19o
Крымчаки — коренной народ Крыма. Это были ремесленники, главным образом — сапожники, причем редкого мастерства. В среде обувщиков нашлось бы место и Якову Чапичеву. Но он стал поэтом.
В свое время о нем писал известный прозаик Эммануил Фейгин. Своему герою он посвятил достаточно объемную повесть "Мальчик пляшет под дождем". Мальчик — это как раз еще юный Яков. О Чапичеве также писал литератор и журналист газеты "Правда" Герой Советского Союза Семен Борзунов. Наконец, Чапичев — персонаж не одного произведения крымского писателя Николая Полотая.
Да и как было не писать о Якове Чапичеве — личности яркой и неординарной… На переломе истории он не пошел по пути отца-сапожника. В родном Джанкое стал своим в коллективе железнодорожников. Днем парень вкалывал у поставленных на ремонт паровозов, а вечером выступал в составе бригады устной газетв "Красный шлакочист". Для "шлакочистов" парень и написал свои первые стихи. Нужны были забойные куплеты на актуальные местные темы.
Не оставил Яков Чапичев перо и будучи призванным в армию. В 30-е годы Николай Полотай возглавлял в "Крымском комсомольце" отдел литературы. "Докладывает Чапичев, — слова рвали мембрану редакционного телефона. — Срочное донесение. В стихах, разумеется. Разрешите доставить?" — "Ждем!" — "Лечу!"
Эти строки и приведенные далее — выдержки из очерка Николая Полотая "Поэты". "Лечу" по-чапичевски значит: летит на боевом коне из казарм артполка, что на окраине города. Шарахаются пешеходы, чертыхаются вагоновожатые, безудержно свистят милиционеры. Чапичева не остановить".
Поэты Яков Чапичев и его друг Владимир Апошанский в Севастополе устраивали у памятника Казарскому поэтические дуэли при секунданте Николае Полотае. От памятника Казарскому шли к знаменитому Грибку у Исторического бульвара, от Грибка путь лежал на Малахов курган. И везде собирались толпы восхищенной публики.
Таким же горячим он был и на войне. Одно время служил в военной газете. Но в свой последний бой в Бреслау (ныне Вроцлав) он вступил в качестве политработника. В самый решающий момент гранатная атака подразделения захлебнулась. Личным примером майор Яков Чапичев поднял бойцов. Они сокрушили врага, но поэта и политработника потеряли. Навсегда. В кармане его гимнастерки обнаружили продырявленный и окровавленный билет Союза писателей Автономной Республики Крым. Под ружейный салют его похоронили в Бреслау. Якову Чапичеву присвоили звание Героя Советского Союза. Посмертно.
Я горд от того, что сам писал о Якове Чапичеве. В 80-е годы прошлого столетия специально ездил в Одессу, чтобы подержать в руках фронтовые письма героя. Их хранили вдова поэта Екатерина Абрамовна и их дочь Долорес Яковлевна. Я писал подробный репортаж об открытии в Джанкое памятника Якову Чапичеву. Его возвели на средства железнодорожников. В самом заветном месте храню фотографии поэта-героя, один из его фронтовых сборничков стихов и песен "Родному Крыму". Потрясающе: он сдан в набор в издательстве газеты "Красный Крым" 9 декабря 1943 года, а подписан к печати тут же — 14 декабря 1943 года. Выходит, поэзия солдат была нужна на передовой так же, как и боеприпасы.
В Севастополе, казалось, я отошел от темы Якова Чапичева, по крайней мере надолго. Ведь еще ждут внимательного изучения ряд документов и пухлая папка с рукописью воспоминаний о Якове Чапичеве его однополчанина Анатолия Морозова. Но вот в одной из своих публикаций в "Славе Севастополя" все-таки вспомнил поэта и героя. Кстати, в связи с поэтическими дуэлями под сенью исторического Грибка. Широкое известный и глубоко уважаемый в нашем город общественник Валерий Володин буквально ошарашил телефонным звонком: "Известно ли вам, что в Севастополе живет двоюродный брат Якова Чапичева… Яков Чапичев?"
Так я оказался в гостях в уютной квартире севастопольского Якова Чапичева. Первоначально тянуло подробнее расспросить неведомые мне факты из жизни поэта-героя. Но тут же меня пленила личность самого Якова Чапичева — севастопольца. Начнем с того, что 3 мая ему исполнилось 98 лет. До векового юбилея рукой подать.
Восьмилетним сорванцом Яша стал свидетелем выступления Врангеля. Видимо, в тот осенний день 1920 года барон прощался с подчиненными ему войсками. "Солдат построили вдоль улицы Артиллерийской, это у Центрального рынка, — вспоминает мой собеседник. — Барон Врангель, красивый, представительный, в черкеске вышел к ним на терраску одноэтажного дома. Через 2-3 дня со стороны железнодорожного вокзала в опустевший город въехал конный отряд красных: "Есть ли в городе врангелевцы?" Это была разведка".
Яков Рафаилович, как и его джанкойский двоюродный брат Яков Иудович, — из семьи потомственных сапожников. Не сговариваясь с родственником, дальнейший путь в жизни тоже искал в стороне от традиционного занятия представителей своего рода.
Сейчас нам трудно поверить, но в 30-е годы прошлого столетия на месте нынешнего 13-го завода, как свидетельствует Яков Чапичев, располагался 45-й авиационный завод. Он выпускал гидросамолеты-разведчики. Сюда юноша устроился подсобным рабочим. Но очень скоро он досконально освоил токарное дело.
