17o
Чем дальше уходят от нас годы Великой Отечественной, тем большую значимость для всех нас приобретают документальные свидетельства этой народной войны с фашизмом. Поэтому в семьях фронтовиков как зеницу ока берегут сложенные треугольником письма с фронта, написанные бойцами перед атакой, наградные листы на отцов, матерей и дедов, а также похоронки, сообщающие о том, где и когда кого-то из них забрала война.
Эти реликвии не раз становились поводом для публикаций в "Славе Севастополя", воскрешающих события огненных лет. Но за все послевоенные годы не было случая, чтобы журналисты имели возможность увидеть дневник, который вел боец в минуты затишья на передовой. И вот накануне 70-летия начала Великой Отечественной севастополец Валерий Токменин принес в редакцию дневник своего отца, Владимира Ксенофонтовича, который он вел с июня сорок первого по сентябрь сорок третьего.
О Великой Отечественной генералами, адмиралами и маршалами написано множество мемуаров, в которых они рассказывают о сражениях масштабно, со знанием стратегических замыслов Верховного Главнокомандования и даже самого генералиссимуса. Дневник же рядового Владимира Токменина интересен тем, что он писался человеком, который видел войну на расстоянии полета пули, доподлинно знал ее в лицо и с изнанки во всех ужасающих подробностях. И тут необходимо привести некоторые биографические сведения об авторе дневника. Владимир Токменин рос в семье, где было пятеро детей. Жили в большой бедности, поэтому когда умер отец, мать отдала Володю на воспитание в кавалерийский полк, который с началом войны был переброшен с Кубани на Калининский фронт. Было тогда рядовому кавалеристу Токменину всего 16 лет, потому неудивительно, что он решил завести дневник и заносить в него события, круто изменившие жизнь всех и каждого в отдельности.
12 июля 1941 г. Свердловск. Мы уже в эшелоне, едем по России. Куда нас везут, мы, рядовые, не знаем. Догадываемся, что на Калининский фронт. На станциях нас провожают с оркестрами и слезами. Говорят, что нас с лошадьми передадут в кавалерийский корпус полковника Доватора.
24 июля 1941 г. Подъезжаем к городу Невелю Калининской области. Вдалеке слышна канонада. Навстречу — эшелоны с беженцами. Вагоны полусгоревшие. Много стариков, детей, женщин. Едут на крышах, буферах. Выгрузились и отвели лошадей от станции в лес. До линии фронта — 30-40 километров. Летают немецкие самолёты-разведчики. Не стреляют, только лётчики показывают нам кулаки.
1 августа 1941 г. Калининский фронт. Копаем блиндажи для лошадей. Начальство на них не ездит, а ездят на "эмках". Мы всё ждём, что нас передадут под Смоленск Доватору. Вдалеке зарево пожаров. Горят станция и деревни. Ездили на полуторке за сеном. Его убирали женщины и молодые девчата. Одна мне понравилась. Ей 15 лет, а мне 16. Я ей подарил карточку. Старшина приказал мне съездить в Невель за водкой. Он всё время пьёт, но начальства боится. Я подседлал Алика и поехал в центр города. Вижу — ведут троих красноармейцев из нашего полка. Они сами из немцев с Волги. Их поймали в огородах. Подавали сигналы из ракетниц для немецкой авиации. Оказались предателями. В городе магазины разграблены местным населением. По дороге в штаб свернул в лес. Слез с Алика, слышу — разговор в кустах. Взял карабин и пошёл на голоса. Вижу — стоят две лошади под сёдлами и два красноармейца. Говорят, что поедут в город и переоденутся, а лошадей спрячут. Понял, что это дезертиры. Они услышали ржание и увидели меня. Я сел на Алика и поскакал в часть. Доложил об этом старшине, он — начальству. Всем отделением поехали на облаву. Тех красноармейцев уже не было.
5 августа 1941 г. Из леса хорошо видны Невель и косогор. Гражданское население копает противотанковые рвы. В полдень пролетал фашистский самолет и сбросил листовки на русском языке: "Не копайте ваши ямочки, всё равно пройдут здесь наши таночки". По косогору в Невель поднимались немецкие мотоциклисты и танки. Наш полк перебрасывают в сторону Великих Лук. Навстречу — беженцы. Везут тележки со скарбом, гонят скот, утирают слезы. Ехали двое суток. Привал. Так устали, что сразу попадали на землю и заснули. Попросил у писаря чернил и пишу письмо маме. Копию его сделал в дневнике. Если убьют, кто-нибудь прочтёт его, узнает адрес мамы и напишет ей письмо. Хотя в медальоне есть адрес, это не помешает. Какое горе я вижу вокруг каждый день! Сколько гибнет безвинных детей, женщин и стариков. Я уже не говорю о красноармейцах! У них такая судьба — защищать нашу землю.
