17o
…Любая новая выставка этого одного из самых — во всяком случае по количеству почетных званий — выдающихся русских советских художников второй половины ХХ века — конечно, событие и… парад. Парад действительно исторически значимых и порой лишь волею случая зависших на ступеньке вагона истории лиц. Парад красок, многометровых полотен, даже антуража из стекляруса и речного жемчуга…
…Пройдите мимо Севастопольского художественного музея им. М.П. Крошицкого, гляньте на афиши. Что ни месяц — здесь разворачивается очередная выставка. И так годами, в течение всех лет существования музея, за вычетом, конечно, периода войны. Свои работы здесь демонстрировали сотни разноплановых живописцев, среди которых и талантливые севастопольские художники, чьи имена стали уже хрестоматийными на отечественном изобразительном пространстве: Г. Арефьев, М.Чухланцев, Г. Брусенцов, З. Филиппов, П. Мирошниченко…
СОБЫТИЕ ШТУЧНОГО РАЗРЯДА
И все же память невольно возвращает меня в начало лета 1982 года, когда наши музейщики с огромным подъемом — ответственность аховая! — готовились к встрече с мэтром, который спустя 17 лет по результатам общественного опроса, проведенного ВЦИОМ в 1999 году, в канун 70-летия И.С. Глазунова, был назван самым выдающимся художником ХХ века. Правда, географические рамки этого титула четко не обозначались.
Подобного масштаба тогда организованной у нас выставки, подобного имени знаменитого живописца, ее любезно нам предоставившего, Севастопольский художественный музей на протяжении всех восьми десятилетий своего существования не помнил и не имеет на сей день чести вписать второе подобное событие в перечень выдающихся культурных реалий в истории города.
Итак, послезавтра, т.е. спустя тридцать лет, есть резон, как говаривал некогда известный советский журналист Жуховицкий, "остановиться, оглянуться". И ограничить поле зрения не творчеством в целом, а лишь субъективным впечатлением от выставки, пока так и непревзойденной у нас по масштабу собранных воедино произведений одного-единственного живописца, о котором иные говорят, что он действительно неповторим и однозначно велик, а другие — что он скорее неординарное… социальное явление, нежели художественное…
18 июня 1982 года в четырех залах и даже в коридоре нашего Художественного музея открылась наконец выставка произведений народного художника СССР, заслуженного деятеля искусств РСФСР Ильи Сергеевича Глазунова. Почему наконец? Потому что лишь 12 дней спустя после полностью подготовленной к открытию выставки именитый автор десятков вывешенных картин сумел приехать на свой живописный бенефис, правда, с правом сбора в пользу города. А сбор, что уж тут говорить, был обалденным.
Перед входом в музей даже установили киоск для продажи билетов, и в залах побывали в течение почти десяти недель, выстаивая в очереди аж до гастронома на пр. Нахимова, десятки тысяч человек — севастопольцев и гостей города.
КАК ЭТО БЫЛО
…В день открытия этой поистине грандиозной по востребованности для Севастополя выставки было отпечатано триста пригласительных. Из них три билета — для журналистов "Славы Севастополя". Мэр города Евгений Генералов, ныне почетный гражданин Севастополя, милейший человек, в меру независимый, но умевший четко держать паузу перед ответственным заявлением на совещании в обкоме партии или после нечаянно "выпрыгнувшего" из рамок официального интервью вопроса, не рискнул на импровиз и посему читал свою речь по заготовленному тексту. Рядом с ним стоял Илья Глазунов с монографией в руках. Он изредка скупо улыбался, учтиво воспринимая соответствующие моменту панегирики, в том числе проникновенные, искренние строки незатейливого стихотворного спича, прочтенного представителем славного севастопольского флотского офицерства.
