15o
Иногда курьезные обмолвки бывают знаковыми. Например, фраза директора театра им. А.В. Луначарского Александра Костюкова, что «Пять вечеров…» откроются спектаклем «Отелло», авторами которого являются… Магар и Шекспир.А ведь если серьезно, то режиссер-постановщик и является в какой-то степени соавтором классика. Особенно в собственной сценической версии, что характерно для многих постановок Владимира Магара. Но в том-то и суть его мастерства, что новации с проекцией на нынешний век активно работают на изначальный замысел автора классического произведения. Даже если, например, лермонтовский "Маскарад" трансформировался из драмы в детективный "заговор масок" — трагикомедию.
В "Отелло" величайшее почтение к Шекспиру чувствуется с первого взгляда на сцену, над которой в центре крупной
надписи "Театр Шекспира" воцарился гений мировой драматургии в стилизованной маске. Подобен маскам и нарочито многослойный яркий грим на лицах не только бойкого веселого Шута (Виктор Неврузов) и Шутихи (Валентина Огданская), но и всех актеров, вплоть до дирижера, руководящего действом.
Сцена с центральным помостом и многоуровневыми декорациями предстает объемным живописным полотном в рамке ярких огней — зримым воплощением шекспировского афоризма "Весь мир — театр, а люди в нем — актеры".
Фабула не отступает от шекспировского оригинала, так же, как знакомый текст в переводе Пастернака. А вот подача каждой сцены становится сюрпризом, подогревающим зрительский интерес. Зачем, например, Шут с видимым усилием выволок на помост громоздкую железную лохань, наполненную водой? Для того чтобы метафорически материализовать момент отчаяния безответно влюбленного в Дездемону Родриго в диалоге с Яго ("Как ты думаешь, что я сейчас сделаю?" — "Пойдешь и ляжешь спать". — "Утоплюсь сию минуту"). И Яго решительно окунает Родриго лицом в воду. Затем точно так же "топит" и себя, вздымая фонтан брызг, после чего падает "бездыханным", но через мгновение "оживает" со словами: "Нет, милый мой, не то я, чем кажусь".
Потрясающе убедительны и другие эпизоды, эффект которых достигается многими составляющими: сменой декораций, костюмами, музыкой. Например, динамичной зажигательной восточной мелодией, сопровождающей сцену гибели турецкого флота в бушующих "штормовых волнах".
По ходу действия все более усиливается ощущение боевой тревоги и накала страстей: от суматохи и кипучей напряженности в Венеции до всех последующих дней на Кипре среди кипения портовой жизни, празднеств, ночных драк и других спровоцированных происшествий, являющихся фоном будущей большой трагедии.
Но самой главной и смелой новацией режиссера-постановщика стало изумительное совмещение драматического действия со сценами из одноименной оперы Джузеппе Верди. С соответствующими костюмами и атрибутами.
Произведения двух жанров на одной сцене одновременно и воедино… Известно же, что нельзя объять необъятное. А в данном случае — получилось! Чудо в том, что не произошло, казалось бы, неизбежного нагромождения разноплановых (исходя из жанровой специфики) мизансцен. Все они не только великолепно вписались в единое сценическое пространство, но и органично дополнили друг друга, и в комплексе усилили эмоциональное восприятие эпизодов, сделав каждый из них мини-спектаклем.
Каждая пара актеров тоже составила изумительный ансамбль. Более того, зрители восприняли драматических актеров и их оперных двойников как единого героя в двух ипостасях.
От синтеза талантов выиграли все персонажи. И прежде всего — Отелло (Сергей Санаев — Николай Филиппов).
Драматический актер по-шекспировски позиционирует своего героя как человека благородства и беззаветной отваги, позволившей ему, не раболепствуя, а рискуя жизнью на полях сражений, сделать блестящую военную карьеру и стать венецианским полководцем, вхожим в дома знати, где судьба свела его с красавицей Дездемоной, и он, почувствовав в ней родственную душу, полюбил ее больше жизни. С этой любовью для Отелло открылся мир красоты и гармонии, пришедший на смену прежнему хаосу в душе. Его любовь к Дездемоне, основанная на доверии, беспредельна: он любит ее, даже когда перестает ей верить.
Ревнив ли Отелло? На этот вопрос в свое время четко ответил А.С. Пушкин: "Отелло от природы не ревнив — напротив, он доверчив". Поэтому малейшее сомнение в верности жены, умело подогреваемое коварным Яго, мало-помалу перерастает в уверенность. Трагизм разочарования в самом святом предельно сдержанно, без намека на пафос, но впечатляюще актер передает интонациями каждой фразы, вплоть до роковой финальной: "Прощайте, оглушительные пушки! Конец всему — Отелло отслужил".
Глубину этого трагизма и сопутствующих ему душевных мук усиливает оперная ария в блистательном исполнении Николая Филиппова.
