11o
В годы Великой Отечественной войны Меланья Илларионовна Юрчук была угнана немцами на принудительные работы. Тогда ей было шестнадцать лет. Казалось, столько воды утекло с тех пор, раны тяжелых воспоминаний затянулись. Но неожиданно прошлое дало о себе знать в виде письма из Австрии…- Шел 1942 год, — рассказывает Меланья Илларионовна. — Я жила с родителями в селе Волица-Керекешина Хмельницкой области. Окончила 7-й класс. Война докатилась до нашего села, шли тяжелые бои. Когда немцы вошли в село, они первым делом создали полицию, назначили старосту. Было объявлено: парни и девушки, которым исполнилось 16 лет, будут угнаны в Германию. Таких в селе нашлось 40 человек. Нас привезли на железнодорожную станцию, из вагонов товарного поезда выгрузили навоз и загрузили нас. Первый раз поезд остановился в Будапеште. Нам дали какую-то мутную жидкость, напоминающую кашу, и повезли дальше.
В Австрии высадили на станции в городе Линц. Восемь девчонок, в том числе меня, постригли, помыли, провели дезинфекцию и выставили "на продажу". Пришел будущий хозяин, осмотрел и забрал нас работать к себе на ферму. Звали его, как я потом узнала, Франц Бухейнгер. Так мы стали рабами.
Моя задача заключалась в том, чтобы каждый день вставать в 2-3 часа утра, делать работу по дому, ухаживать за скотиной. Франц Бухейнгер держал свиней и коров. Наемная работница хозяина по имени Милли научила меня доить коров. Дел было так много, что опухали руки. Я выполняла любую работу, которую давали хозяева. Не отлынивала. Наверное, поэтому ко мне относились более или менее ровно, не били. Только один раз хозяйка хлестнула рушником за то, что молоко "убежало". Но это были мелочи по сравнению с тем, что терпели другие наши девчата.
Утром хозяева давали чашку молока. Днем — кусок сала и одну картофелину. От такой еды и с голоду вроде бы не умрешь, но и сытой не будешь. Кушать хотелось постоянно. Иногда мне удавалось тайком поесть пищи, которую я готовила свиньям.
Однажды я и еще несколько человек из таких же насильно угнанных договорились бежать. Улучили подходящий момент — и в лес. Днем прятались в чаще, а ночью шли. Шли, шли… Куда? На что рассчитывали? Сейчас мне это самой непонятно. Главное тогда было — почувствовать себя свободными. Во что бы то ни стало уйти от ненавистных хозяев. Но нас нашли. Вернули обратно. Но даже тогда, я помню, хозяева не стали меня бить.
У Франца была мать, старая женщина. Она требовала неукоснительного выполнения своих приказаний. Кроме нас, совершенно бесправных людей, на семью фермера еще трудились наемные работники. В отличие от нас они работали определенное количество времени за
плату. Я подружилась с маленьким сыном одной из работниц. Звали мальчика, как мне помнится, Мейн. Спустя много лет он нашел меня через международную организацию — Красный Крест.
Мейн прислал фотографии, на одной из которых запечатлен он, еще маленький, в кругу семьи. На другой фотографии я узнала дом фермера, хозяйские пристройки. На третьей фотографии можно увидеть возле загона с лошадьми самого Мейна уже в наше время. Он немного рассказал о себе, пожаловался, что последние годы часто болеет, и просто по-человечески поинтересовался, как после войны сложилась моя судьба.
Признаться, я очень разволновалась, получив этот "звонок из прошлого". Нахлынули грустные воспоминания. Когда я после освобождения из рабства вернулась домой, моей матери уже не было в живых. Она умерла, будучи в положении. Не выдержала тяжелых условий. Соседи рассказали, что немцы заставляли беременную маму и других сельских женщин таскать очень тяжелые бревна. Люди плакали, видя, как у бездыханной женщины в животе шевелился ребенок, которому не суждено было появиться на свет. Отец ушел на фронт. Вернулся с победой, но весь израненный. Оставшуюся часть жизни тяжело болел.
После войны в селе надо было очень много работать, восстанавливать разрушенное хозяйство. Но как бы ни было тяжело после всех испытаний, все-таки это была жизнь на родной земле, среди земляков. Даже трудно представить, что могло быть со всеми нами сейчас, если бы не Победа над фашистами.
…Сегодня мне 84 года. Здоровье подводит, но я еще могу ухаживать за собой сама. Дети помогают. В этом году отметили вместе со всей страной 65-летие Победы. Правда, лично мне юбилейную медаль не выдали. Дочь позвонила в приемную одного из городских чиновников, но секретарь ей якобы раздраженно сказала: сколько можно по этому поводу беспокоить, звонить? А я так думаю: сколько нужно — столько и можно. Это наша память. Сегодня посмотришь вокруг, так молодежь, извините за откровенность, с жиру бесится. Многие бестолково тратят молодость почем зря. Кто-то работать не хочет, кто-то — учиться… А ведь если приложить усилия — столько возможностей вокруг! Жизнь — уже сама по себе дар. Ну так живите, как люди!
