19o
Южнобережный поселок Олива (Верхняя Мухалатка) связан с творчеством последних лет жизни Юлиана Семенова. Здесь, на месте приобретенной полуразвалившейся хатенки, он построил дом — «виллу Штирлица». Хлопотами Ольги Семеновой, младшей дочери автора культовых «Семнадцати мгновений весны», в нем открыт частный музей. По материнской линии Ольга Юлиановна — правнучка художника Василия Сурикова и внучка еще одного художника — Петра Кончаловского. В беседе с корреспондентом «Славы Севастополя» она вспоминает об отце. Если бы писатель еще был среди нас, то завтра, 8 октября, ему исполнилось бы 80 лет. — Ольга Юлиановна, при подготовке к встрече с вами в моих руках оказался пользующийся известностью журнал, на одной из страниц которого помещен необычный семейный снимок Семеновых: отец с маленькими дочерьми Дарьей и Ольгой на верблюде. Не в Египте ли вы попали в объектив фотоаппарата?
— Мы вполне могли оказаться и у подножия пирамид. Папа был неутомимым путешественником. Но в том случае фотограф запечатлел нас в Болгарии на курорте "Солнечный берег", куда родители привезли нас к лазурной морской воде. Наше с сестрой детство еще украшено поездками в Венгрию, Чехословакию…
— Эти поездки, полагаю, были связаны не только с отдыхом и развлечениями?
— Отец был человеком высокой культуры, образованным. Он прекрасно знал не только литературу, но и живопись, музыку. Учил: собираясь в незнакомый город, тем более в другие страны, узнай о них все, что только можно, дома — из книг, рассказов путешественников. В новых местах он рекомендовал в кафе за чашечкой ароматного напитка, на улицах вглядываться, вслушиваться в окружающую жизнь. Он очень любил Испанию, которую, видимо, отождествлял со своим любимым писателем Эрнестом Хемингуэем и другом, кинодокументалистом Романом Карменом. Говорил, что с испанцами у нас родственные души — такие же открытые и добрые. Восторженные впечатления от очередной зарубежной поездки вызывали в душе отца желание показать предмет своего восхищения и нам.
— В одном из своих интервью вы сказали неожиданно, что образ отца ассоциируется у вас с дымком от хороших сигарет.
— Он курил в день по три пачки сигарет одной известной зарубежной марки.
— Как-то непатриотично в коммунистической стране дымить куревом идейных противников…
— Принимайте как данность: я родилась и росла в запахе табака. Вред или нет… Но это был Семенов. Отец дорожил дружбой с никарагуанцем Хуаном Кобетом — писателем, революционером леворадикального толка. Кстати, Юлиан Семенов часто ездил в Никарагуа специально, чтобы принять участие в уборке кофе. В эту важнейшую для экономики страны кампанию включались все, в том числе и национальные лидеры. Из еды довольствовались лепешкой, на ночной отдых устраивались в гамаках. "Юлиан, — обращался Хуан к моему отцу, — ты знаешь, сколько я заработал в США на издании своих произведений? Миллион долларов. Из них 990 тысяч долларов пожертвовал на дело революции, а десять тысяч заначил на покупку сигарет". Той самой продвинутой марки. Друзья были едины и во вкусах.
— Юлиан Семенович не от руки, а на печатной машинке писал записки по поводу вашего поведения. Каким он был отцом?
— Он вручал послания с серьезным выражением лица, чтобы мы подумали о своих проступках. Он был сторонником воспитания с позитивных позиций, говорил, что ребенок лишен сил на защиту: его спасение — слезы. А слезы, по убеждению отца, дорога в трусость. Ему очень не хотелось, чтобы мы приобретали это качество характера. Он писал нам письма, будучи уверенным в том, что криком никогда ничему ребенка не научишь.
— Так и выросли без единого подзатыльника?
— Сестру однажды по попе шлепнул. Знаете за что? Даша играла с няней в "ладушки" и так увлеклась, что больно ударила ее по лицу. Отец не смог совладать с охватившими его эмоциями: "Как можно? Ведь это твоя няня!"
— Детство также подарило вам возможность наблюдать в неформальной обстановке людей, достаточно известных.
