С неё всё началось в 2006 году. Четыре года назад проект "Балаклавская Одиссея" изменил наше представление о том, куда способно вторгнуться искусство и насколько в его власти изменить наш взгляд на привычный городской ландшафт. Прошедшая в конце прошлой недели "Балаклавская Одиссея-2010" не просто обозначила кульминацию фестиваля "Война и Мир": две ночи (13 и 14 августа) перформансов на Михайловской батарее показали рост и "возмужание" проекта. В сегодняшнем номере "Слава Севастополя" предлагает отправиться во второе путешествие вместе с фестивалем актуального медиаискусства.
(Окончание. Начало в N 153 за 18 августа).
НА ГРЕБНЕ
Любое событие, какого бы размаха оно ни приобрело, начинается со слов.
— Первый фестиваль Balaklava Odyssey был пилотным, держался он в основном на инициативах отдельных европейских художников, — рассказывает Роман Мархолиа, организатор. — Но уже в этом году, заручившись поддержкой таких крупных и солидных институций, как Государственный центр современного искусства (Москва) и ПинчукАртЦентр (Киев), а также EUNIC (Европейское объединение культурных центров), мы обрели второе дыхание. К слову, сегодня мы чувствует внимание и со стороны Севастопольской администрации, и со стороны бизнес-партнёров, например Инкерманского завода марочных вин, а также неоценимую помощь Национального военно-исторического музея Украины, расположенного на Михайловской батарее, и его начальника Виктора Карпова.
Теперь мы не просто "подпольные" деятели искусства, а выступаем солидным городским фронтом, что и удивляет, и радует. Уверен, без энергии самого города фестиваль не состоялся бы, а значит, наконец пришло время, когда и современное искусство стало востребованным. Тем более что наша "Одиссея" — дань любви и уважения к Севастополю. Все мы, и организаторы, и участники, испытываем единое чувство, что находимся на территории общей истории, что позволяет всем ощущать себя здесь не гостями, а хозяевами. Для того он и задумывался, наш фестиваль, — собирать родственные души.
Ещё со времён фестиваля "Херсонесские игры", когда рухнул Союз и все чувствовали себя одиноко и потерянно, Севастополь был точкой общения и объединения интересов стран СНГ и Восточной Европы. Наша новая затея — фестиваль "Война и Мир" — очередная попытка наладить этот культурный контакт.
— Крым, Севастополь, Балаклава созданы для демонстрации культурных инноваций, несмотря на всю свою древность, а точнее, именно благодаря ей, — отметил Леонид Бажанов, художественный руководитель Государственного центра современного искусства. — Хотелось бы, чтобы даже Артбухта связывалась в сознании не только с артиллерией, но и с понятием "арт", с современным искусством. Любое событие начинается со слов, однако в конечном итоге они напоминают морскую пену: воды за ней не разглядеть. Что же происходит внутри волны?
ВНУТРИ ВОЛНЫ
Каждый участник "Балаклавской Одиссеи" совершил своё путешествие. Кто-то приехал сюда на катере к восьми вечера 13-го числа, когда начиналась первая ночь перформансов. Другие сумели выбраться только на следующий день. Мне посчастливилось очутиться на батарее ещё за неделю до её преображения в выставочную площадку в составе команды электронного журнала "Брик-а-брак" — единственных севастопольцев, принявших участие в фестивальной экспозиции. Вам интересно, каково это — представлять свои работы в стенах Михайловской батареи, очутиться в самом центре творческого фестивального "муравейника"?
Это когда до последнего мгновения думаешь, что времени ещё полно и всё сделается само собой, а за день до начала оказывается, что абсолютно ничего не готово и нужно бегать по родственникам, знакомым, знакомым знакомых, соседям, писать тысячу эсэмэсок и звонить незнакомым людям, чтобы достать старые телевизоры, видеоприставки, стулья, столы, тысячу мелочей… И в этом — драйв!
Это когда в последний момент выясняется, что кухонный телевизор, который ты взял у 70-летней соседки и при этом потратил уйму времени, объясняя ей, что такое актуальное искусство, перформансы, видеоарт, "Балаклавская Одиссея", ПинчукАртЦентр и ГЦСИ и почему ради всего этого она должна отказаться от просмотра "мыльной оперы" за приготовлением вечерних макарон, и вот этот телевизор, который ты притащил домой, как доисторический охотник — мамонта, вдруг категорически не желает "видеть" видеомагнитофон, взятый у сотрудницы жены под честное слово… И в этом — драйв!
Это когда художница Наташа, чтобы сэкономить общие деньги, клеит распечатанное на ракале изображение на плёнку, взятую на работе у своего папы, а потом, подвешивая получившуюся инсталляцию в комнатке на Михайловской батарее, опасается, как бы "отклеившийся" от потолка кусок ржавой арматуры не упал на зрителей в разгар фестивального вечера, на что другой художник, Вова, успокаивает: "Она тут висела до нас 100 лет и будет висеть, когда нас уже не будет". И в этом — тоже драйв! И когда в последний день, за 8 часов до начала фестиваля, твой папа везёт кропотливо собранное "барахло" на батарею, тактично не спрашивая, зачем тащить туда 15 стопок книг, 4 телевизора, моток верёвки, стол, домашние чашки, шкатулку, настольную лампу и школьную фотографию в пыльной раме, — только тогда понимаешь, как и чем живёт фестиваль, что собой представляет течение, бурлящее под поверхностью официального, пресс-релизного "сюжета". И в этом — самый главный драйв!
