14o
В начале февраля этого года на 91-м году скончалась монахиня Андриана, в миру — Наталья Владимировна Малышева, участница Великой Отечественной войны. В течение 35 лет она проработала в ракетно-космической отрасли, участвовала в создании двигателей для первых советских баллистических ракет и космических кораблей. Родилась на крымской земле, в Феодосии, в общем-то — рядом. Пройти мимо ее судьбы невозможно.Эту женщину высоко ценили маршал К. Рокоссовский, авиаконструктор С. Королев. Она — единственная представительница слабого пола, которая была в составе Государственной комиссии по испытанию ракетных комплексов. Участвовала в создании двигателей для многих зенитных ракет. На пенсии Наталья Владимировна Малышева помогала обустраивать подворье Свято-Успенского Пюхтицкого женского монастыря в Москве. Осталась служить простой монахиней, приняв постриг под именем Андриана. Матушка Андриана стала лауреатом международной премии "За веру и верность", учрежденной Фондом Андрея Первозванного.
Есть информация, что ее отец, земский врач, дружил с Дмитрием Ильичом Ульяновым, братом Ленина. (Дмитрий Ильич бывал в нашем городе). С детства занималась плаванием, гимнастикой, ходила на лыжах, стреляла. Окончила курсы медсестер. В 1941 году ушла на фронт. Служила в дивизионной разведке. Войну закончила лейтенантом. После Победы несколько лет еще прослужила на территории Польши. Однако после ухода из армии вернулась в МАИ, на 3-й курс. Окончила его и стала работать по распределению конструктором ракетных двигателей.
"Я — монахиня современная…"
Человеком, которому посчастливилось подготовить о Наталье Владимировне Малышевой материал, был журналист Евгений Верлин. Вот какую он оставил информацию о ней. "Наталья Владимировна Малышева — удивительный человек. В войну служила в медсанбате, вытаскивала раненых с поля боя, потом служила во фронтовой разведке. 18 раз ходила в тыл врага. Конструировала двигатели для космической отрасли. В 93-м году приняла монашеский постриг. При встрече она сразу сказала мне: "Я — монахиня современная, не классическая, не древняя, которая слегка говорит на "о". У меня и мысли своеобразные. Нет, у меня очень крепкая вера, но по-своему изложенная".
Просто, без какой-либо вычурности Наталья Владимировна рассказала, как она шла к своей вере: "Семьдесят лет я была светским человеком. В молодости служила в армии, потом работала в космической науке. Но вера во мне была всегда. Я и тогда понимала, что хорошо, а что плохо. Я себя почти не угнетала, у меня это как-то инстинктивно получалось. Поэтому я, например, в жизни ни разу не приняла никакой взятки и сама ни разу ее никому не дала. Не то что я следовала постулатам православия, просто это закон моей жизни.
Родители у меня были верующими, и, я помню, в детстве меня водили в храм. Это еще до школы, года четыре мне было. Мне было там так скучно, народу много. Я видела только ноги и больше ничего. Недалеко от нашего московского дома был Страстной монастырь. Когда мне было пять лет, мама меня повела туда. Мне там понравилось. Тишина. Ходили монахини, спокойные, хорошие. Вдруг однажды я увидела там совершенно необыкновенное скульптурное изображение распятого Христа. В человеческий рост. Я так была поражена, что долго стояла напротив. Я видела его, Христа, живым на этом кресте. На всю жизнь этот образ остался во мне. В монастырь я очень любила ходить. Монахини меня иногда оставляли ночевать у себя. А потом монастырь взорвали, храм закрыли.
Когда я начала ходить в школу, на мне всегда был крестик. А в это время уже начиналась антирелигиозная пропаганда. Особо яростные мальчишки, увидев на мне цепочку с крестиком, бросались ко мне, хватали ее. В пионеры я не вступала. Не хочу — и все! Одна такая осталась в классе. Про меня разное на доске писали, говорили, что я "позор". Но я не могла предать свою веру и зареклась быть пионеркой. Потом все улеглось.
В шестом классе я все-таки надела красный галстук. И никто на это не обратил внимания. Забыли, как со мной воевали. А вот в комсомол пошла охотно. Занималась общественной работой. Храм уже не посещала. Мама — ходила. Отцу некогда было, он на двух работах работал.
"В армии служат до конца жизни"
В жизни Наталье Владимировне Малышевой пришлось общаться с двумя великими людьми. Это Константин Константинович Рокоссовский и Сергей Павлович Королев. "У Рокоссовского я служила в разведке. Он ко мне, девчонке, всегда на "вы" обращался. Ведь мое подразделение подчинялось непосредственно командованию фронта, поэтому нам от него и задания давались.
Потом, после вылазок в тыл немцев, обсуждались разные мелочи, которыми начальство очень интересовалось. А Рокоссовский — особенно. Когда с ним приходилось не на совещании, а просто так разговаривать, он разные вопросы задавал. Хотел поближе узнать человека. Он лично курировал фронтовую разведку. А в отряде я только нескольких человек знала. Ведь из соображений безопасности других разведчиков знали как можно меньше. В моем воинском деле даже должности записаны совершенно другие.