Говорил сам мэтр около пятнадцати минут. Честно признавшись, что "зол с утра" (у великих — свои змеи в брачный период. — Авт.), он не преминул подчеркнуть, что самая первая любимая книга его детства — "Севастопольские рассказы" Л.Н. Толстого. "Для меня сюрприз увидеть город таким своеобразным, ибо я ненавижу современную архитектуру, — признался тогда Илья Сергеевич. — Ваш город чем-то неуловимо напоминает любимый мною Питер. И, наверное, не случайно именно по эскизам ленинградских архитекторов он был отстроен заново в начале 50-х годов".
"Я, — продолжил свою речь И.С. Глазунов, — преклоняюсь перед золотыми именами Нахимова, Корнилова и, конечно же, восхищен вашим музеем. Его впору поставить в один ряд с лучшими мемориалами Европы… Да у вас один Лука Джордано стоит целого музея, картины его кисти хранятся лишь в трех-четырех собраниях мира. Гордитесь!"
Отдельно мэтр несколько минут уделил нашей Панораме. Увидел он ее впервые в 1980 году. Восхищен талантом Рубо, мужеством всех, кто спасал полотно в лихую годину, искусством тех, кто затем восстанавливал его. Глазунов особо подчеркнул, что именно после панорамы, увиденной им в Севастополе, он принял решение везти свои картины не в Афины, а именно сюда, в Севастополь.
В истории русского народа много "белых пятен", посетовал именитый гость Художественного музея. Назрел момент, подчеркнул он, писать панораму Куликовской битвы. В Ленинграде создается эскиз, идея одобрена "в верхах". Надо будет создавать эту панораму, ориентируясь на прекрасные образцы творчества Рубо.
К сожалению, это намерение осталось хотя и благим, но, увы, пустым звуком. "Все мечты обо что-нибудь бьются, а скорее всего — о сбываемость", — точно определил как-то подобную ситуацию наш известный юморист.
…Далее мастер сказал: "Вчера над Севастополем разразилась гроза. Грустное, темное небо. Я смотрел на храм — усыпальницу ваших знаменитых флотоводцев и чувствовал трепет в груди. Какой славный город! Я обещаю к вам вернуться к 25 июля, к Дню Военно-Морского Флота…"
После этих слов он вручил монографию директору музея и был атакован любителями автографов. Давал их охотно, много и щедро расписывался зеленым фломастером…
"СЕМЬ ГАЛСТУКОВ" МАСТЕРА
…Я полтора часа посвятил, помнится, осмотру этой весьма многослойчатой выставки. Масло, графика… десятки работ, больших и малых. Вспомнилось накануне прочитанное мною мнение о творчестве Глазунова весьма уважаемого писателя В. Солоухина: "…Искусство Ильи Глазунова доносит до нас правду истории вечной России".
…Его первые работы, которые он оттачивал в мастерской народного художника СССР Б. Иогансона, конечно же, были неординарны. Самое главное — искренни. Полотно "Дороги войны" — детские впечатления от "Дороги жизни" на Ладожском озере — он определил как дипломную работу. Но молодому живописцу дали понять: "Война характерна победой, а вы смакуете отступление советских войск". В 1964 г. на выставке в Манеже он все-таки попытался явить миру эту вещь. Но ее изъяли и сожгли — печальный факт, весьма характерный для так называемой хрущевской "оттепели"…
…Но еще раньше, в 1957-м, 27-летний молодой художник центром своей первой выставки в Доме работников искусств в Москве выбрал полотно, повествующее о подвиге писателя-антифашиста Юлиуса Фучика. Гордо подняв голову, он как бы бросает вызов палачам, устремляя свой взгляд из тюремных застенков в небо, в бесконечность… От этой картины веяло мужеством и смертью… во имя жизни.