— Нашими соседями в подмосковном дачном поселке были Константин Симонов, Юрий Бондарев, Роман Кармен. Заходила к нам Людмила Зыкина — простая с виду женщина, случалось, в поношенном спортивном костюме. "Вот, Юлик, — жаловалась отцу, — продала драгоценности, чтобы выкроить деньги на достройку дома". А дом большой, в несколько этажей. В Мухалатку наведывалась Алла Пугачева. В ответ на комплименты в свой адрес Примадонна, бывало, отвечала: "Юлиан, в первую очередь — свадебный контракт, деньги в один карман, тогда будем говорить". В то время певица была замужем. Так, ничего не значащий флирт.
— Я так и догадался. Известный сердцеед барон Фальц-Фейн из Лихтенштейна вспоминает, как в Мухалатке пытался приударить за Примадонной. Но к вечеру подъехал ее муж… Ольга Юлиановна, что в вашем характере от отца? Чем вы похожи на него?
— Юлиан Семенов — такая вершина, такая величина, такая махина… Тяжело быть дочерью такого человека, особенно тому, кто, как я, пробует свои силы, способности в журналистике. Всегда оглядываюсь на отца с мыслью: где копошусь я, а где проложил след отец. Нас, своих детей, отец идеализировал: Даша — великий художник, мне он предсказывал славу в журналистике. Любящим отцам присуще видеть в своих детях существующие и несуществующие таланты. Остается следовать его советам.
— Чему отец вас учил?
— Уважать людей и не обижать их ни в коем случае. Нанесенная душе человека рана имеет свойство долго не заживать.
— На видном месте в экспозиции музея Юлиана Семенова хранится кусок дюралевой обшивки американского бомбардировщика "Б-52". Но до того, как его сбили, американские летчики засыпали смертоносным грузом горы в Лаосе. Укрывшийся вместе с партизанами в неглубоком гроте корреспондент "Правды" Юлиан Семенов получил контузию. Он побывал во всех "горячих точках" того времени, четырежды летал на Северный полюс. Наконец, шесть часов длилось его интервью с гитлеровским головорезом Отто Скорцени. Вы не переживали за своего отца?
— Отто Скорцени — особый случай. До встречи с моим отцом, может, и после он решительно не шел на контакт с журналистами любой национальной принадлежности. В организации интервью папе помог его испанский друг, крупный бизнесмен Хуан Горригес, один из организаторов общества "Испания — СССР". Вдобавок он — сын министра юстиции франкистского режима того времени, что для Отто Скорцени наверняка имело значение. Тогда, в 1974 году, мне не исполнилось и десяти лет. В мои обязанности входила лишь глажка носовых платков. А вот Дарья поехала с отцом в Испанию. Уходя на встречу со Скорцени, он потребовал от дочери не оставлять номер гостиницы ни на минуту, дверь никому не открывать. Неожиданные посетители нагрянули после того, как отец вернулся. Два дюжих молодца принесли ему книгу Скорцени с дарственной надписью автора: "На память о нашей мадридской встрече".
— Что Юлиан Семенов вынес из беседы с гитлеровским боевиком?
— Отец рассказывал, как Отто Скорцени врал, как дышал, уворачивался от ответов на вопросы о послевоенной судьбе Бормана, Мюллера и других фашистских бонз. А главный его вывод состоял в том, что 9 мая 1945 года с фашизмом как идеологией, как организационной структурой не было покончено. В начале 80-х годов прошлого столетия в Аргентине были деревни сбежавших туда недобитых нацистов, в чем отец убедился сам. Сказать об этом в то время было важно. С реальным риском для здоровья и самой жизни он брал интервью у Пола Блюма — помощника Алена Даллеса во время Второй мировой. В конце войны он вел сепаратные переговоры с немцами. Добытый таким образом материал лег в основу "Экспансии" и других романов.
— Ольга Юлиановна, вы написали книгу об отце в популярной серии "Жизнь замечательных людей". Как дочь Юлиана Семенова и как исследователь его жизни и творчества, назовите, пожалуйста, главные, определяющие в них события.
