Герой нашего рассказа, от лица которого пойдет дальнейшее повествование, — из числа простых людей постепенно забывающейся предыдущей эпохи. ХХ столетие стало героической вехой для нашей многонациональной Родины. Миллионы человеческих судеб связала прочными нитями истории Великая Отечественная война. Наш народ смог выстоять и победить в этой страшной войне человечества именно потому, что обладал такими бесценными качествами, как благородство, совесть, честь, патриотизм, готовность к самопожертвованию в борьбе за общие ценности. Сегодня воинов-победителей, добывших эту нелегкую Победу, с нами осталось не так уж и много. Остались и их воспоминания, ценные сами по себе. Они характеризуются не только полными драматизма подробностями, но и большим жизнелюбием, которое часто сопровождается чувством юмора. А нашего героя, А.Н. Стрельникова, отличают еще и большой оптимизм, желание действовать и быть полезным обществу.
Итак, слово Алексею Николаевичу:
— Я родился в 1925-м в Саранске, сейчас Республика Мордовия, бывшей Пензенской губернии… До войны по праздникам в нашем доме собирались родственники, отмечая какое-либо событие, ну и после третьей рюмки всегда заходил разговор о войне. Как-то так случилось, что все мужчины нашей семьи участвовали и в Первой мировой, и даже в Японской кампании. Каждый рассказывал, кто и где служил. Мой крестный, Александр Федорович Стрельников, вернулся в 1916 году полным Георгиевским кавалером. И я, еще будучи мальчишкой, слушал эти истории очень внимательно. Особенно мне нравились рассказы двоюродного брата отца — дяди Юры Терентьева, который участвовал в Цусимском сражении. Он подробно описывал весь этот большой военный поход, где попал в плен к японцам. И, надо сказать, очень красочно рассказывал. Вот тогда я и подумал, что буду военным моряком. Мне было в то время примерно 10-12 лет.
Имея такую мечту, в школе я учился с особым прилежанием. Особенно в старших классах. Понимал, что при поступлении в высшее военно-морское училище придется сдавать экзамены по точным наукам. Но осуществление моей мечты отодвинулось на долгие годы начавшейся Великой Отечественной войной. Когда ее объявили, мне было 16 лет. А в 1942 году, зимой, я учился в
10-м классе, и всем мальчикам пришли повестки явиться в военкомат по месту прописки. Нам было по 17 лет.
Надо сказать, медкомиссия в военкомате была, как во времена Петра I: открой рот — вытяни язык — посмотри направо — налево — повернись — нагнись… Годен!
Да! В то время все были годны. Если встречался мужчина на улице, первый вопрос был: "Почему не на фронте?".
В январе 1943-го нам пришли указания явиться на сборный пункт, иметь при себе ложку, кружку, запас еды на 3 дня. Всех без исключения зачислили в Тамбовское пулеметное училище. И когда на комиссии я сказал, что не хочу в пехоту, а имею большое желание быть военным моряком и идти в военно-морское училище, то какой-то, я уже не помню как звали, капитан в синих галифе, положил руку мне на плечо и сказал: "Сынок, не дергайся!.. Родина знает, где тебе служить. Пойдешь в пехоту…". А мечта служить на флоте осталась.
В училище нас обучали военному делу. И, надо отметить, нагрузки были серьезные. Подростки! Нам всегда хотелось есть. Звали нас "саламатники". Знаете что это такое — "саламат"? Это мука, разведенная в воде, бывает густой и жидкой. Соответственно, по утрам кормили густой, вечерами — жидкой. Отсюда и прозвище пошло.
Обучение в училище, конечно же, было всего лишь формальностью. Нужно было привить мальчишкам хотя бы азы военного дела перед отправкой на фронт. Таких заведений по стране в то время было много. И в Сызрани, и в Саранске, и в Куйбышеве, и во многих других городах. Как правило, выпускникам офицерских званий не давали — рядовыми отправляли на фронт. Так, в июне 1943-го мы попали на разные фронты. Я оказался под Смоленском, на станции Нелидово. Был определен в 270-ю стрелковую дивизию, в 77-й полк рядовым. Нас вооружили, и мы 100 с лишним километров шли до фронта пешком.
