17o
К 100-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ.
"Я считал, что должен завоевать первенство мира для Советского Союза". М.М. Ботвинник.
ТЕЛЕГРАММА
Январь 1939 года. Ленинград. В коммунальной квартире на Невском проспекте, где проживал Михаил Ботвинник, раздался звонок. Входит фельдъегерь: "Вам правительственная!" Гроссмейстер читает: "Если решите вызвать шахматиста Алехина на матч, желаем вам полного успеха. Остальное нетрудно обеспечить. Молотов".
Через несколько лет Михаил Моисеевич Ботвинник вновь произнес текст непроизвольно… и с кавказским акцентом. Как это произошло? Он предположил, что его подтолкнула фраза: "нэтрудно обеспечить". Лишь один человек в СССР тогда располагал такими возможностями.
К этому времени к М.М. Ботвиннику пришла широкая известность: двукратный чемпион СССР, выйдя на международную арену, побеждает в личных встречах западных гигантов Э. Ласкера, Х.Р. Капабланку, А. Алехина. Имя комсомольца М. Ботвинника называлось в одном ряду со Стахановым, Чкаловым, Папаниным. Его приглашали в числе 20 молодых представителей науки, культуры и спорта на Пленум ЦК ВЛКСМ.
"Ленинград тогда был просто потрясен моими успехами, и у меня был бесплатный пропуск в ложу дирекции во все театры". Он осознает свою силу и радуется популярности шахмат, интересу к этой игре в кремлевских кабинетах. Серго Орджоникидзе выделяет М.М. Ботвиннику из фондов наркомата автомобиль и повышенную аспирантскую стипендию. Ему разрешают ездить на зарубежные соревнования вместе с женой — редчайшая привилегия по тем временам!
Международное признание пришло в 1936 г. по итогам турнира в Ноттингеме: 1-2-е места с Капабланкой впереди Алехина, Ласкера, Эйве. В Кремле это оценили орденом "Знак Почета". В Москве при вручении награды на заседании Президиума ЦИК СССР прозвучало: "Успех Ботвинника в Ноттингеме способствует… делу социалистической революции".
"Вот это была похвала! — восклицал в мемуарах Михаил Моисеевич. Возвращение превратилось в триумфальные встречи. В Минске — журналисты, большая толпа восторженных поклонников. В Москве — митинг на площади Белорусского вокзала, вечера в театрах и институтах, в "Правде" — передовая статья.
ВЫЗОВ
Поставив цель достичь шахматной вершины, М.М. Ботвинник использует все дороги и тропинки, чтобы взобраться на нее, преодолевая или умело обходя препятствия.
В ноябре 1938 года в Голландии состоялся двухкруговой турнир мировой восьмерки сильнейших: чемпион мира Алехин, Капабланка, Ботвинник, Эйве, Керес, Решевский, Файн и Флор. Спонсор — радиокомпания АВРО: так и назывался турнир. Первые два места разделили самые молодые гроссмейстеры — 22-летний эстонец Пауль Керес и 24-летний американец Ройбен Файн. На третьем — Михаил Ботвинник, победивший в блестящем стиле А. Алехина и Х.Р. Капабланку.
Организаторы турнира объявили, что победитель получит преимущественное право на матч с А. Алехиным. Однако чемпион мира уже на открытии на немецком языке "с подчеркнутой фельдфебельской грубостью" (так пишет М. Ботвинник) зачитал заявление, что будет играть с таким кандидатом, который обеспечит призовой фонд 10 тысяч долларов. 27-летний советский гроссмейстер смекнул: подходящий момент вызвать чемпиона на матч. Надо обязательно получить принципиальное согласие А. Алехина и его условия.
Смущало одно: как расценят в Москве самовольные переговоры с гражданином Франции, эмигрантом из России? И Ботвиннику повезло. Советский полпред в Бельгии Е.В. Рябинин, приехавший в Амстердам, одобрил его намерение.
Чемпион мира назначил встречу в "Карлтон-отеле". Условия матча были согласованы при свидетеле — чехословацком гроссмейстере С. Флоре, в годы войны принявшем советское гражданство. Правительственная телеграмма, приведенная ранее, подтверждала, что надежды М. Ботвинника приобретают реальность: совершить то, что "суждено мне было сделать для советских шахмат". Через четверть века этот атеист определил свое триединство: "По крови я — еврей, по культуре — русский, а по воспитанию — советский".
После турнира в Ноттингеме прозвучало очень лестное для Михаила Моисеевича мнение А. Алехина: "Я лично считаю, что у Ботвинника есть все шансы стать чемпионом мира в ближайшие годы. Помимо огромного таланта, он обладает всеми спортивными качествами, которые имеют решающее значение для успеха, — бесстрашием, выдержкой, точным чутьем для оценки позиции и, наконец, молодостью".
Вторая мировая война в корне изменила ситуацию в шахматном мире. 8 марта 1946 года А. Алехин скончался.
