18o
101 полотно представил Олег Танцюра на своей персональной выставке, открытой в галерее "Южный Эрмитаж". В экспозиции — пленэрные картины, написанные художником за последние два года.Его первая персональная выставка проходила в Художественном музее и стала настоящим открытием. Ведь до того севастопольские любители живописи не были знакомы с творчеством художника. Олег Танцюра стремительно ворвался в художественное пространство Севастополя. Любителей живописи пленила манера его письма: тонкий лиризм, поэтическая влюбленность в натуру, изысканное письмо и вместе с тем широкий мазок кисти. На первой выставке были представлены картины, написанные художником в Китае. Знаменательно, что Танцюра стал первым севастопольцем, который был приглашен на пленэр в Китайскую Народную Республику как член Международного художественного фонда (г. Москва). Почти сто картин написал он за два месяца пребывания в этой удивительной стране. После Севастополя были творческие отчеты художника в Киеве и Москве. Олег Танцюра был замечен виднейшими искусствоведами: не случайно его имя вошло в рейтинговый список известных художников СНГ. Еще одно знаковое событие состоялось в Берлине, где в рамках проекта "Благословение" были представлены его работы в числе лучших произведений ста украинских художников.
Его работы находятся в коллекциях Третьяковской галереи, в Московской патриархии и мэрии Москвы. С творчеством Олега Танцюры знакомы любители живописи различных стран: Франции, Финляндии, Италии, Туниса, Великобритании, Норвегии.
Размеры нынешнего выставочного зала позволили разместить здесь большие по размеру картины. Они окружают зрителя со всех сторон — море, вода, воздух, цветущие деревья. Цветы, цветы, цветы… Кажется, что солнечный свет льется со всех сторон, и с любой новой точки полотна раскрываются по-разному. Создается эффект сиюминутного присутствия, и уже ты сам ведешь диалог с каждой картиной. Ты словно ощущаешь на себе тепло солнечного луча, дуновенье ветра, ласку короткого летнего дождя. Ты будто паришь по бескрайнему небу над берегом Феолента рядом с огромной чайкой, преодолевая упругость гудящего воздуха. Ты вдыхаешь аромат степи, ощущаешь июльский зной, чувствуешь волнение колосящегося поля, вглядываешься в зеркальную гладь форосского пруда. Простор, мощь, величие, восторг — вот составляющие и вот зримый отзвук его полотен.
Море — это особая любовь Олега Танцюры. Как говорят коллеги, его "конек". И какое оно разное, это его море! Бирюзовое, иссиня-черное, изумрудное, зеленое, сиреневато-лиловое… Море разное по времени года, по своему состоянию… Художник удивительно тонко акцентирует внимание на переднем плане (Приморский бульвар, цветущие каштаны), а вдали — туманная дымка над бухтой и угадываемые контуры Константиновского равелина. Или вот весенняя Балаклава, дождь, промокшая мостовая, над которой поднимается сиреневый отсвет. И все вокруг сиреневое: генуэзская башня на заднем плане, трогательные фигуры под зонтиком — на переднем. А вот другая бухта, у яхт-клуба. Раннее июльское утро, медленно встает солнце, и все вокруг — вода, яхты, дома — озаряются этим розоватым рассветом. Нынешние работы Олега Танцюры поражают своей изысканной цветовой гаммой. Насыщенная золотом Графская пристань с могучим львом, усевшимся на постамент. Золотой в вечерних огнях проспект Нахимова и такие же золотые зонтики прохожих, целующаяся пара.
А еще он любит писать цветы. Васильки у херсонесского храма такие реальные, что хочется протянуть руку, чтобы ощутить на своей ладони упругость стебля и нежность голубых соцветий. Васильки на этом побережье зацветают первыми, когда земля еще холодная. Потом расцветают маки. И они тоже попадают в поле зрения художника. Вот цветущая груша, вот желтые цветы кизила на Чуфут-Кале. Вот древовидные пионы и гибискус, оказывается, они растут во дворе художника, так что далеко ходить не надо. А вот цветущая яблоня у Дома Москвы. Надо же, сколько раз в суете я проходила мимо и не останавливала на этом дереве своего внимания. А как хорош багряник у штаба флота, и тоже не раз была здесь, но тоже не заметила, как не увидела и эту спускающуюся вниз узкую улочку.
А он замечает все, что, к сожалению, уходит, что зыбко и тленно. И торопится, пока возможно, запечатлеть на своих полотнах и старый кинотеатр, оставшийся нам в наследство еще от первого синематографа, в Балаклаве, и видавший виды катер "Севастополец" с ржавыми боками, и прижатые к воде рыбацкие избушки. Вместе с художником зрители как будто впервые видят эти раритеты, надолго оставляют их в памяти, согреваются теплом и светом, которым пронизаны его картины.
