсяную кашу, собирается и отчаливает от берега, чтобы целый день провести на другой планете. А вечером за ужином выпивает чарку и смотрит на звездное небо. А мы в это время смотрим телевизор. И кто из нас старик?
К сему
А. МАСЛОВ.