Военная страница моей жизни началась в укрепрайоне под Витебском. Боевые действия в тех местах стабилизировались в течение полугода. Укрепления противника усиливались болотами. Так как он (противник) располагался на холмах, наши позиции хорошо просматривались.
По прибытии к месту дислокации своей роты командир назначил меня старшим пулеметного расчета "максим". В помощники дал одного украинца и двух узбеков, ни слова по-русски не понимающих.
При этом, сказал командир, за номером 2 следует приглядывать. Я даже не понял вначале смысла приказания. Оказалось, что в начале войны наш второй номер расчета — Гусейн — попал в плен. Бежал из него. Прошел сталинские лагеря и опять вернулся на передовую. Конечно, я начал к нему присматриваться. Он оказался отличным парнем 1939 года призыва. Кстати, благодаря ему мы, может быть, и уцелели вообще. Потому что Гусейн был гораздо более практичен, чем я, мальчишка, не окончивший школу и имеющий только какие-то первоначальные понятия о военной службе, а особенно в боевых условиях.
Когда меня сделали командиром пулеметного расчета, мне присвоили звание сержанта. И вот первый бой! Было приказано прорвать долговременную оборону немцев под Витебском.
Как говорится, по классике жанра, по вражьей стороне должна была бить артиллерия в течение 2-3 часов, за ней должны идти танки, а уже за танками — пехота. Но тяжелые машины там не могли пройти из-за непроходимости белорусских болот, поэтому после артиллерии вступили в бой наши боевые расчеты. Мы стреляли из пулемета по немецким траншеям и шли в атаку. Шли на колючую проволоку. Видел, как подрывались бойцы на заминированной нейтральной полосе. Как оказалось, когда вошли в немецкие окопы, едва ли половина роты дошла с переднего края. А врагов уже нет — они ушли дальше. И я подумал: ведь какие же нужны сила воли и храбрость, чтобы идти на этот пулеметный огонь по минному полю на колючую проволоку. И думаешь: ведь эти люди жертвовали своей жизнью для того, чтобы освободить нашу Родину.
В тот первый раз я провоевал недолго. Через 2 недели меня ранило. И я попал в медсанбат, где пробыл 1,5 месяца. По возвращении мне посчастливилось попасть в свою же дивизию. Но уже связистом. Тоже непростая была служба. Перед большим наступлением радиообмен информацией прекращается. Потому что немцы перехватывали сигнал. И тогда задача ложилась на телефонию. Мы даже прокладывали телефон в тыл врага. Тогда связистов много терялось. Погибали. Но судьба была ко мне благосклонна.
Наш боевой путь проходил: Витебск — Полоцк — Даугавпилс. И вышли мы к Балтийскому морю в Либаве.
За время боев в 42-45-м годах дивизия потеряла убитыми 28 тысяч 14 человек. Из них офицеров — 2311, сержантов — 5351, рядовых — 20352. По штату военного времени в дивизии было 7-8 тысяч человек. Из моих сверстников, которые окончили Тамбовское пулеметное училище, из 2500 человек вернулся после войны лишь каждый 10-й. Т.е. около 80 человек. Такова была цена нашей Победы.
После победы над Германией начались военные действия с Японией, и нас отправили на восток. Известие о полном окончании войны застало нас в Сибири по дороге к новому месту дислокации. Началась демобилизация. Мне в то время было 20 лет.
Тут я вспомнил, что хотел быть военным моряком. Написал рапорт. Получил от командования направление и отправился в Ленинград.
Би-ле-е-е-ты! Тогда как-то даже мысли не было билеты брать. А взял я на трое суток продуктов, сел на подножку товарного вагона и поехал. И так, пересаживаясь с поезда на поезд, где в пассажирском вагоне, где на товарном, я добрался до Ленинграда, в Военно-морское училище имени Дзержинского. Подал документы.
