13o
Завтра исполняется 130 лет со дня рождения первопроходца отечественной диорамной живописи, замечательного художника школы Франца Рубо Митрофана Борисовича Грекова.
МИРОМ ПРАВИТ СЛУЧАЙ
…Завершающий, пятый, экзамен в 1899 году на первом курсе училища он позорно завалил. Ну, никогда не давался Митрошке Грекову, казачку из глухой донецкой станицы, язык страны галлов. Как будто гулкими ударами колокола бухали в его сознании жесткие по своей, казалось, безальтернативной формулировке слова секретаря Одесского художественного училища, зачитывающего на худсовете результаты испытаний: "Отчислить Митрофана Грекова согласно параграфу N 12 Уложения… как не сдавшего экзамен по иностранному языку".
Еле-еле обуздав надрывный комок в горле, парнишка резко повернулся и решительно направился на выход из директорского кабинета. Именно в этот момент его остановили слова художника, ведущего преподавателя Кириака Костанди: "А ну-ка, хлопче, притабань!"
Костанди попросил повторно папку с этюдами у в конец расстроенного юноши и еще раз внимательно-оценивающе глянул на акварельный сюжет с лошадьми у водопоя в степи. В этот миг молодому художнику казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди.
— А знаете, я бы не разбрасывался таким вот талантом из-за незнания парнишкой французского языка. Гляньте-ка, какой полет фантазии, сколько в этом наброске экспрессии! Право слово, можно для этого младого степняка и сделать исключение, — сказал он, обращаясь к директору училища.
В этом учебном заведении к решающему слову лучшего из учеников замечательного мариниста Р. Судковского вообще-то прислушивались.
И посему Митрофан Греков был переведен во второй "орнаментский" класс, а к 1903 году с отличием окончил Одесское художественное училище, будучи последние два года единственным стипендиатом первого разряда.
В тот день, право слово, судьба ему выдала карт-бланш под самый высокий процент, потому как именно на таком же стрессовом пике, правда, от захлестнувших все его существо радостных чувств, спустя ровно четверть века оборвется его жизнь именно в нашем городе…
…ПОД РУКОЮ РУБО
Но вернемся к светлому периоду судьбы Митрофана Грекова, к началу прошлого века, когда он успешно сдал экзамены и поступил в Петербурге в Академию художеств. В 1905 году, в разгар русско-японской войны, он постигает секреты живописного мастерства в классе Ильи Репина, признанного мастера монументальных композиций, который учил студентов своего класса начаткам владения перспективой в живописи, опираясь на наследие самого Венецианова.
Но из того, довольно короткого времени, в течение которого Греков постигал под началом Репина азы одномоментного многопланового видения натуры, ему на всю жизнь запомнился "ученический десант" в Новгород, в церковь Спаса на Ильине. Учитель попросил неофитов удобно расположиться перед творениями Феофана Грека и в течение часа рассказывал о том, как великий средневековый мастер фресковых монументальных росписей пластичной, смелой и свободной манерой письма достигал замечательных результатов, буквально завораживая зрителя драматической выразительностью как бы парящих образов Спаса, Богоматери и Иоанна Предтечи.
Именно в ту памятную поездку Митрофан Греков с пронзительной ясностью еще раз утвердился в правильности выбора своего пути как художника-панорамиста. "Бывают странные сближенья", — как-то сказал Лев Толстой. И герою нашего рассказа почему-то подумалось: "А ведь всё это недаром — Митрофан Греков, Феофан Грек… Наставниками Бог не обидел".
По разным причинам вскоре часть студентов автора знаменитого полотна "Запорожцы пишут письмо турецкому султану" переходит "под руку" признанного в Европе мэтра батального искусства Франца Рубо. Наконец-то мечта Грекова сбылась: он стал усердно заниматься любимейшим из дел — учиться изображать батальные сцены с передачей широких пространств, с особой динамикой унисонных движений сотен участников ратного действа.
В 1908 году состоялась первая встреча М. Грекова с Севастополем. Все лето и осень он с тремя учениками класса Рубо реставрировал здесь живописное полотно севастопольской панорамы "Штурм 6 июня 1855 года" перед отправкой его в Санкт-Петербург.
Сам Рубо постоянно находился на зрительской площадке, внимательно следя за работой своих подопечных, изредка делая им замечания относительно тональности красок. Антонина Грекова, жена художника, вспоминала: "Рубо…примером показывал, как проще изобразить целую роту солдат при помощи общего тона теплых рефлексов снизу и воздушных синеватых налетов сверху".