6 августа 1941 г. Калининский фронт. Мама, как вы там? Как с хлебом? Я бы вам помог, но получаю всего 3 рубля в месяц, больше взять негде. Не горюйте, за меня не беспокойтесь. Я буду сражаться до последнего дыхания. Подал заявление в комсомол. Пишите чаще. Письма поступают плохо. Отступаем.
8 августа 1941 г. Меня взяли в эскадрон ординарцем капитана Петра Илюшечкина. Остановились на привал. Напоил лошадей, зашёл в сарай, лёг на клевер и заснул. Проснулся от взрывов. Смотрю — наших нет. Куда ехать — не знаю. Поскакал наугад. Километров 10 проехал, догнал эскадрон. Получил втык от Илюшечкина. Неподалёку разведали пекарню. Там было немного хлеба и муки. Вот тебе бы, мама, муки, но ты далеко.
17 августа 1941 г. Командир эскадрона зачитал приказ встретить карателей. Они направлялись в село Петровское. Оказывается, мы в рейде по тылам немцев. За связь с партизанами фашисты расправились с селом. Наш эскадрон в конной атаке порубал много карателей. Наших семь человек погибло. Мы их похоронили с почестями. Это был мой первый бой. Посреди села разожгли три костра для нашего У-2. Он сбросил нам 2 мешка галет. Вечером выдвинулись в деревню Гришино, где были полицаи и немцы. Атаковали внезапно в пешем и конном строю. Бой был скоротечный. После него в лес принесли на плащ-палатке политрука. Ему было всего 19 лет. Ещё не женатый, одна мать дома. Похоронили у исходного рубежа под берёзой. Завернули в плащ-палатку — и всё. Дали залп. Пленных немцев, полицаев и старосту расстреляли. Одного офицера оставили для отправки в штаб армии.
6 сентября 1941 г. Город Пено на Волге. Меня вызвали и повезли в штаб армии, чтобы вручать комсомольский билет. Представитель политотдела армии вручил нам комсомольские билеты. Мы поклялись честно, с достоинством служить Родине и крепко бить врага. Я — комсомолец! Это большая честь.
1 октября 1941 г. Вчера вручили боевые награды нашим красноармейцам и командирам. Мне просто объявили благодарность, я пока ещё не заслужил ни медали, ни ордена. Но старшина говорит, что у меня еще всё впереди. Получил письмо от мамы. У них живёт командир запасного полка. Он приносит махорку и мыло, а мои братья меняют их на базаре на хлеб. Здоровье мамы плохое, ходит по деревням, меняет барахло на продукты. Чем бы я им помог? Не знаю. Лёг спать и не засну. Вспоминаю детство.
15 октября 1941 г. Немцы под Москвой терпят поражение, а мы, бойцы Калининского фронта, должны помочь защитникам столицы. Нашему дивизиону поставлена задача идти в рейд по тылам. Выступаем завтра. Командир эскадрона заставил меня играть на гармошке "Яблочко" и плясал.
16 октября 1941 г. Выдвигаемся к линии фронта. Нас обогнали танки Т-34 и шесть машин, которые называют "катюшами". Мы их видим впервые. Говорят, что они своим огнём всё сжигают. Немцы отступают в сторону Ржева.
21 октября 1941 г. Опять оказались за линией фронта в районе Торопца. Приходили связные от местных партизан, о чём-то совещались с нашим командованием. Вечером были в засаде на большаке. Действовали вместе с партизанами. Они открыли огонь по мотоциклистам. Две танкетки подорвались на наших минах, завязался бой. Было страшновато, но потом обстрелялся. На меня шла танкетка. Я бросил в нее противотанковую гранату и бутылку с зажигательной смесью. Где-то кричали "Ура!" Меня представили к ордену Красной Звезды. Как получу — сфотографируюсь и пошлю маме.
22 октября 1941 г. Весь день эскадрон вёл бой, а ночью уходили от преследования. Утром остановились на хуторе. Всего-то два дома лесников. Приехали разведчики и доложили, что в пяти километрах деревня. В ней немцев нет, а есть полицаи. Они ждут немцев, чтобы передать им награбленное продовольствие. Командир эскадрона решил незамедлительно атаковать, забрать продукты, а полицаев уничтожить. Так и сделали. Всё обошлось без потерь. 17 полицаев судили и в лесу расстреляли. После этого каратели деревню сожгли. Жители ушли к партизанам, а молодёжь угнали в Германию.
