13o
Людмила Петровна Охотникова пришла к нам в редакцию накануне Дня города. "В нашем роду уже пять поколений живут в Севастополе, и для нас лучше города нет!" — это признание 87-летней коренной жительницы нашего города вряд ли могло оставить кого-то равнодушным.
ОНИ ВОССТАНАВЛИВАЛИ ГОРОД-ГЕРОЙ
По словам Людмилы Петровны, первыми поселились в Севастополе ее дедушка и бабушка, которые в составе приехавшей из Калужской области бригады каменщиков восстанавливали город после его первой обороны.
— Семья жила бедно, поэтому их сын, мой отец, Петр Дмитриевич Проворов с юных лет начал работать в городской типографии. Он занимался версткой газеты. В типографии познакомился с моей мамой, Зинаидой Николаевной Афанасьевой, которая работала наборщицей. Папа был на 18 лет старше мамы. Они поженились в 1922 году, а через год родилась я.
К сожалению, счастливой семейной жизни у родителей не получилось. Папу, как самого младшего, сотрудники часто посылали за водкой, и он пристрастился к спиртному. Его уволили с работы, и в 1940 году после того, как Севастополь стал "закрытым", выслали за пределы города как безработного. В то время ему было уже около 60 лет. Скорее всего, он погиб, когда началась война.
Мама же успешно продвигалась по профсоюзной линии. Была председателем профкома консервного завода в Балаклаве, затем — первым председателем профкома Балаклавского рудоуправления. Была избрана депутатом горсовета, работала в райкоме партии. Во время войны ее готовили к тому, чтобы остаться в партизанском отряде, но затем вывезли на Урал. После окончания войны она вернулась в Севастополь. Умерла в 56 лет от гипертонии, которую тогда еще не лечили.
СЕВАСТОПОЛЬЦЫ В ТРЕТЬЕМ ПОКОЛЕНИИ
— Нас у родителей было двое: я и брат, — продолжает рассказ Людмила Петровна. — Окончив школу с отличием, поехала поступать в институт в Ленинград, но тамошний климат мне не подошел. Вернувшись в Севастополь, пошла работать в гидрографический отдел Черноморского флота. Думала, что временно (в следующем году планировала поступать в Симферопольский педагогический институт), но тут началась война. Вместе с сотрудниками прошла всю войну, в 1946 году вышла замуж за офицера-гидрографа и уехала с ним в Ленинград, куда его направили учиться в военную академию. После учебы ему предложили место в Москве, но я настояла на возвращении в Севастополь, где почти 40 лет проработала в ДОФе преподавателем курсов кройки и шитья.
Что касается моего младшего брата, то во время войны он был ранен. После войны работал инструктором-токарем и умер в 63 года (у него был врожденный порок сердца). Его двое детей никуда из Севастополя не уехали, как, впрочем, и мои двое сыновей. Все живем здесь, кроме младшего внука, который, окончив с отличием МГУ и аспирантуру, пока что по работе часто бывает за границей. Для нас Севастополь — это вся жизнь, он самый лучший и любимый город на Земле. Без него мы себя уже не мыслим.
САМЫЙ ЛУЧШИЙ НА ЗЕМЛЕ
На вопрос о том, чем Севастополь отличается от других городов, Людмила Петровна ответила так:
— Я четыре года прожила в Ленинграде. Город красивый, все, что можно было, мы там посмотрели (жили возле Мариинского театра), но климат… Висящее над головой небо угнетает, а у нас в городе небо высоко. Ленинград — красивый город, но неродной. Когда муж окончил военную академию, ему предлагали остаться, но я сказала, что не могу жить без Севастополя, и мы вернулись.
— Если сравнить довоенный Севастополь и современный, что изменилось?
— Да разве можно их сравнивать? До войны Севастополь был небольшим. Улица Нахимова была нашим "бродвеем", куда все выходили гулять. С левой стороны ходили школьники-старшеклассники, с правой — курсанты. В довоенном Севастополе было четыре военных училища, естественно, девчонки мечтали выйти замуж за курсантов… Город заканчивался там, где сейчас начинается улица Гоголя. В Балаклаву по одноколейке ходил трамвай. Разъехаться двум трамваям было проблематично (только на специальных разъездах можно было разминуться). В 1933 году мама работала в Балаклаве и оставляла нам с братом на день буханку хлеба и пачку чая из сухофруктов. Она часто задерживалась, так как если один из трамваев ломался, второй тоже был вынужден стоять, пока не подойдет к разъезду. Шлагбаум был на площади Ушакова, это был конец города.
После войны город начал быстро строиться — после того, как в Севастополе проездом побывал Сталин. Среди развалин в разрушенном Севастополе возвышалась мечеть, в которой был архив. Сталин сказал, что это безобразие, когда в городе, кроме мечети, ничего нет. Руководству показалось, что вождю это не понравилось, и мечеть была снесена…
Город действительно был сильно разрушен. Хорошо сохранились лишь два дома на улице Ленина, и при расширении улицы их не тронули. Остальное же пришлось отстраивать заново. Сейчас Севастополь намного больше довоенного, но, к сожалению, его нельзя назвать чистым городом. Раньше такого не было.
— А сами севастопольцы изменились?
— Коренных севастопольцев в городе осталось мало, в основном здесь сейчас живут иногородние, среди которых, кстати, очень много хороших людей. И если человек считает себя севастопольцем, он не будет замусоривать свой город. Не секрет, что в последнее время люди стали небрежно относиться к городу, народ стал неряшливым: рядом стоит урна, а бумажки и шелуха от семечек попадают на землю…
По утрам на Приморском бульваре такая грязь! И виноваты в этом сами жители города. По моему мнению, организации, призванные воспитывать подрастающее поколение, не справляются с поставленной перед ними задачей. У нас до войны было много детских клубов, где ребятам можно было бесплатно посещать разнообразные кружки. Сейчас практически все секции для ребят платные, и далеко не все родители могут оплатить эти занятия.
— В этом месяце наш город отметил свой день рождения. Что бы вы в связи с этим пожелали севастопольцам?
— Прежде всего любить и уважать свой город. Ведь все зависит от самого человека. Руководители, городские власти могут быть разными, но если простые люди будут беречь свой город, трепетно относиться к нему, то Севастополь год от года будет становиться только лучше и красивее!