До конца жизни Греков очень гордился тем, что его Учитель в свое время дал ему, М. Авилову и П. Добрынину возможность оставить на огромном раритетном холсте севастопольской панорамы их скромные живописные "автографы".
А мэтр никогда, кстати, не скрывал такого соавторства. Не в пример знаменитому Эйнштейну: у его теории относительности имеется, оказывается, следуя бессмертной формулировке Остапа Бендера, "конгениальный" соавтор — его жена, блестящий физик-теоретик Милева Марич.
НА КОНЕ!
Революцию 1917 года Греков, как говорится, встретил восторженно и, даже выражаясь фигурально, вскоре оказался на коне по всем статьям. За два месяца до начала Октябрьского переворота, участвуя в Галиции в боях Первой мировой войны, младший урядник Гвардейского атаманского казачьего полка Митрофан Греков был списан вчистую по причине тяжелой контузии.
Куда идти? Куда податься? Некоторое время Греков преподает уроки рисования в гимназии и детдоме, выполняет заказы Художественного музея в Новочеркасске. Но его по-прежнему "тянет в бой": он страстно мечтает писать с натуры батальные сцены, выполняя завет великого Рубо: "В живописи главное — соотношение тонов, одолженное вживую у матушки Природы". Вживую — это однозначно на полях сражений…
В ноябре 1920 г. Греков, оправившись от головокружений, вступает в ряды Красной Армии, создает художественные кружки. Именно в это время судьба сподобилась "назначить" встречу М. Грекова с членом Юго-Восточного бюро ЦК ВКП(б) Климентом Ворошиловым, который предложил уже довольно известному революционно настроенному художнику создать целую серию картин о Первой Конной армии. Право слово, ему "посылать судьбу на мыло" уже было ни к чему: он окунулся именно в ту среду, о которой мечтал. То есть поистине оказался на коне.
И вскоре явились свету его знаменитые полотна "Тачанка", "Трубачи Первой Конной".
В 1925 году Греков — активный член Ассоциации художников революционной России. Через два года создает клуб-студию, посвятив свой талант воспитанию целой плеяды художников-баталистов, создавая альбомы, организуя выставки, участвуя в дискуссиях, решая таким образом главную задачу — "выход живописи на арену общественной жизни", как было особо отмечено в его автобиографии.
Кстати, в его лице супрематист Казимир Малевич встретил весьма принципиального, последовательного и беспощадного критика, отрицающего символику геометрического трип-хопа в живописи. Знаменитый "Черный квадрат" Малевича, внаглую, между прочим, спёртый у алхимика XVII века Флудда с его картины "Великая тьма", совершенно не соответствовал реалистическим идеалам Митрофана Грекова. А потому — боевой запал в дискуссиях и резкая "правда-матка" в лицо оппоненту.
Все последующие годы художник неустанно работает над созданием диорам — здесь он явился первопроходцем в отечественной живописи батального плана. В 1929 году после выхода на "широчайшего" зрителя его диорамы "Взятие Ростова" он лично от С. Буденного получает в подарок именные золотые часы с надписью: "Мастеру — художнику батального слова от 1-й Конной армии". Они, увы, навсегда — в унисон с его сердцем — остановились спустя пять лет в Севастополе…
КУСОЧЕК ЕГО СЕРДЦА
…Есть еще один, нами пока не освещенный фрагмент жизни Митрофана Грекова, когда он во второй, предпоследний, раз приезжает в наш город. Это было в 1926 году. По решению Наркомпроса группа советских художников приступила к первой серьезной реставрации панорамы Ф. Рубо "Оборона Севастополя 1854-1855 гг."
Восемь месяцев вместе со своим другом художником, Михаилом Авиловым, Греков трудился над знаменитым полотном и деталями предметного плана. Есть у исследователя Г. Терновского предположение, что фигура адмирала Нахимова, которая в 1909 г. по настоянию Николая II была убрана с живописного полотна, изображающего батальные сцены на Малаховом кургане, вновь воссоздали именно они, истинные и последовательные ученики Франца Рубо.
В порядке справки. В начале прошлого века, когда наша панорама экспонировалась в Санкт-Петербурге, на Марсовом поле, император сделал замечание ее создателю, что, мол, в самый напряженный момент штурма прославленный адмирал находился все-таки на смотровом пятачке крыши Морской библиотеки (и это действительно было так: Нахимов болел. — Авт.). Но историческая справедливость (даже порой незримое, но постоянно ощущаемое тысячами солдат и офицеров присутствие адмирала Нахимова во всех горячих точках обороны Севастополя) все-таки восторжествовала. Греков и Авилов вернули прославленного героя Севастопольской страды в самый эпицентр знаковых военных действий.
