14o
«Бумага — живое тело. Кисть — развернутое крыло, кнут, кошачье ухо, клюв. Цвета — звуки, которые с шепота переходят в пение, смех или крик. Вода — время, которое, высыхая — останавливается. История листа — то забытое, которое вновь хочется пережить. Воображение — ветер, способный разогнать уныние и тоску. Процесс написания акварельных листов напоминает поединок на бамбуковых мечах. В конце обязательно тонкие касания и поцелуй».
Среда. Вечер. В вагоне из тесаной дубовой доски ехали трое. Один из них был искателем кладов, и все найденное тратил на двух тайно нанятых им сыщиков, следящих друг за другом. А второй — собирателем самых, казалось бы, простых вещей. Они сошлись, чтобы сразиться в "крестики-нолики". Но бумаги не оказалось, и третий протянул им добротно переплетенный пергаменный кодекс. По его словам — "из кожи убитого им дракона". На страницах был дневник путешествий с описанием впечатлений:
"Импрессионизм" возник при слиянии в сознании европейских художников японской графики с системой приемов масляной картины XVII века, которая была призвана законсервировать обстановку времени. Технический импрессионизм, "победивший Солнце", лишился реальной жизни в сюжете. На впечатление от средневековой выразительности была брошена тень, но она же частично оттенила постимпрессионистическую живопись. Однако опыт Сезанна "с восприятием глаза и длиной человеческой жизни" толкает нас либо к эксплуатации цитат индивидуальных впечатлений зрителя для исполнения образа, либо к цеховой работе, как это, например, реализовано в кино. На противоположной стороне листа этой истории — изображение монументальной башни из слоновой кости, сильно окислившегося цвета…"
Это цвет, которым кисть дуэлянта прочертила наступательный "крест". Послышался вой волков, вскрик ребенка. За окном покоилось море, небо уже свернулось. В оправдание своего хода игрок объясняет, что "каждый удар кистью должен быть нанесен точно в цель". Хотя удар может быть кием в шар или ножом в темной подворотне. Второй согласился, что в наши времена совсем не осталось духа самурайского боевого правосудия, очертив себя кругом.
Я вышел на станции, указанной в билете, а на странице моего блокнота оставался рисунок, документирующий состязание тех двоих "хитрецов". Один из них был, кстати, китайским шпионом, снимавшим планы местности.
Вот такая жизнь…
В попытке определения творческого метода Александра Воцмуша моментально всплывает образ крымского поэта и художника, создателя виртуозных акварельных пейзажей — Максимилиана Волошина (1877 — 1932). В 1930 году Севастопольский художественный музей (тогда "Севастопольская картинная галерея") приобрел у Максимилиана Александровича за 150 рублей шесть его крупноформатных акварелей. В "Скелете живописи" и других искусствоведческих статьях художник повествует о пройденном им творческом пути и дает определения основных задач, механизмов и возможностей интерпретации художественного образа, наблюдаемого им мира, воссозданного в технике акварельного письма. В сочетании с самой живописью эти тексты обрисовывают "лик" мастера. Он, определивший в гимназическом дневнике соотношения трех искусств (поэзии, живописи и музыки), предпочтение отдает поэзии, способной, по мнению автора, сочетать в себе сумму двух остальных. Коктебельский дом, ставший творческой мастерской-дачей для "художников" Серебряного века, был, чуть ли не "единственным литературным центром России" по словам поэта Брюсова.
Свои, почти японские, акварели Волошин с 1917 года дополнял стихотворными строчками, написанными прямо на изображении. Эти подписи не были названиями или объяснениями, скорее — равноправными голосами в аккорде, иногда способными совершенно изменить состояние произведения. Однако порою эти простые истины ввязывают нас в совсем непростые истории.
"Большинство картин, висящих в наших музеях, представляют великолепные примеры очень простых замыслов, отягощенных совершенно излишним техническим балластом" — эту брешь, отмеченную Волошиным более ста лет назад, сегодня заполняют произведения Александра Воцмуша.
Очень много параллелей можно провести между этими двумя художниками, чтобы этого не заметить. Их произведения — живописные листы, порезанные "бритвой Оккама". Но акварели Воцмуша более "сочные" за счет уплотненности "замысла".
Этот севастополец совершил собственное "странствие", обняв краски архаической планеты. Он растворил их в чистейшей воде, а из нее построил свою Землю, с жизнью приморского города, заселенного бродячими собаками, рыбаками и музыкантами. И в каждой картине Воцмуш под новым ракурсом раскрывает "величественную бутафорию миров".
Павел ХЛЕБОВСКИЙ, искусствовед
* * *
Александр Сергеевич Шумцов.
1967 — родился в Омске.
1987 — окончил Крымское художественное училище им. Н.С.Самокиша.
1989-1991 — учёба во ВГИКе на художественном факультете.
С 1991 — участник выставок.
С 1994 — работает в технике акварели.
1998 — участие в аукционе "Sothbey`s".
Работы находятся в частных собраниях по всему миру.
Живет и работает в Москве и Севастополе.