Два послужных списка у меня в армии было: один — закрытый, а другой — тот, что нужен был для исчисления воинского стажа, где записывали разные придуманные должности. Среди прочего в мою задачу при заброске в тыл немцев входило прослушивание их телефонных линий. Приходилось слушать и запоминать. Ведь не было никакой записывающей техники. Нас в разведшколе учили выхватывать основные мысли, основные цифры и места — названия частей, примерный размер и т.д. Иногда ловили их шифровки, которые надо было разгадывать. Мы, например, называли снаряды огурцами. У немцев тоже были свои условные обозначения.
…Среди маршалов у Рокоссовского был наименьший процент потерь. Он никогда зря, на авось, солдат в наступление не бросал. Поэтому, когда первый раз пошла в тыл врага, я не боялась, что попаду под трибунал, если вдруг что-то не получится. А ведь тогда, по существу, не выполнила задание. На нужном месте у меня не оказалось уверенности в отсутствии безопасности, и я ушла, вспомнив, что Рокоссовский нам все время говорил, что ему напрасные жертвы не нужны.
У меня было всего несколько минут, чтобы принять решение. А после выяснилось, что на месте сигнальщика находился человек, который на немцев работал. Когда я вернулась, маршал сказал мне: "Молодец!" А будь на его месте какой-нибудь другой командующий, мог и под трибунал отдать. И когда потом я принимала решения, всегда вспоминала его слова. О том, что не нужны напрасные жертвы.
Я тогда не знала, что до войны Рокоссовский три года был под арестом и следствием… В начале нашей совместной работы у меня была неудачной первая вылазка. Я только окончила лейтенантские курсы. Он вместо того чтобы всыпать мне, спросил: "Чем вас наградить?" И я сказала: "Ничем, только разрешите вместе с вами до конца войны служить". Он тогда засмеялся и говорит: "Почему же до конца войны? В армии служат до конца жизни".
Война закончилась, а я еще четыре года пробыла под началом Рокоссовского. Потом его назначили министром обороны Польши. А нас перевели в Германию.
"С девчонками не воюю"
Молилась ли, когда в разведку шла? Да, молитвы были, но свои. В том смысле, что я выбирала их для себя. Нашла несколько красивых молитв, которые мне очень нравятся. Например, вот эта: "Господи, дай мне с душевным спокойствием встретить все, что принесет мне наступающий день". Это же чудесно! Больше ничего не надо. Зачем нагромождать еще что-то?! А во время войны я часто говорила себе: "Господи, помоги мне! Пусть все будет так, как ты скажешь, тогда мне легко будет принять это все…" В основном про себя ее проговаривала, но иногда и вслух читала.
А когда в тыл врага шла, я просто шла, ничего не произносила. Шла и шла. Вот когда надо было решаться и последний шаг делать, уже на чужой территории, когда нужно было собраться с духом — вот тогда и произносила: "Господи, помоги". На него-то и была надежда… Однажды меня схватил немецкий солдат. Я и не заметила, как это случилось. Видно, очень уж обнаглела тогда: три раза ходила на ту сторону, все гладко было… Иду по лесу, возвращаюсь к своим и вдруг чувствую: что-то не то у меня за спиной. Повернулась, а там — немец. Подкрался. Видно, давно следил за мной и знал, что я делаю.
А дальше вот что было. Я ничего не придумываю. Но это похоже на какое-то чудо. Он стоит, а я думаю: по инструкции, надо кончать самоубийством, потому что дальше пойдут пытки, расстрел или концлагерь. И я попыталась пистолет вытащить. Но получила удар по руке, пистолет оказался у него. Я думаю: ну и хорошо, сейчас он меня убьет. Тут он так меня взял, повернул спиной к себе. Уж не знаю, то ли рукой, то ли коленом толкнул так, что я упала. И слышу вслед: "С девчонками не воюю". Потом у меня над головой летит мой пистолет, падает где-то впереди меня. "Возьми. Иначе свои расстреляют, если без пистолета вернешься".
Что делать? У меня шок был. Но встала, оглянулась, а он идет — только спина видна, длинный такой. Так и ушел. Я рассказала об этом впервые только лет через двадцать. Хватило ума, слава тебе Господи. А если бы рассказала тогда, меня посадили бы наверняка… Подобный эпизод не укладывается в обычные рамки…
… Вот неверующим я всегда говорю: вы понимаете, почему люди, начиная с Платона, старались сделать что-то полезное? Например, люди, которые старались что-то придумывать, идя на смерть за свои изобретения… И вот теперь я вас спрашиваю: вы уверены, что те люди, ради которых шли на смерть их предки и которые получили плоды изобретений других, очень счастливы? Что они более счастливые, чем те, которые были за много лет до них? Ответов на это нет. Я считаю, что всему свое время. Я не говорю, что тогда люди были лучше или хуже. Я говорю о внутреннем состоянии человека. Сказать, что сейчас, с появлением компьютеров или мобильных телефонов, с которыми так удобно жить, мы стали намного счастливее кого-то еще, — нет, так сказать нельзя".
Все, что говорила монахиня Андриана, можно воспринимать или не воспринимать. Даже религиозные убеждения или их отсутствие здесь ни при чем. Жила, действовала, думала. Кто мы по сравнению с этой глыбой?
Подготовила к печати