Надо сказать, что нас набралась целая рота только прибывших с фронта. Желание поступить у меня было большое. Поэтому 20 часов в день я занимался, 4 часа спал. Самой трудной для меня была тригонометрия. Я ее совершенно не знал. Но у меня был дружок (мне везло как-то на людей) Петя Мясников. Сейчас в институте по его учебникам я читаю предметы курсантам. Он 1924 года рождения — успел окончить 10 классов. Он мне и помог подготовиться к предмету по учебнику. Экзамены я сдал без двоек. На мандатной комиссии предложили пойти на подводно-дизельный факультет. Я согласился. И после окончания был направлен в Либаву, которую я освобождал, теперь уже лейтенантом в 27-ю Краснознаменную дивизию подводных лодок.
Это были 50-е годы. Начиналась "холодная война" с Америкой. И мы тоже стали нести боевую службу на Балтике. По распределению я служил на дизель-электрической подводной лодке, вначале на "малютке" 15-й серии, а потом на 613-м проекте. Эта 2-я война в моей жизни была не легче, чем первая. На месяцы уходили нести боевую службу под берега Швеции и дальше в Северное море. И тоже гибли лодки, и, конечно, — люди.
Либава, где проходил службу, является колыбелью подводного флота России. В 1906 году 19 сентября по Указу царя Николая II там был организован первый отряд подводных лодок. С тех пор 19 сентября считается Днем подводников, который отмечается и у нас в Севастополе.
После 7 лет службы на Балтике поступил в Ленинградскую военно-морскую академию кораблестроения и вооружения, где проучился три года. Окончив ее, был направлен преподавателем в Севастопольское высшее военно-морское инженерное училище (пос. Голландия).
Началась новая жизнь. В Голландии я преподавал в течение 20 лет. Стал кандидатом наук. Доцентом. И до капитана 1 ранга тоже "вырос" в Голландии.
А потом — развал СССР. Развалилась вся наша в былом могучая держава.
В те времена Украина пригласила имеющих ученое звание преподавателей работать на благо новой страны. Военное училище сделали гражданским институтом. Сегодня это единственное высшее учебное заведение в Украине, которое готовит специалистов для атомных станций.
В 1991 году я перешел работать в Черноморское высшее военно-морское училище им. П.С. Нахимова. Сегодня это уже Академия ВМСУ им. П.С. Нахимова.
Так что, подводя итог и вспоминая все того же дядю, Юрия Терентьева, стал я-таки военным моряком. Воевал и на суше и на море. Посмотрел разные страны. Участвовал в больших походах.
Надо сказать, что семейная жизнь сложилась у меня хорошо. Женился я довольно поздно — в 60-е годы, когда приехал в Севастополь преподавать. Есть две взрослые дочери, внуки. Один из зятьев тоже военный моряк. Плавал на атомоходах. Сейчас мы живем вместе. И живем хорошо, ладим. У нас один уклад — мы оба подводники.
Работать я не прекращал никогда. Мой трудовой стаж на сегодня около 70 лет. Я скажу так: труд не дает расслабляться и этим продлевает и жизнь, и здоровье человека.
В. ЯКОВЛЕВ.
* * *
Сейчас Алексею Николаевичу Стрельникову 86 лет. Он ведет активную политическую жизнь, являясь членом Народной партии, принимает участие во многих общественных городских мероприятиях.
Буквально на прошлых выходных он участвовал в соревнованиях на первенство города по стендовой стрельбе. Как он сам досадует, одну мишень недотянул до призового места, хотя фамилия того требовала. Из 15 поразил 10…
Вот так, с флотскими шутками-прибаутками не прошли, а пробежали те несколько часов, что мы провели в гостях у ветерана. Но, как говорится, пора и честь знать, а Алексей Николаевич на прощание загадал нам загадку: "Чему нет ни конца, ни начала?" Ответ оказался прост: военно-морской травле. Настоящий моряк может травить целый день. И, подумав, наш герой добавил: "И даже ночь! За что и любят девушки моряков!"