— Есть поступки, которые характеризуют отца. Двенадцатилетним мальчиком он дважды бежит из расположенного глубоко в тылу Энгельса на фронт бить фашистов. В послевоенные годы был репрессирован его отец — Семен Ляндрес. Вместо того чтобы молчать, как было принято в то время, 19-летний Юлиан Семенов бомбардирует письмами Берию, Сталина. Юлиана Семенова исключают из комсомола, отчисляют из института. Он выковал свой характер именно в ту, полную испытаний, пору.
— В своей книге "Неизвестный Юлиан Семенов" вы привели достоверные свидетельства — письма читателей к писателю с просьбой помочь приобрести его новое произведение, и это тогда, когда тираж книг выражался шестизначным числом. Их дословно переписывали в общие тетради. К Юлиану Семенову обратился не кто иной, как близкий севастопольцам контр-адмирал Ворков. В годы войны он командовал эсминцем "Сообразительный". Корабль участвовал в боевых походах на румынские порты, в высадках десантов, артиллерийском обстреле немецких позиций. При этом команда эсминца прошла войну без потерь. И вот боевой моряк, как и писатели Юнна Мориц и Василь Быков, просит Юлиана Семенова прислать ему книжную новинку. Какому произведению вашего отца отведено жить долго-долго?
— Кто-то называет "Бриллианты для диктатуры пролетариата…"
— Кстати, в наши дни это произведение намечено к изданию "Аргументами и фактами" в "Коллекции мировых бестселлеров". Юлиан Семенов включен в список с такими писателями прошлого и настоящего, как Радзинский, Акунин, Пикуль, Тарле, Солженицын, Хейли, Кинг…
— Это могут быть и не "Бриллианты…" Но, несомненно, все любители литературы назовут "Семнадцать мгновений весны". Этот роман замечательный русский писатель Владимир Поваляев назвал лучшим о войне ХХ века. Его герою посвящен роман "Отчаяние", где Штирлиц оказывается в подвалах Лубянки, теряет жену, сына, но выходит победителем.
Мне очень хочется добиться издания других романов отца на исторические темы, которые неизвестны широкому кругу читателей: о Маяковском, о Петре Первом, о Столыпине.
— Честно скажу я не знал, что Юлиан Семенов написал романы о царе-реформаторе, о реформаторе вековой давности. Один достаточно авторитетный у нас читатель недавно бросил фразу о том, что, дескать, у Юлиана Семенова были литературные рабы. Как вы к этому относитесь?
— Чушь собачья. Сюда (беседа проходила в Оливе. — Авт.) не раз приезжал севастопольский писатель Александр Круглов — большой друг отца. Он оставил свидетельства о том, как работал Юлиан Семенов. Когда он садился за печатную машинку, не существовали ни гости, ни друзья. Чтобы не ощущать их присутствия, отец уединялся в расположенном выше "виллы Штирлица" флигеле. В его стенах не было ничего лишнего, только стул и стол — все. Он строчил на пишущей машинке, как из пулемета. К слову, Юлиан Семенов — первый советский писатель, который освоил работу на компьютере.
— Известно, что Юлиан Семенович был вхож в высокие кабинеты советского руководства. Он общался с Громыко, Андроповым. Говорили даже, что писатель — полковник КГБ…
— Почему же полковник, шутил отец, — генерал.
— Даже если бы он был капитаном КГБ, то его непременно удостоили бы как сценариста, "родителя" Штирлица, Государственной премии в числе режиссеров, актеров и других создателей сериала…
— Отец и барон Фальц-Фейн добились невозможного — перезахоронения Федора Шаляпина. Но они оказались за бортом списка приглашенных на церемонию предания земле праха выдающегося русского певца на Новодевичьем кладбище. Юлиан Семенов был гражданином своей страны, ее патриотом. Но никогда он не был человеком системы. Людям системы полагались льготы, почетные звания, премии. Ничего этого у Юлиана Семенова не было. Его не любило чиновничество, как не любит оно его и сейчас. Мы не можем, например за свой счет, добиться установки памятника писателю в Ялте — городе, для которого он так много сделал. Например, он был близок к реализации масштабного проекта по превращению Ялты и всего Крыма в курорт мирового значения. И добился бы поставленной цели — связей с потенциальными иностранными инвесторами, влияния на них у отца хватало. Но грянул 1991 год, а два года спустя писатель ушел от нас навсегда.