А потом четыре часа сторожишь в комнате ноутбуки и выпрошенный у знакомого ("седьмая вода на киселе") проектор, потому что в случае "инцидента" совесть и владельцы техники тебя съедят с потрохами: потом за полтора часа чудом успеваешь съездить в свои "Камыши", чтобы приволочь флешку с забытым роликом, потом… Ты и сам не замечаешь, как стрелка часов застывает на восьми и Роман Мархолиа объявляет начало фестиваля.
ТЕЧЕНИЕ
И вот начинается фестивальное гудение. Михайловская батарея освещена. Здесь около 500-600 человек. Три основных "отсека" открыты: верхний этаж левого крыла дан на откуп ПинчукАртЦентру, правого — Государственному центру современного искусства, а первый этаж левого "оккупируют" свободные художники из Великобритании, Литвы, Германии, России и Украины. Как и в сёрфинге, тут главное — "поймать волну" (наблюдение ещё с первой "Одиссеи"). А как только ловишь, попадаешь в "зелёный коридор": всё успеваешь посмотреть, ни одно представление не пропускаешь. Но тут без сноровки и слежки за временем не обойтись!
Умение "скользить", но при этом успевать погрузиться в работу художника, вообще приходит с опытом, которым севастопольский зритель пока похвастать не может. А ведь многие вещи предполагали вдумчивое созерцание, погружение, требовали принять на себя роль "гипнотизируемого". Взять хотя бы невероятный перформанс Erase Remake от австрийцев Яна Мачачека, Мартина Сиверта и Дитера Ковачича, в ходе которого "солист" команды Ян танцевал, пел, проецировал на экран видео, снятое маленькими камерами, вмонтированными в пылесос, или снимки частей лица, рук, тела, сделанные с помощью сканера. Не правда ли, странно и дико звучит? Но об этом и не нужно читать, это нужно видеть. И если принять правила игры, войти в состояние транса, то незаметно пролетает часовой арт-хаус "Деказия" (Decasia) Билла Моррисона на музыку Майкла Гордона — порченная, пузырящаяся, разлагающаяся на глазах плёнка и жуткая агония звуков передают отчаянные попытки живого выкарабкаться из густой тьмы небытия. И можно бесконечно наслаждаться видеоработой московской группы AES+F "Последнее восстание", где рекламно-смазливые подростки-андрогины бесконечно долго и пленительно-красиво приставляют к горлу своих поверженных врагов клюшки для гольфа и японские катаны. И наблюдать, как британская кудесница Вики Беннет в своём проекте "Люди, похожие на нас" склеивает из кадров старых телешоу и архивной голливудщины остроумные видеоколлажи. И следить, как пластика танцовщицы из немецкой группы DS-X.org. изменяет рисунок на экране: вслед за её силуэтом распыляется шлейф цветов, "ломается" стройный узор, дёргаются нарисованные колокольцы и бубенцы. Одного только не может сделать зритель, находящийся в плену у магии перформанса, — бросить помидор в пронзительно-искреннюю венгерку Марту Лоджански, танцующую партию Ифигении на крыше Михайловской батареи: ну у кого поднимется рука, когда в нескольких метрах от тебя — пульсирующий комок нервов, чувств, эмоций, когда видишь слёзы танцовщицы? Увольте, господа задумщики!
Инсталляция Марии и Натальи Арендт — растянувшийся на полу "хвост" (детский ботинок, поросший моллюсками, ржавая каска, обломки античных амфор, рыбацкая сеть, водолазный костюм, череп дельфина) из предметов, бережно хранимых морем и время от времени выбрасываемых на побережье Коктебеля. Два пульсирующих кожаных мешка с нарисованными мелом швами — арт-объект, который группа Milk and Vodka назвала по "имени" атомной подводной лодки — "Северсталь". Чарующие женщины-милиционеры Сергея Браткова, скульптурно выточенные атомные грибы Арсена Савадова, бегло набросанные военные фантасмагории Константина Батынкова… И, конечно, торжественное, при полуторатысячной толпе горожан, с концертом духовых инструментов и свечением воздушных шаров сжигание скульптуры "Бог хлама", которую Клаус Пубитцер сотворил из мусора, "добытого" в Инкерманском карьере…
Увы. Любое перечисление постфактум бессмысленно, если вы не видели этого своими глазами, поскольку самое яркое описание чужого путешествия не восполнит отсутствия собственного.
— Культура, как жидкость, проникает всюду и меняет к лучшему нашу жизнь, сам способ нашего существования, — отметил в своём приветственном слове к участникам фестиваля Экхард Шнайдер, генеральный директор ПинчукАртЦентра.
Никто не знает пока, насколько глубоко "просочилась" "Балаклавская Одиссея" в поры культурной жизни Севастополя. Фестивальный поток пронёсся. Каждый теперь решает сам, "седлать" ли эту волну или стоит подождать другую. Если она будет.