Благодаря оперно-драматическому дуэту особенно выиграли и герои второго плана — Кассио (Александр Порываев — Виталий Таганов) и Родриго (Алексей Красноженюк — Илья Спинов).
Специалисты скажут, что оперное искусство постигается годами. И будут правы, ибо так оно и есть. Но севастопольский академический драмтеатр вовсе не претендует на лавры московского Большого или миланского "Ла Скала". Хотя… вокальные данные севастопольских актеров изначально — от Бога. И были, конечно же, ранее замечены режиссером и востребованы в других постановках. Но если там музыкальные номера были только эпизодами, то в "Отелло" благодаря целенаправленной работе заведующей музыкальной частью театра, композитора и педагога Екатерины Троценко для актеров впервые открылась возможность освоить оперные партии, а значит, шагнуть на более высокую ступень творчества.
Зрителей арии впечатляли — судя по бурным овациям после каждого номера.
— Надо же, как замечательно получилось! — радостно поделилась со мной впечатлениями соседка в антракте. — Шла на Шекспира, а в подарок получила еще и Верди…
Вообще если говорить об актерской игре, то особо выделить кого-либо затруднительно. Потому что высокой планки достигли все без исключения. Однако по реакции зала чувствовалось, что наиболее впечатлил зрителей все-таки Яго — в драматургической ипостаси. Актеру Евгению Журавкину, наверное, впервые довелось предстать перед зрителем воплощением самых низменных начал человеческой природы — жадности ("набей потуже кошелек"), эгоизма и других пороков.
Из нервно-порывистых движений дикого танца, жестов и фраз явствовало, как этому честолюбивому человеку досадно после очевидных воинских заслуг ("Я на глазах Отелло спасал Родос и Кипр, и воевал в языческих и христианских странах") оказаться обойденным в чине и остаться всего лишь "поручиком их мавританства". Личная обида на несправедливость со стороны Отелло трансформируется в гипертрофированное желание отомстить мавританскому генералу во что бы то ни стало, любой ценой — даже ценой жизни абсолютно безвинных людей.
Но, наверное, если бы Отелло и произвел его в лейтенанты вместо Кассио, Яго все равно продолжал бы смертельно ненавидеть благородного военачальника как своего антипода. "Я не перевариваю мавра", — говорит он. Равно как и Дездемону — тоже носительницу чуждой и враждебной ему душевной чистоты.
Наверное, нелегко было выдержать такую сценическую конкуренцию оперному двойнику — Сергею Винокурову. Тем не менее талант и вокальное дарование не позволили ему остаться "поющей тенью" драматургического героя.
Из женских героинь второго плана запомнилась восхитительная Шутиха (Валентина Огданская) в костюме всех цветов радуги, которая одна была способна создать на помосте "эффект толпы" на празднестве. И Эмилия (Лилия Дашивец) — почти Яго в юбке, с решительным характером, острым умом и гремучей смесью темных и светлых душевных качеств. На вопрос Дездемоны, могла бы она изменить мужу "за целый мир", Эмилия отвечает: "За целый мир? Нешуточная вещь! Огромный мир — не малость за крошечную шалость". С такой же бездумной легкостью она отдает Яго платок Дездемоны. И лишь трагический момент истины превращает ее из легкомысленной субретки в настоящую героиню, разоблачившую Яго.
Но пальмы первенства, думаю, все же заслуживает Дездемона — "красавица и ангел доброты". Подчеркивая эту шекспировскую характеристику, Виктория Ершова минимальными изобразительными средствами, буквально штрихами создала пленительный и незабываемый образ — воплощение очарования, душевной чистоты, искренности и всепоглощающей любви и верности мужу. Оперный "двойник" — Алла Салиева — дополнил этот образ новыми нюансами.
В кульминационной заключительной сцене обе актрисы не подменили искренность мелодраматичностью. Трогательны и незабываемы мгновения финальной сцены, когда драматическая Дездемона следует за Отелло в глубину сцены — в небытие. И звучащее в этот момент пленительное сопрано оперной Дездемоны словно устремляется в горние выси…
В финале зрители долго не отпускали актеров со сцены. Одним из заинтересованных зрителей оказался учитель русского языка и литературы школы-гимназии N 1 имени А.С. Пушкина Борис Бабушкин. Он был в восторге. Если коротко — высший балл! И добавил, что обязательно будет рекомендовать старшеклассникам посмотреть этот спектакль.
…В нынешнюю пору безвременья, когда свергаются с пьедесталов былые кумиры, а отцы и дети говорят между собой словно на разных языках, что может помочь племени младому обрести верные жизненные ориентиры? Во многом классика как живительный источник духовности.
Подумалось: если поклонниками "Отелло" станут больше юных зрителей, значит, спектаклю гарантировано долгое и счастливое сценическое будущее.
