13o
ПАМЯТИ МИШИ ЗИМИНА.
ЧАСТЬ1. КАК ВОЕННЫЕ ВСПОМНИЛИ О СПАСАТЕЛЯХ
Шел 1987 год. Очередной год афганской кампании, в которой молох войны продолжал свою жатву. В Одесском военном округе собирали очередную роту призывников срочной службы для отправки в Афган. Командование округа по каким-то причинам решило эту группу подготовить особенно тщательно. Ведение боевых действий в горах требует особых навыков, в том числе и умения передвигаться по сложному рельефу. Возвращавшиеся из Афгана офицеры понимали, что местные формирования такими навыками обладали. Кто же сможет обучить наших юношей тонкостям горной жизни? Выбор пал на Крымскую туристическую контрольно-спасательную службу, подчинявшуюся тогда ВЦСПС. Штатных сотрудников КСС решили не привлекать к обучению, чтобы не оголять внутренний фронт работ. В те времена костяк всех спасотрядов Крыма составляли инструкторы-общественники. Это опытные альпинисты, скалолазы, спелеологи, горные туристы. Вот их-то через военкоматы и мобилизовали на военные офицерские сборы. На предприятиях, где работали эти люди, было известно, что призваны они для плановой переподготовки. Все они — офицеры запаса, и ничего странного в таких сборах не было. От Севастопольского контрольно-спасательного отряда призвали Евгения Мешкова, Владимира Илларионова, Михаила Зимина, Бориса Илющенко, Валерия Пруткова. Феодосийский КСО отправил Александра Кругленко, Симферопольский — Николая Леонова. Медицинскую часть офицерского корпуса взял на себя врач областной онкологической больницы Игорь Похвалин, перспективнейший альпинист и путешественник. А возглавил отряд ветеран крымской спасслужбы рядовой запаса Хорхе Корнысь Мигуэль Никитович.
В Симферополе в одной из воинских частей всех одели в военную форму давних времен, погрузили на ГАЗ-66 и отправили в село Перевальное на Алуштинской трассе. Там располагался Центр подготовки национально-освободительных движений, где Советский Союз щедро делился опытом экспорта революций с многочисленными своими союзниками по всему свету. Знакомство с бытом военнослужащих центра повергло нас в глубочайшее уныние. На ужин нам в общевойсковой палатке выкатили казан вареного гороха и дали по здоровенному куску абсолютно несъедобного отварного жесткого сала. Скорее всего, кенгурятина австралийская, сохранившаяся в стратегических холодильниках с времен Второй мировой. Без ножа, даже с легким чувством голода, с этим куском плексигласа бороться было невозможно. У нас с собой были бутерброды, привезенные из дома. И мы готовы были уйти в свои полевые палатки. Но тут явился генерал, по инициативе которого нас и пригласили. Глянув на стол, он вызвал офицера и "порекомендовал" инструкторов горной подготовки кормить как надо. Мы тут же получили по хорошему куску свинины. Не хуже, чем в ресторане. И впредь претензий к кухне центра не было.
Вечерять наш "партизанский" корпус собрался в палатке при свете лампочки накаливания. Расписали два преферанса. Игра интеллектуальная. Из сопутствующих напитков признавался только марочный красный крымский портвейн "Массандра". Благо до Перевального и магазина минут 10 ходьбы. Бутылка на восьмерых. Ну, может быть, потом и вторая. Чайник с чаем с камбуза предусмотрительно захватили. Залегли под казенные одеяла где-то в 2-3 часа ночи. Проснулись еще до рассвета от топота какого-то табуна. Выглянули. Мимо палаток пробегали африканцы огромного роста в болоньевых костюмах вызывающе яркого цвета. Освободители африканских наций вставали явно раньше нас и гостеприимством центра подготовки пользовались с полной отдачей.
Мы допили заготовленный с вечера чай, без фанатизма сделали зарядку, умылись, оделись, отведали офицерского ненавязчивого завтрака (хлеб, масло, какао, манка) и поехали знакомиться со своими учениками. Все они оказались студентами и выпускниками вузов и техникумов без военной кафедры. Рядовой состав. Отсрочка от призыва обрывалась в самое неподходящее время. Им от 20 до 25 лет. На лицах написано одинаковое безразличие к происходящему. "Хотите нас со скалы спустить здесь — пожалуйста. Хотите в Афгане — опять же, пожалуйста". Многие уже имеют семьи, кому-то светила хорошая работа. А тут — повестка из военкомата. Да еще и на войну. Правда, сначала в горно-стрелковый батальон. Часть элитная, но не вполне название ее суть определяло. Как этот батальон Советской Армии оказался под Одессой — уму непостижимо. Стрелки пострелять еще как-то ухитрялись, но горной подготовки быть не могло однозначно. Горы они видели только по телевизору. Но уже заочно их не любили. Короче, особого энтузиазма солдатики наши не проявляли, были рады любому поводу отлежаться под кустами. Характерная картина: взводный повел солдат на пробежку по склону горы. А автоматы, сложенные в пирамиду, просто оставили на поляне без охраны. И это на оживленной туристической тропе у Кизил-Кобы! Но те же солдаты неплохо разбирались в живописи, спорили о творчестве поэтов, цитировали философов. Ну никак не военные люди.