НА ПОЛПУТИ К ПАНОРАМЕ
Работая над своей великолепной диорамой "Штурм Перекопа", Митрофан Греков в конце 1934 года ощутил острую потребность в натурных съемках непосредственно в Крыму. Между тем, страдая желудком, художник ранней осенью лег в клинику для обследования, но внезапно прервал лечение и с десятью лучшими баталистами страны в ноябре отправился в Тавриду по железной дороге.
Он успел сдать программную статью в "Красную звезду", подготовил небольшое выступление к открытию своей персональной выставки в Москве и с радостно-зябким чувством предстоящего свидания с ярчайшим воспоминанием молодости — о самом первом прикосновении к панорамному мастерству — с волнением отсчитывал километры, приближающие его к знаменитому и такому родному детищу Франца Рубо, в которое более четверти века назад и он вложил кусочек своего сердца.
Его "живописный десант" в конце ноября 1934 г. в Симферополе был горячо встречен группой лучших представителей искусства и литературы полуострова во главе с баталистом профессором Н.С. Самокишем. В одном из клубов столицы Крыма Греков выступил с коротким докладом, стержнем которого был тезис об особой роли художников в борьбе "за лучшую жизнь".
Встречен был на ура. Охотно раздавал автографы. Перед самым отъездом в Севастополь к нему в гостиничный номер постучался бравый флотский офицер с приветом от командующего Морскими силами Черного моря Ивана Кожанова, которого Митрофан Борисович прекрасно помнил по боевым эпизодам в Первой Конной армии. Высокий морской начальник выделил своему бывшему однополчанину чехословацкую легковушку "Штейер" для быстрого и комфортабельного приезда в Севастополь.
…Автомобиль тормознул на ул. Гоголя, у нижней площадки Панорамы. Митрофан Греков, предвкушая скорую встречу с творением Франца Рубо, ускорил шаг и, несмотря на протесты сопровождающего его Петра Добрынина, в нетерпении даже побежал по ступенькам вверх…
У памятника Тотлебену ему стало вдруг нехорошо. Присел на скамью, прижал руку к сердцу, судорожно хватая ртом воздух. Побледневший Добрынин сумел кое-как свести своего друга вниз, к машине.
…Его доставили в самое ближайшее лечебное заведение, где возможно было оказание первой помощи. Это был научно-исследовательский институт им. Сеченова. Добрынин усадил своего друга на скамью Приморского бульвара. Дул северный мокрый ветер, художник бледнел на глазах. Вот на ступенях института мелькнул белый халат дежурного врача Леонтия Ратнера, рядом с ним торопились к больному санитары. Не успели…
29 ноября 1934 г. в Севастопольском Доме Красного Флота был выставлен гроб с телом Митрофана Борисовича Грекова. Первым с муаровой лентой на кителе заступил на траурную вахту памяти командующий Морскими Силами Черного моря И.К. Кожанов. Его сменили секретарь Севастопольского горкома ВКП(б) А.С. Левитин, заместитель предгорсовета Мезенев.
Интересный момент: Левитин своим распоряжением рекомендовал культотдельцам Севгорсовета в этот день ноября отменить демонстрацию веселой кинокомедии Игоря Савченко "Гармонь" с Зоей Федоровой в главной роли. Всю предыдущую неделю эту ленту с аншлагом "крутили" в самом большом кинотеатре "Спартак", что располагался тогда на ул. К. Маркса (ныне — Большая Морская).
В Москве, пока тело М.Б. Грекова еще везли из Севастополя, нарком обороны СССР К.Е. Ворошилов издал приказ N 74. В нем, в частности, было написано: "Организовать посмертную выставку работ М.Б. Грекова в Москве, издать альбом всех его произведений, в Академии художеств создать мастерскую панорамной живописи им. М.Б. Грекова".
Все это было исполнено в точности. А грековский бой за лучшую жизнь для своих соотечественников продолжается и за гранью ХХI века. Наши художники-баталисты и сегодня постигают тайны создания монументальных полотен у Франца Рубо и его сподвижников, лучшим из которых по праву считается Митрофан Греков, мастерски умевший "не разводить муть", а строго следовать в своих работах исторически точной правде жизни.