Действительную военную службу проходил в Каче, где получил документы на право вождения автомобилей. В то время в Каче учился на летчика Василий Сталин. "В строю курсантов он не ходил, — вспоминает Яков Рафаилович, — жил не в общей казарме, а в отдельном домике, столовую не посещал. Ему готовили пищу персонально".
Навсегда в его памяти остались обстоятельства первого дня войны. Яков Чапичев работал в третью смену. Вскоре после полуночи поступила команда обеспечить полную светомаскировку цехов предприятия. Далее с неба донесся нарастающий гул самолетов. "Они шли со стороны Инкермана, — говорит мой собеседник. — Вспыхнули лучи прожекторов, которые обнаружили во тьме спускающиеся парашюты с неведомым грузом. Наблюдая эту картину с балкона, рабочий подумал, как и большинство севастопольцев: "Вновь учения идут". Так не хотелось верить, что это война".
Но грохнули взрывы. Мать Якова Чапичева оказалась в числе тех, кто в ту ночь получил ранение.
В сентябре 1941 года авиазавод эвакуировали через Поти в Тбилиси. Яков Рафаилович просил родителей последовать за ним. Но Чапичев-старший отказался: "Куда нам от родного порога? Не пропадем". Но Рафаил Яковлевич определенно чувствовал иное. Иначе не принес бы сыну к готовому к отплытию кораблю узелок: "Возьми. Пригодится". Яков Чапичев развернул сверток. В нем оказались сапожные инструменты: молоток, шило, лапка, иглы… Инструменты достались отцу в австрийском плену.
"Я до сих пор храню отцовский инструмент, — говорит Яков Рафаилович. — Он действительно постоянно был в Тбилиси в работе. А сейчас сапожный инструмент — память об отце, ремесле рода".
В семье севастопольской ветви Чапичевых было пятеро выживших детей. Яков — самый младший, единственный сын при четырех сестрах. Сохранилась фотография. Смотришь — и рябит в глазах от лиц: мать, отец, дочери, зятья, внуки… Семьи крымчаков были большими. Но пришли фашистские захватчики. Начались расстрелы. В роду Чапичевых погибли около полутора десятка человек — родственников со стороны отца и матери.
После завершения войны Тбилисский авиационный завод посетил сановный гость из Москвы — Шверник. Севастопольцы к нему: "Нам бы домой". Но ответ был строг: "Производство не оставлять". Послабления ощутили ближе к середине 60-х годов прошлого века. Вот тогда семья обменяла классную коммуналку в Тбилиси на комнатенку в бараке в Загородной балке в Севастополе.
На заводе "Эра" Якова Рафаиловича соблазняли должностью мастера. Новичок, однако, отказался. Он работал и на токарном, и на сверлильном, и на шлифовочном станках. И после выхода на пенсию его еще долго привлекали к станку летом в период отпусков. По-стариковски на пару месяцев. Больше было нельзя.
Меня очень увлек рассказ долгожителя о житье-бытье, ноя не забыл все-таки, как намечал, спросить о Якове Чапичеве — поэте и герое. "Он несколько старше меня был, — сказал Яков Рафаилович, — мы с ним почти не общались. Прилетит, бывало, как вихрь, на день. Его почти не видели. Весь в делах. Красив был. Женщины за ним увивались".
Все? Оказывается, не все. Где-то в начале 30-х годов в Севастополь наведывалась Эва — родная сестра Якова Чапичева-поэта и двоюродная сестра Якова Чапичева-токаря. Ева прямо сказала о намерении выйти замуж за кузена. В среде крымчаков это допускалось. Но Яков Рафаилович уже несколько лет встречался с Фирой Ефимовной из рода Варшавских. Отец девушки держал заводик красок, свечей и магазинчик на месте нынешнего кинотеатра "Победа". Но ударило время и заводик с магазинчиком, в котором были заняты лишь Ефим Варшавский и его племянник, отобрали большевики. Слава Богу, семью не тронули, ведь жена Ефима Варшавского при царе помогала большевикам-подпольщикам.
Яков Чапичев женился на Фире Ефимовне в 1934 году. Как положено, в 1935 году в семье молодых родился ребенок — девочка. Ей дали имя Тоня.
Антонина Яковлевна получила хорошее образование. Защитила кандидатскую диссертацию. Около трех десятков лет она преподавала судостроение в нашем Национальном техническом университете.
Но я опять отвлекся. Еще о Якове Чапичеве-поэте. Как-то Николай Сурик, товарищ Якова Чапичева по работе на "Эре", в составе туристской группы оказался во Вроцлаве на воинском кладбище. Он опешил, когда взгляд выхватил надгробие со знакомыми именем и фамилией — Яков Чапичев, Герой Советского Союза. Только в Севастополе он отошел, взяв в толк, что путаницы здесь нет. Родные братья, Ииуда и Рафаил, назвали сыновей именем почитаемого деда Якова. Это тоже вписывается в обычаи крымчаков. Яков — брат Якова.
А. КАЛЬКО.
* * *
Яков Чапичев
СТАРЫЙ КОТЕЛОК
Опустело полюшко, ни травы, ни колоска,
Дождик над землянкою каплет с потолка.
Собрались товарищи и поют вполголоса,
Собрались товарищи возле котелка.
Мы стеною поднялись за родную сторону,
Мы с друзьями видели смерть невдалеке,
Радости и горести — все делили поровну,
Даже щи солдатские в общем котелке.
Скошенный, подкошенный очередью длинною,
Упадет под сосенкой раненый стрелок.
Если ранен буду я вражескою пулею,
Передай товарищу старый котелок.
Отгремят сражения, мы придем с победою,
Соберемся вместе в светлый уголок,
И тогда за славною, дружеской беседою
Пропоем мы песенку про "старый котелок".