В первый же день Хорхе попросил командование округа всю роту обеспечить обвязками для работы в горах. Запросил около сотни скальных крючьев для обработки тренировочной скалы у Красной пещеры. За обвязками пошла машина в Одессу, за крючьями полетел огромный транспортный самолет на Иссык-Куль. Ближе в Советском Союзе Министерство обороны крючьями не располагало. Хотя производила их в то время Ленинградская судоверфь. Под вечер Никитыч кивнул в небо: "Полетели родимые. Завтра-послезавтра крючья привезут". Мы возле своей палатки наблюдали в синем небе рассекающий на взлете пространство и уходящий на восток транспортник. И белый след его двигателей, сносимый ветром…
ЧАСТЬ 2. УЧИСЬ ВОЕННОМУ ДЕЛУ, А ТО ПОЖАЛЕЕШЬ!
Потекли серые будни тренировок. Мне с Игорем Похвалиным уже на второй день достался участок на входе в ущелье Кизил-Кобы. Здесь на пологих холмах и невысоких скальных террасах мы с Игорем организовали начальную подготовку солдат, учили их вязать узлы, пользоваться карабинами и веревкой для подъема и спуска по скалам. Постепенно на их лицах появлялись улыбки. Они перестали бояться высоты и сами ловко встегивались в дюльферные спуски. На этом склоне в июне цвели многие лечебные травы. Игорь успевал и сам их насобирать, и мне подсказать, и солдатам для заварки рекомендовал. За день до показательных учений командующих военными округами и флотами Советского Союза какой-то полковник Одесского округа, ни с кем не советуясь, дал команду горный склон снести бульдозером и сделать образцовый плац. Можно представить лицо этого "инициатора" в погонах, когда из-под ножа бульдозера поперли руины уничтоженной при немецкой оккупации деревни или хутора. Татарская утварь, стропила, обожженные кирпичи, обувь, посуда, черепица. Годы затянули все эти следы травой. И вот "чудесное" открытие. Когда мы прибыли на площадку, этот "археолог" собственноручно помогал солдатам засыпать песком из соседнего карьера его открытия. Едва успел, но под шнур отбил края. Естественный тренажерный комплекс уничтожен. Само собой, что этот плац мы проигнорировали, и действия разворачивались ближе к Красной пещере.
Конечно, в военной тактике нашим "партизанам" разбираться было сложно. Мы действовали в полном согласии с командирами роты, боевыми офицерами, прошедшими Афган, имеющими ранения, ордена. Они проявили просто ребячий интерес ко всем альпинистским прибамбасам, которые уже были признаны в стране и которые мы еще только втихаря внедряли в свою практику. Карабины с муфтами, спусковые восьмерки, жюмары, закладные элементы и крючья они видели впервые. Как, впрочем, и обычный рыбацкий 10-миллиметровый фал в качестве страховочной веревки. Отвоевав в горах по 3-4 года, майоры не знали, что есть ботинки "Вибрам". В Афгане солдаты по скалам ходили либо в сапогах, либо в кедах. Показали им настоящую альпинистскую обувь, австрийскую веревку, не путающуюся, не замерзающую, очень легкую. Дали сравнить вес стальных, титановых и алюминиевых карабинов. Специально привезли через неделю пуховики и спальники для демонстрации. Капитан с орденом Красной Звезды на груди и двумя шрамами от сквозных ранений между ребрами сделал большие глаза и только спросил: "А почему же у нас этого не было?" Вопрос, что говорится, не по званию. Мы пожали плечами и предложили офицерам еще по разу спуститься со стены по нашим веревкам.
Здесь мы на каждый вопрос готовы отвечать. Они усваивали уроки молниеносно и с большим восторгом. Женя Мешков привез из дома гидрокостюмы и предложил офицерам совершить прогулку по Красной пещере за сифоны. Они успешно пронырнули зависающий в воду подземной реки свод и оказались в красивейшем зале. Восторгам не было границ. Спелеоэкскурсия укрепила доверие боевых офицеров и "партизана". Большой знаток современного вооружения, Женя часами вел вполне профессиональные беседы с "афганцами", применявшими это вооружение в реальном бою.