— Юлиан Семенов как-то сказал, что счастье — всегда маленькое, большим бывает только горе. Ольга Юлиановна, ваш отец был счастлив?
— Сейчас я думаю, что он был глубоко несчастным. Лицом к лицу лица не увидать. Мы с сестрой, некоторые друзья не понимали масштаба его личности. Юлиан Семенов всегда был первопроходцем. Таким всегда тяжелее. "Я против любой мафии, — говорил отец, — кроме мафии дружества. Семья — клан". Может, ему этого не хватало. Может. Он всегда утверждал, что мы с сестрой — его лучшие друзья.
— Спальня писателя мало чем отличается от рабочего кабинета. Разве что у стола поставлено кресло с высокой спинкой, но без подлокотников. На столе же под стеклом помещен машинописный листочек с молитвой. В ней есть такие слова: "Господи, ты знаешь лучше меня, что скоро я стану старым. Удержи меня от привычки думать, что я должен что-нибудь сказать по любому поводу и в любом случае; упаси меня от стремления направлять дела каждого; сделай меня мыслящим, но не нудным… Сохрани мой ум свободным от излияний бесконечных подробностей; опечатай уста мои для речей о болезнях и недомоганиях. Я не смею просить о хорошей памяти, но лишь меньшей самоуверенности при встрече моей памяти с чужой. Преподай мне урок, что и мне случается ошибаться. Сохрани меня в меру приятным. Я не хочу быть святым среди окружающих. Совместная жизнь с некоторыми из них слишком трудна, а желчные люди — одна из вершин творения дьявола. Дай мне видеть хорошее в неожиданном месте и неожиданные таланты — в людях, и дай — мне, Господи, сказать им это". Этот текст не без озорства, с элементами выдумки, самоиронии, но глубок по содержанию. А на стене спальни нашлось место старинной иконе. Не думаю, что это случайно. Был ли Юлиан Семенов верующим человеком?
— Вы правы: ничего случайного в жизни не бывает. Но мне трудно определенно ответить на ваш вопрос. Во всяком случае, известно, что Юлиана тайно от родителей окрестила его бабушка Евдокия Дмитриевна.
— Вы — автор замечательных книг о Париже, об отце. Кем вы себя ощущаете — писателем или журналистом? Каковы ваши творческие планы?
— Прежде всего я ощущаю себя женой высокопрофессионального инженера-строителя Надима и матерью двоих детей.
— Расскажите, пожалуйста, подробнее о детях.
— Мы живем в Париже. Дочери Алисочке исполнился 21 год. Она глубоко изучает право в одном из престижных университетов французской столицы. Сын носит имя своего деда-писателя. Юлик — юный музыкант. В нынешнем году он занял второе место на национальном фортепианном конкурсе имени Клода Кана. И Алиса, и Юлик любят проводить лето в Крыму, в Оливе-Мухалатке.
— И все-таки о своих творческих планах…
— Надеюсь в московском издательстве "Молодая гвардия" выпустить вторую редакцию книги о Юлиане Семенове в серии "Жизнь замечательных людей". Она дополнена уникальными документами и сведениями. Работаю еще над одной книгой. Сообщу только, что она не о Юлиане Семенове.
— Кто из друзей не забыл Юлиана Семеновича?
— На днях звонила 98-летнему барону Фальц-Фейну. Он обрадовался завязавшемуся разговору. Сказал, что этот телефонный звонок — самый приятный за весь год. Евгений Примаков — друг отца еще со студенческой поры. Он горячо откликнулся на идею организации в Москве в Доме литератора вечера, посвященного юбилею Юлиана Семенова. В его подготовку включился и министр культуры Российской Федерации Авдеев. Состоится концерт, в программу которого включено и выступление Юлика — внука Юлиана Семенова.
— Севастополь и Юлиан Семенов… Что можно сказать на эту тему?
— Чаще всего отец ехал в любимую им Мухалатку через Севастополь. Здесь у него было много друзей. В драматическом театре имени Луначарского поставили спектакль по его произведению "Провокация". Нередко отец встречался с севастопольской молодежной аудиторией. Уверена, что и сейчас в городе-герое живет немало любителей творчества Юлиана Семенова.