3 ноября 1941 г. Стоим в 100 км от Ржева. Идут слухи, что будем действовать вместе с партизанами. К 7 ноября решили провести крупную операцию в тылу. Прибыл самолёт, привёз боеприпасы, продукты. Забрал раненых и пленных. Командир эскадрона предложил мне ехать в Тамбов для поступления в военное училище. Я согласился. В первый день в Москве ночевал в метро. Там оборудовано бомбоубежище с нарами на полу. Вещмешок — под голову и буркой укрылся. Вдруг под бурку полезла моих лет девчонка и попросила хлеба. Говорит, что хочешь со мной делай, только дай поесть, Я дал ей хлеба, селёдки и сахару. Она всё сразу съела и уснула. Я ее не тревожил. Утром поехал в Тамбовское кавалерийское училище.
1 декабря 1941 г. Начались занятия. В основном тактика, огневая, физическая, политическая и конная подготовка. Учимся по 12 часов. С фронта поступают тревожные вести. Под Москвой, Тулой идут ожесточённые бои. Поговаривают, что могут снять училище и направить на передовую. На вокзале множество эшелонов. На фронт везут танки, артиллерию, пехоту, а с фронта идут сотни и тысячи раненых. Получил внеочередное увольнение в город. В кино познакомился с Оленькой. Хорошая девочка. Отец погиб на фронте под Севастополем. Проводил её домой. Разрешила поцеловать.
Программу обучения сокращают, больше нажимают на науки, которые нужны на войне. Приказ по училищу: месячный паёк сахара и сливочного масла передать санитарному поезду. Раненым продукты нужнее, мы обойдёмся. Над Тамбовом сбиты три бомбардировщика. Это сделала женская зенитная батарея. Молодцы девчонки! Вручили письмо от Оли. Пишет, что ходит в школу снайперов. Тоже хочет на фронт. Прислала карточку в форме, в шапке-ушанке, в шинели не по росту, но всё равно красивая.
Так и не отпустили к маме, хотя до нее всего 200 км. Как жаль. Мне предложили остаться в училище инструктором по конной подготовке. Отказался. Я нужнее там, где мои товарищи, и я должен быть рядом с ними. Я видел столько несчастий наших людей, что решил: пока буду жив, буду с оружием в руках стоять за Родину, за свою мать, за всех советских людей. Неужели все наши страдания будут забыты? Наверное, будут написаны книги, сняты фильмы. Такое забывать нельзя ни нам, ни нашим потомкам.
Государственные экзамены сданы. Мы уже лейтенанты. Получил назначение под Сталинград в кавалерийский корпус. У меня во взводе 13 человек. Помкомвзвода — туркмен Джураев, хороший парень. Сосредоточились под Сталинградом. Получили приказ взять железнодорожную станцию внезапной атакой в конном строю при взаимодействии с танками и авиацией. После обработки переднего края артиллерией в атаку пошли танки Т-34 и кавалерийский полк. Лошади несли нас как на крыльях. Всё горит, а мы носимся по станции и рубим, рубим врага. Все охвачены стихией боя. Уцелевшие фашисты отошли. Наша конница преследовала их.
29 декабря 1942 г. Танковая армия Манштейна рвётся с Северного Кавказа на выручку окружённой в Сталинграде немецкой группировке. Танковую армаду Манштейна нужно задержать хоть на двое суток до подхода резервов через Волгу. Пришло пополнение из Средней Азии.
1 января 1943 г. Приходит конец немцу в Сталинграде. Готовятся грандиозное наступление, окружение и уничтожение, а также пленение группировки Паулюса в Сталинграде. Получили новые пушки, тачанки. Выдали полушубки, валенки. Каждую ночь сбиваем транспортные самолёты с продовольствием.
20 февраля 1943 г. Войска Донского и Сталинградского фронтов соединились. Наступил торжественный День Победы над немецко-фашистскими войсками под Сталинградом. "Победа под Сталинградом положила начало коренному перелому в ходе Великой Отечественной войны и всей Второй мировой войны. Поражение гитлеровских войск под Сталинградом подорвало военную мощь Германии, расшатало её европейский тыл, подорвало силы и моральный дух её армии. Фашистская Германия вступила в полосу глубокого кризиса". (Из речи И. В. Сталина). Говорят, что будет новая форма одежды, будут погоны и звёздочки, как в старой русской армии. Это по-разному воспринимают бойцы. Старшие говорят, что белогвардейщина возвращается, а нам, молодым, просто интересно, как это будет выглядеть.