Огромный педагогический талант проявил и Валера Прутков. Вверенный ему взвод горных стрелков за неделю освоил емкую программу вязки узлов и спуска по веревкам. Даже элемент соревновательности появился между равнодушными прежде бойцами. Не обошлось без курьезов. Стрелок упустил узел Прусика при спуске, тот затянулся на веревке. Боец — ни вверх ни вниз. Валера вторую веревку сверху кинул, спустился и выручил бойца. Тот от радости дальше заскользил и… снова упустил узелок. До площадки приземления — 2 метра. Прутков спустился к солдату и достал нож: "Готовься, сынок. Вспомни все, что я тебе говорил". И перерезал злосчастный репшнур. Стрелок плюхнулся в траву, но уже в тот же день самостоятельно совершил два спуска.
ЧАСТЬ 3. ГОНКИ НА ВОЕННОМ ГРУЗОВИКЕ
На воскресенье "партизан" отпускали домой. Комфортно подвозили в субботу к вечерней электричке, а в понедельник встречали с утренней. Вот тогда мы узнали, что Правила дорожного движения писаны не для военных. Водила срочной службы вытворял на дороге такое, что мы в кузове дурели от страха. И обгоны по встречной полосе на закрытом повороте, и подрезка зевак. А один раз, когда водила "жигуленка" с характерной кавказской жестикуляцией ругался, пытаясь обогнать крытый брезентом грузовик, наш соратник поднял с пола ручной пулемет РПК, выставил его за борт и демонстративно передернул затвор. "Жигуленка" с дороги сдуло ветром. А это был 1987 год!
Основная наша задача — научить роту призывников элементарным навыкам передвижения в горах в боевых действиях. Но это — наша задача. Командование округа хотело поразить министра обороны СССР и высокое собрание массированными учениями со стрельбой и канонадой. На скалах мы организовали три огневые пулеметные точки. Через каньон провесили тросовую переправу, по стенам пробили страховочными крючьями маршруты для "внезапной" атаки диверсионными группами. Благо, что транспортный самолет с Иссык-Куля вовремя прилетел с полусотней крючьев. Тренировки каждый день. Дел хватало. Успевали и с солдатами поработать, и пульку расписать. За одной такой невинной шалостью на Туфовой поляне и застал нас командующий округом. Сидим в трусах, загораем. Воду из родничка попиваем. Тут уазик снизу на поляну выпрыгивает. Как он туда поднялся, трудно сказать. Генерал-лейтенант выпрыгивает, улыбается: "Здравствуйте, товарищи воентуристы!" Ну мы, конечно: "Здравия желаем, товарищ генерал-лейтенант". У него конкретные вопросы по подготовке маршрутов, дистанций, эпизодов предстоящего боя. Каждый доложил об уровне готовности вверенного ему участка. Генерал остался доволен и, недолго побеседовав с Хорхе, укатил вниз по головокружительной тропе. Женя все это наблюдал сверху из своего орлиного гнезда с пулеметной точкой. Говорит, пытался нас и криком, и по рации предупредить о приближении подозрительной машины. Да мы рации на обеденный перерыв выключили. А на крики внимания не обратили. Мало ли, чем его отделение занимается. Может, приемы каратэ осваивает, может, голос ставит.
На тренировки и репетиции боя для звукового сопровождения выдавали нам холостые патроны. Вооружены "диверсанты" были укороченными автоматами Калашникова АКС74У. Для огневых точек получили ручные пулеметы. Взрывпакеты должны были имитировать боевые гранаты. А ШИРАСы (шумовой имитатор разрыва артиллерийского снаряда) — соответственно, работу артиллерии. Первую неделю сполна настрелялись, накидались и наслушались всего этого грохота. После уже и неинтересно было. Работали втихаря.
Были еще и праздники. По секретной линии связи "Рябина" Черноморского флота 30 июня вдруг вышли открытым текстом и пригласили Мишу Зимина к телефону. В этот день у него родился второй сын. За здоровье Сергея Зимина инструкторы горной подготовки подняли символическую чарку еще до захода солнца и без связи с традиционным преферансом.