После долгих переговоров состоялся матч-турнир претендентов. Он начинался в Гааге, а завершился в Москве (март-май 1948 г.). М. Ботвинник лидировал на протяжении всего соревнования. И все же на самом верху возникли сомнения. После переезда в Москву Михаила Ботвинника пригласили в ЦК. В кабинете А. Жданова присутствуют К. Ворошилов, А. Суслов, А. Кузнецов.
— Хотели мы поговорить о матче-турнире, — начал А. Жданов. — Не думаете ли вы, что американец Решевский станет чемпионом мира? Как бы вы посмотрели, если бы советские участники вам проигрывали… Михаил Моисеевич категорически отверг подобную поддержку.
По счастливому совпадению 9 мая 1948 года стало подлинным триумфом Михаила Ботвинника. Он досрочно, за три тура до финиша, завоевал титул чемпиона мира. Как вспоминают очевидцы, волнение и шум в Колонном зале были неописуемы.
В 1981 году М. Эйве напишет: "Ботвинник, великий комбинационный шахматист, тонкий позиционный мастер, ювелир эндшпиля, всесторонний боец, принадлежащий к немногочисленной когорте шахматистов экстра-класса… В течение многих лет мне посчастливилось оставаться другом Ботвинника".
ВСТРЕЧА
Михаил Ботвинник довольно равнодушно относился к интервью. И к юбилейным чествованиям не проявлял интереса. "Я не чувствую никаких заслуг в том, что шестьдесят раз вместе с земным шаром обернулся вокруг Солнца", — иронично ответил он на просьбу одной известной газеты. Даже редактору своего четырехтомника "Аналитические и критические работы", писателю Борису Турову, с улыбкой посоветовал: "Там можно найти ответы на многие вопросы".
Зимой 1987 года, оказавшись в Москве в редакции журнала "Шахматное обозрение", я повстречал Бориса Турова и обратился за советом. Выяснив в разговоре, что я еще не остыл после встречи с Евгением Халдеем, он спросил: "А где фотографии?" Рассматривая малоизвестные снимки, которые сделал Халдей в 1946 году в Гронингене, где проходил первый после войны международный шахматный турнир, Туров встрепенулся: "Кто же знал об этом? Ведь везде под такими снимками подпись "Фотохроника ТАСС". Возможно, Михаила Моисеевича они заинтересуют. И тебе повезет!"
Через день я получил телефон Ботвинника. И обо всем договорился, получив приглашение в дом на 2-й Фрунзенской набережной. Выйдя из метро, я позвонил, как договорились, и получил подробный инструктаж по маршруту и по домофону. Речь зашла о послевоенном времени, о турнире в Гронингене.
Из рассказа Михаила Ботвинника:
— Военные годы оставили тяжелый след и в Голландии. В 1946 году, когда мы приехали в Гронинген, пассажирские поезда нередко формировались из товарных вагонов. Продукты и промтовары — почти все по карточкам. Весьма скромным оказалось и питание участников турнира. Нас подкармливало посольство, присылая талончики на продукты.
На церемонии открытия турнира выступил вокальный квартет: экс-чемпион мира Макс Эйве и его три дочери. Исполнили песню "Широка страна моя родная" на русском языке, проявляя дружеские чувства к советскому народу.
Голландцы полагали: коль Алехин ушел в мир иной, то справедливо провозгласить чемпионом мира Макса Эйве, который владел этим титулом до 1937 года. Со старта лидерство удалось захватить мне, а Эйве преследовал меня по пятам. В середине турнира мы встретились. Мне, приверженцу логики и в чем-то фантазеру, признаться, было нелегко играть с Эйве, по натуре прагматику и в жизни, и за шахматной доской. К перерыву ситуация стала складываться не в мою пользу.
Две тысячи голландцев простояли полтора часа, не двигаясь. Они ожидали окончания партии и надеялись увидеть капитуляцию советского чемпиона. Продолжая игру, я делаю, казалось бы, бессмысленный ход. Эйве был удивлен, надолго задумался и все понял. Вскоре партия заканчивается мирным рукопожатием. В зале — застывшая тишина. Зрители онемели от изумления. В последнем туре, видимо, от излишнего волнения мы оба проиграли. Но в итоге я опередил своего конкурента на пол-очка.
Михаил Моисеевич внимательно рассматривал фотографии, рассказывал о каждом участнике турнира в Гронингене. "Действительно, под этими снимками я видел подписи "Фотохроника ТАСС". Буду рад, если передадите выдающемуся мастеру мою благодарность. То, что он сделал в Гронингене, надеюсь, сохранится в истории шахмат. Ведь он снимал еще матч-турнир в Москве, когда 9 мая 1948 года я стал чемпионом мира".