25 февраля 1943 г. После взятия Абганерово отличившиеся бойцы и командиры получили ордена и медали. Мне вручили орден Красной Звезды. Решил написать стихотворение, посвящённое наступательной операции. От Оли давно нет писем.
К нам приехала делегация из сельпо. Просили помочь перевезти товары в магазин. За это нам отвесили целый комок конфет-подушечек. Мне было не лень разделять их ножом — синие к синеньким, красные к красненьким. Те и другие были поровну поделены между нами.
20 марта 1943 г. Письмо от Олиной мамы. Оли больше нет ни для матери, ни для меня. Она погибла на равных правах со всеми за нашу Родину. Вечная ей память и покой.
Нас снимают с насиженных мест и отправляют на Дон, т.е. в тыл. Фронт накапливает силы для большого удара на Корсунь-Шевченковском направлении. Опять будет мясорубка. Но и мы компенсируем свой отдых. Как кинут куда-нибудь — уже половины нет
15 мая 1943 г. Степной фронт. Идём форсированным маршем на Украину. Прибыли на станцию Конотоп, Как ты, мама моя? Как Бориска, Лёнька? Как Алла — первая твоя помощница? Мама! Денежный аттестат начфин аккуратно отсылает, я об этом справлялся. Получаешь ли ты деньги? В последнем письме ты писала, что ходишь по сёлам и меняешь тряпки на муку и картошку. Правда это или нет? Извини за такой вопрос. Мне вот ребята говорят что, мол, дурак я. Конечно, правда. Все люди в тылу обмениваются кто чем может. Война одна на всех. Особенно для нас, русских людей. Что Гитлеру надо от нас? Нашу землю?
10 августа 1943 г. Форсированным маршем в головном отряде наш гвардейский кавалерийский корпус подошёл к реке Сож. Утром после небольшой артподготовки полк форсировал реку и при поддержке пехоты ворвался в деревню Черногруба. Этот бой опишу стихами. Хоть и смеются надо мной, но буду писать дневник, пока жив.
Впереди Днепр. Ставка ставит перед войсками задачу форсировать самую большую водную преграду на пути к нашей Победе. Где нам придётся окунуться в Днепр — не знаем. Ведь мы кавалерия — подвижной род войск, и куда нас бросят, лучше видно высшему командованию. Наше дело — ногу в стремя, шашки к бою и вперёд!..
21 сентября 1943 г. Полк шёл в головном походном отряде. Впереди — Чернигов, старинный украинский город. Справа по шляху скирды соломы. Из-за скирд ударили пулемёты по нашей колонне. Несколько всадников были скошены пулемётной очередью. Из-за скирд в конном строю разворачивалась для атаки мадьярская кавалерия. Командир полка Горлаков развернул полк для контратаки в конном строю. Мой взвод был на охране гвардейского полкового знамени. Стремительная атака полка, поддержанная пулемётными тачанками и огнём полковой артиллерии, обратила мадьяр в бегство. Одна группа мадьяр устремилась к нашему знамени, и я приказал прикрыть его. Ко мне подскочил на галопе офицер с занесённым над головой палашом и срикошетил меня по плечу. Рука повисла, как плеть. Ребята очередью из автоматов изрешетили его и его лошадь.
23 сентября 1943 г. С ходу освобождаем село Березное, другие украинские деревни. Направление — на форсирование Днепра. Всё впереди.
27 сентября 1943 г. Пять утра. Мы готовы. По команде садимся в заранее заготовленные плоты и другие плавсредства и начинаем форсировать реку. Отдаю дневник своему ординарцу Мозоляку. После Днепра допишу, если всё будет в порядке. Написал письмо маме. Ключица перерублена, но не иду в санбат. После Днепра, если буду жив, лягу.
…На этом записи в дневнике заканчиваются. При форсировании Днепра Владимир Токменин был тяжело ранен и перед отправкой в госпиталь передал дневник на сбережение своему ординарцу Ивану Мозоляку. После смерти ординарца его дочь разыскала Владимира Ксенофонтовича Токменина и передала ему дневник. Сейчас он хранится у сыновей фронтовика.
По сведениям сыновей Владимира Токменина, на их отца после форсирования Днепра были оформлены документы на награждение его звездой Героя Советского Союза, но представление где-то затерялось и до штаба армии не дошло. После войны Владимир Ксенофонтович, как и говорил, не расстался с лошадьми. Работал тренером на ипподроме, был приглашён в одну из первых в стране каскадёрских групп. Ставил конные трюки в советском вестерне "Белое солнце пустыни", принимал участие в съёмках фильмов "Бэлла", "Железный поток", "Даурия", "Служили два товарища".