ЧАСТЬ 4. ДЕНЬ Ч
Все боеспособные "партизаны-спасатели" — на скалах над Туфовой поляной. Радиостанции включены на прием. Есть сигнал, да мы и сами уже видим, как к ущелью подтягивается огромная змея автобусов. База гидрогеологов — конечная точка автотранспорта. Колонна генералов и адмиралов, полковников и капразов человек в 500 растянулась в пешем порядке на пару-тройку сотен метров. Им предстояло подняться на Туфовую к входу в пещеру. В бинокль было хорошо видно, что многие "пузаны" проклинали все на свете, взбираясь по крутой горной тропе под палящим солнцем. Обливаясь потом, они, наконец, выстроились полукругом под нами, но нас не видя. В радиоэфире слышим переговоры координаторов "боя". Пошла артподготовка. Из чего и чем стреляли с танкового и артиллерийского полигонов, не знаю. Но что-то с воем проносилось над головой в сторону Долгоруковской яйлы. Скорее всего, болванки. Нам обещали танки и гаубицы. Но места падения снарядов мы не видим и просто не слышим разрывов, если они были.
Мешков, занимавший высшую точку театра боевых действий, во время артподготовки залег меж камнями и головы не поднимал, пока рация не вызвала его на связь. Потом подоспели вертолеты. Штурмовики произвели пуски ракет по выставленным внизу целям. Когда вертушка задирает хвост и пилот ловит в коллиматор цель на уровне твоих глаз — удовольствие не для гражданского человека. Но дальше и мы вполне отыгрались на генералитете. Диверсанты (Зимин, Кругленко, Прутков, Илющенко) "внаглую" полезли по пробитым маршрутам, демонстрируя чудеса военного скалолазания. Мегафон внизу комментировал каждый шаг. Вот Зимин достиг вершины, откуда безостановочно и бесцельно поливает округу пулемет. Летит граната-взрывпакет. Пауза для рукопашного боя. Видно, как две фигуры на фоне неба борются не на жизнь, а на смерть. Но одна из них отделяется от скалы и с душераздирающим криком летит с 40-метрового отвеса практически к ногам зрителей. Летел, конечно, комбинезон танкиста со шлемофоном. Его еще за три дня набили соломой и тряпками. Ну а уж ор мы репетировали всем колхозом. Получилось славно. Почти, как на войне.
Вторые диверсанты изощренно обошли окопавшегося противника и свалились ему как снег на голову по навесной переправе. Женя Мешков ухитрился во время этого полета вести стрельбу из ручного пулемета, не теряя контроля над скользящими роликами. Еще минут 20 напряженного боя в соответствии со сценарием штаба округа — и герои-спасатели выходят из леса. На Туфовой уже никого. Занемогших старших офицеров санитары унесли на носилках, остальные спешили к своим автобусам. Их ждали "разбор полетов" и праздничный фуршет. А нас — долгое общение с "владыкой армии", прапорщиком, который уже в Симферополе никак не мог найти время принять от нас матрацы и выдать наши документы. К счастью, попался нам на глаза генерал, удивившийся нашим пребыванием в столь поздний час под сенью тополей. Прапору он объяснил, что сегодня истекает срок нашего пребывания в армии за счет основных мест работы и ему придется самому оплачивать наше дальнейшее гулянье по части. Через пять минут мы получили свои военные билеты и разъехались по домам, пообещав никому о своих приключениях не рассказывать.
Но вынужденный простой под тополями (лежку на матрацах) мы компенсировали находкой под окном учебного класса муляжа артснаряда с реальным весом в 20 килограммов. Боря Илющенко его пристроил в рюкзак Мешкова, между гидрокостюмами, как сувенир. Но ему, конечно, сказать "забыли". Женя, казалось, и не заметил прибавления веса и без того тяжелейшего рюкзака, дотащил спокойно его до электрички, а в Севастополе — от электрички до дома. Распаковал его только часа через два. И тут уж наши квартирные телефоны залились трелями. Множество ярких эпитетов в свой адрес наслушались. Но отвечали, что ничего не знаем, никакого снаряда в глаза не видели. Женя остыл и уже совсем другим голосом спросил, не было ли на той свалке, где мы снаряд подобрали, чего-нибудь еще интересного. Он готов был еще разок в Симф съездить. Позже сувенирный снаряд перекочевал в спасотряд как память о военных сборах.
Несколько удивило нас то, что месячные сборы офицеров запаса в горах, даже в качестве инструкторов, не позволили военкоматам изменить наши ВУСы (военные учетные специальности). "Вот, — говорил военком, — если бы еще недельку вы там пробыли, тогда другое дело". Так и остались мы с Мешковым командирами взводов зенитной артиллерии комплекса С-60. Уже тогда комплекс был снят с вооружения и активно продавался "друзьям-товарищам" по всему миру. Он незаменим для борьбы с "кукурузниками". Вьетнамцы им даже "Фантомы" валили. Но в конце 80-х С-60 годился только для съемок фильмов о войне. И частенько, даже во втором десятилетии XXI века, наши однокурсники по Севастопольскому приборостроительному институту узнают в кино о Великой Отечественной родную технику.