Подписав свою книгу, Михаил Моисеевич сказал: "Вот вспомнил. В музее шахматного клуба на Гоголевском бульваре хранятся шахматы из кают-компании российского корабля времен первой обороны Севастополя. Принадлежали они адмиралу, правда, фамилия не установлена". И лукаво улыбнулся: "Разузнайте!"
Должен признаться, пока не удалось: уже несколько лет музей ремонтируется…
Михаил Ботвинник 13 лет носил шахматную корону. В течение этого срока он дважды "уступал" это звание: В. Смыслову и М. Талю. Но через год возвращал свой титул в матчах-реваншах.
"Когда я выходил на старт нового соревнования, — рассказывал М. Ботвинник, — я был не тем, каким меня рассчитывал видеть соперник. Из проигранных матчей я черпал богатый материал для изучения самого себя и партнера, который, в лучшем случае, оставался тем же, что и в первом единоборстве, а я оказывался иным. Я играл иначе, чем прежде. Именно поэтому мне удалось выиграть два матча-реванша".
СЛОВО ОБ УЧИТЕЛЕ
В юношескую школу М.М. Ботвинника, которая действовала с 1969 г. почти два десятилетия, отбирались талантливые ребята из всех союзных республик. Многие из них стали известными гроссмейстерами. Трое — последовательно сменявшими друг друга чемпионами мира.
Анатолий Карпов:
— То было время, когда Ботвинник потерял привычное для него звание чемпиона мира, еще не оправился от столь тяжелого удара, и в нем сохранилась инерция человека, стремящегося к реваншу. К тому же подступал апогей увлечения шахматной программой. И на каждом занятии школы он давал нам задания на злободневные, волновавшие его темы. Такой подход приносил огромную пользу, поскольку мы работали с ним по-настоящему сообща. Овладевали методом Ботвинника. Прививались нам не-оценимые навыки.
Легко представить, как старался каждый из его слушателей, зная, что там, в Москве, нас ждет новая встреча с самим Ботвинником, как стимулировало уже одно "звание" — ученики великого Ботвинника. Пожалуй, это и было главным.
Должен отдельно подчеркнуть: сильнейшее впечатление на меня он произвел и оставил неизгладимый след все же не как шахматист, а вообще как человек, труженик, мыслитель. Как личность!
Гарри Каспаров:
— Михаил Моисеевич Ботвинник, несомненно, один из величайших чемпионов, истинный новатор шахмат, создавший в них целую эпоху. Шахматный стиль Ботвинника характерен глубокими позиционными решениями и отличной техникой. Он осуществил профессиональную программу беспрецедентной глубины, систематически изучая стили соперников, строго анализируя свои собственные теории и публикуя эти анализы так, чтобы его могли критиковать другие.
Ботвинник холодно снимал с шахмат покров тайны, постоянно сравнивая их с житейскими ситуациями.
"Было бы неверно думать, что шахматы не отражают объективную реальность. Они отражают то, как человек думает". Это типично ботвинниковский подход к шахматам, да и к жизни тоже.
Одним из самых крупных достижений Михаила Моисеевича стало создание им уникальной шахматной школы, которую прошли очень многие будущие гроссмейстеры, из числа которых вышли и чемпионы мира.
Ботвинник по праву считается патриархом советской шахматной школы — этого пока еще мало исследованного феномена ХХ века. И я могу лишь присоединиться к словам Тиграна Петросяна, сказанным на закрытии матча 1963 года: "Все мы считаем себя учениками Ботвинника, и последующие поколения будут учиться на его партиях".
Владимир Крамник:
— Ботвинник — величина, наверное, одна из самых значительных в истории шахмат. Мне посчастливилось не только видеть его, но и общаться с ним. Как человек Михаил Моисеевич произвел на меня очень хорошее впечатление: интеллигентный, с прекрасным чувством юмора, хотя и со сложным характером, как и у всех людей такого масштаба.
Что касается детской шахматной школы, которую он создал, и его отношений с воспитанниками, то мэтр прекрасно находил с ними общий язык. Держался просто, никакой "звездности" в нем не было, и дети его любили.
Ботвинник — первооткрыватель профессионализма в шахматах. Он, по сути дела, был первым профессионалом во всех отношениях — и с точки зрения подхода к игре, и в плане подготовки к турнирам, и пр. Им разработана целая система подготовки, которой до сих пор придерживается Каспаров, да и другие. Я сам тоже многое почерпнул из этого.
Гроссмейстер Л. Шамкович очень точно охарактеризовал личные качества М. Ботвинника: "Он всегда держал себя независимо, что не мешало ему быть достаточно гибким и осторожным. Но он никогда не делал подлостей и не унижался, что резко отличало его от многих… Он хорошо знал себе цену и ощущал собственную незаменимость: другого Ботвинника в стране не было!"
Постоянное совершенствование своего искусства, умение извлекать уроки из своих ошибок, неустанное движение вперед — вот основа успехов выдающегося шахматиста Михаила Моисеевича Ботвинника.