Но шли годы. Множились полотна Ильи Глазунова, все больше "бронзовела" его слава, стахановскими темпами росло количество заказных сюжетов. Советы одаривали своих именитых гостей, как правило, первых лиц государства, помпезными портретами кисти именно этого художника. Его вещи становились как бы продукцией единого живописного конвейера. И казалось уже, что образ Юлиуса Фучика — это счастливое исключение из правил. "Этот человек надевает на себя сразу семь галстуков. Весь его Достоевский — это образное решение Мстислава Добужинского", — так вот, весьма откровенно и нелицеприятно, сегодня отзывается о Глазунове видный севастопольский искусствовед Людмила Смирнова…
Помнится, с каким-то печальным чувством отсутствия в нашей жизни и в нашей истории и намека на радость бытия я покидал эту выставку. Не отпускало ощущение увиденных мною каких-то могучих, несомненно талантливых, но холодных декораций к спектаклю жизни, после которого иному слабонервному человеку небо просто покажется в копеечку.
ШКАЛА ПРИЗНАНИЯ
…А каковы сегодняшние впечатления? Пройдет тридцать с лишним месяцев, и Илья Сергеевич Глазунов встанет у порога своего 85-летия. Право слово, от души хочется пожелать ему еще многих лет жизни. Он взял от нее все, о чем может лишь дерзко мечтать иной живописец: и неофициальный титул самого выдающегося художника ХХ века, и звание народного художника СССР (минуя, правда, звание заслуженного). Он — лауреат Госпремии РСФСР, обладает регалиями профессора, бессрочного ректора Российской академии живописи, ваяния и зодчества, его имя присвоено одной из малых планет, он — почетный член нескольких художественных академий Европы, кавалер орденов ряда государств Старого Света…
Но опустимся на землю и вернемся к "самому выдающемуся". А как быть с Марком Шагалом? Он творил на каком-то "перегоне" с И.С. Глазуновым в одно и то же время. А на какую ступеньку от фигуры Глазунова поставить Бориса Григорьева с его шедевром "Лики России", персонажи которого удивительно дублируются в монументальных полотнах Ильи Сергеевича, Д. Желинского, Минаса Аветисяна — самого любимого ученика Б. Иогансона, братьев Никоновых, выдающихся представителей "сурового стиля" Виктора Иванова, Виктора Попкова? Трудно, конечно, "взвешивать" и сопоставлять. Но ведь надо… Надо, хотя бы на фоне любопытного факта: в числе самых дорогих девяти полотен из величайшей частной коллекции русской живописи на Западе, купленной в 2007 г. для безвозмездного дара России олигархом Алишером Усмановым у вдовы Ростроповича, как ни странно, картин Глазунова нет. Поистине, одно дело — читать Донцову, а другое — думать над Андреем Платоновым… А великий виолончелист собирал самое-самое…
ПАР И ДАР
…Парад Ильи Глазунова. Это поистине харизматический — надо отдать должное! — исполинской мощности пар неординарного дара, который двумя третями ушел, по моему мнению, нет, не в свисток, а в некое подобие мунковского "Крика", полного тоски, тревоги, — главного лейтмотива большинства глазуновских работ… Если это искренняя тревога за судьбы Отечества, то Глазунов своей цели достиг. Хотя хотелось бы ощутить больше света в его работах… Впрочем, это уже его выбор… …Более двух месяцев в 1982 году работала выставка из живописных полотен и графических произведений Ильи Глазунова, доставленных к нам, в Севастополь, под дулами автоматчиков из выставочного павильона Одесского художественного музея. Тогда главный хранитель Художественного музея им. М.П. Крошицкого Галина Лесич признавалась: "Мы втайне очень надеялись, что Глазунов подарит городу хоть одну-единственную, пусть небольшую, работу. Увы, ни-че-го, кроме щедро автографированных репродукций и монографий".
И это — на фоне публичного признания мэтра в недюжинной, неизбывной любви к Севастополю в преддверии, кстати, его состоявшегося спустя год 200-летнего юбилея!
Впрочем, недареному коню тем паче в зубы не смотрят, и сегодня, конечно же, можно только сожалеть о том, что наш Художественный музей не сможет пока экспонировать ни одной вещи этого масштабного мастера кисти, без объективного учета творчества которого искусство советского периода ХХ века, несомненно, потеряло бы какие-то свои, строго специфические черты…
