17oВ стародавние времена я был дружен со студентом Литературного института им. Максима Горького Женей Чертковым. После окончания института Евгений стал драматургом, и его пьесы появились в севастопольских и московских театрах.Женя был, скажем мягче, малодействующим председателем Севастопольского городского литературного объединения имени Ивана Новикова-Прибоя и Иосифа Уткина, а я — его боевым заместителем.
Женя любил поговорить! Особенно, когда соточку пропустит вместе со мной… Это дело он любил больше литературы, впрочем, сейчас ни граммульки в рот не берёт! И когда он уезжал на очередную сессию, я, когда-то пытавшийся поступить в Литературный, но так и не принятый (до сих пор в архивах института хранится моё свидетельство об окончании десяти классов вечерней школы!), ждал его с нетерпением, чтобы узнать московские и институтские новости.
И новости были. Всегда…
В Литинститут пожаловал собственной персоной Жан Поль Сартр. И тогда все официальные прибабахи были соблюдены: проведены соответствующие собрания-втыкачки, где предупреждалось, что вопросов никаких этому идеологу леворадикального движения и критику марксизма не задавать и вообще держать с «не нашим человеком» ухо востро.
Глава французского экзистенциализма, книг которого ни при какой погоде ни один из студентов не читал, сидел на сцене рядом с ректором института Пименовым, представлявшим гостю студентов, имена которых ничего ему не говорили!
Это было время, когда француз-философ знакомился с советскими писателями. Говорят, Сартр посетил даже Политехнический, где молодой поэт Андрей Вознесенский читал свою «Треугольную грушу».
Впрочем, если почитать «позднего» Вознесенского, то он описал это дело так. Передаю по памяти, не заглядывая в книгу, а потому, не придерживаясь строгих литературных «документальных» рамок:
После того, как Жан Поль Сартр побывал в Политехническом институте и выслушал стихи из «Треугольной груши», так проникся к поэту, что тотчас сказал: «Андрюша (а был он тогда Андрюшей!), будете во Франции — дайте знать».
И «Андрюша», Андрей Вознесенский, попав в Париж, созвонился с великим мыслителем…
Жан Поль Сартр отозвался тут же и вместе со своей женой Симоной де Бовуар водил русского поэта по парижским кабакам. Даже показал свободолюбивому Андрею мужской стриптиз.
И во время стриптиза, а может быть, и не во время, Жан Поль Сартр заметил, что Пастернак Нобелевскую премию получил по политическим мотивам и что не стоило от неё отказываться. И это сказал Сартр, который сам отказался от Нобелевской премии и неизвестно по каким мотивам!
И тут ему русский поэт Андрей Вознесенский врезал:
— Сартр, зачем вы трогаете Пастернака? Вы же ничего не понимаете… Все знают, что вы отказались от Нобелевской премии, потому что Камю получил её раньше вас…
Так побили горшки двое великих — великий философ Жан Поль Сартр и русский поэт Андрей Вознесенский…
Придёт же в голову всякая чертовщина: неужели это проделки великого философа, мирно спящего сегодня на французском кладбище Монпарнас, которое я посетил?..
Но вернёмся к живому Сартру, мирно сидящему за столом в Литературном институте советского розлива.
Жан Поль Сартр внимательно всматривался в молодые, но уже испорченные институтом и временем лица. И каждому (почти каждому!) задавал единственный вопрос:
— Почему, молодой человек, вы решили стать поэтом?
И переводчик, сотрудник КГБ, переводил добросовестно — в зале были студенты и преподаватели, понимающие французский!
И поэты отвечали.
«Чтобы быть полезным своему народу», — говорил один.
«Хочу воспеть мозолистые руки рабочего класса!» — вторил ему следующий.
И прочие пииты давали такие же «правильные, очень правильные ответы».
Жан Поль Сартр явно скучал и не скрывал этого. Но вот на сцену вышел толстогубый детина с красной прыщеватой рожей и начал читать стихи:
Я работаю, как вельможа,
Я работаю только лёжа…
И дальше было ясно, что «вельможа» — это шахтёр и уголёк он рубает только лёжа, так сказать, в узком штреке… Хорошие, прямо скажем, стихи. Уровень большого таланта. Даже в подстрочном переводе на французский это чувствовалось!
Жан Поль Сартр встрепенулся. Где эти скучающие глаза, где эта стариковская сутулость (старик в понимании студентов Литинститута)? В то время Сартру было только пятьдесят пять!
— С тобою всё ясно, юноша! Ты здесь находишься по причине таланта. Талант и только талант может воспеть свою родину… Надеюсь, это ты тоже понял?! — перевели «вельможе» слова Сартра.
Поэт с прыщеватой физиономией захохотал:
— Я захотел стать поэтом потому, что знаю: девочки поэтов любят. И чем лучше из меня будет поэт, тем сильнее меня будут они любить. Даже с такой рожей, как у меня!
Жан Поль Сартр вскочил со своего места, обнял паренька и произнёс:
— Ты — красив! Из тебя выйдет поэт. И — большой! Из тебя. Единственного! Как твоя фамилия? Я буду следить за тобой.
— Колька… Николай Анциферов!..
Ох, лукавил Николай Анциферов, к этому времени у него было много чего написано, и не ради женских чар стал он писать честные, а потому «антисоветские» стихи и поэмы, о которых ни Сартр, ни его литературные учителя не знали и не догадывались, что в этом студенте, прикидывающемся валенком, в уличном мальчишке, приехавшем из далёкой Макеевки, живёт большой поэт. И то, что его Жан Поль Сартр выделил из всех, наверное, повлияло на то, что он стал москвичом и начал «рубать уголёк» в столице нашей Родины — стал заведующим отделом поэзии в журнале «Москва».
Но даже в подведомственном ему отделе не мог он напечатать свои подлинные стихи, которые журнал «Донбасс» опубликует после неожиданной смерти поэта.
В поэме «Нахаловка», написанной Анциферовым ещё в пятидесятые годы, есть любопытный эпизод. В Нахаловке, в этом шахтёрском убогом городишке-посёлочке, забытом Богом и начальством, шахтёры соорудили себе для жилья убогие лачуги. И мимо этих покосившихся домишек «на легковых автомобилях деляги катят в коммунизм»… Сюда приехал посредственный режиссер, снимавший фильм о дореволюционном Донбассе, и… страшно обрадовался, увидев скособоченные домишки шахтёров, разбитые дороги, грязь и пьянство потомственных шахтеров. О-о, как обрадовался этот режиссер ему, видите ли, не надо строить дорогих декораций!
И в этом же фильме Николай Анциферов играл в массовке. За трояк. И пропил этот трояк за упокой души своего товарища-шахтёра, зарезанного в пьяной драке.
Глядит посёлок в полудрёме
Уж не один десяток лет
И ничего не видит, кроме
Шахтёрских радостей и бед.
А шахтёрские радости — это беспробудное пьянство после долгих и утомительных смен…
Мне бы сейчас хотелось написать «и предсказания Жана Поля Сартра сбылись», но я так не напишу, ибо, выпустив первую, высокоталантливую книгу стихов, поэт покончил с собой в 1964 году, не дожив до 35 лет… У него развился «есенинский синдром» или то, что называлось до Октябрьского переворота «болезнью российских литераторов», или пьянством, для кого и был первоначально создан Союз российских писателей.
