13o(Продолжение. Начало в номерах за 22, 24, 29, 30, 31 мая, 1, 4, 5, 6 и 12 июня).
Южную бухту с запада ограничивает Николаевский мыс (в быту его называли ласково Никольским мыском). Вид мыса изменился в 1837 году при строительстве Николаевской батареи. Протянувшись на 460 метров, она стала самой большой приморской крепостной батареей России того времени.
Современник той эпохи Николай Закревский так пишет о городе и батарее, начиная рассказ с Екатерининской площади (в настоящее время — площадь Нахимова), на которой после посещения Екатериной II в 1787 году еще долго сохранялся одноэтажный дом, именуемый дворцом: «Вправо от дворца, в пять окон по фасаду — казенный дом, в нем живет начальник гарнизонной артиллерии. А за этим домом ряд длинных флигелей; в них помещались нижние чины того же ведомства. За флигелем начинаются брустверы Николаевской батареи, и тянутся они по берегу до Артиллерийской бухты. Брустверы земляные, но их теперь красиво одевают штучным инкерманским камнем. Батарея названа именем императора Николая I, а прежде означалась она под N 7».
Левый фас батареи шел от Артиллерийской бухты и был двухэтажным. Пушки батареи могли обстреливать вход на рейд. А правый фас батареи был трехэтажным, держал под прицелом фарватер и вход в Южную бухту. На самом же мысу батарея имела закругление. Батарею обыватели называли «Колизеем» — за красивый и элегантный вид. В городе бытовала расхожая фраза: «Солнце село за «Колизей». Батарея была просто громадной для своего времени, и сейчас, пройдясь по Приморскому бульвару, созданному в 1886 году на месте взорванного форта, можно представить ее размеры. Имела она 194 орудийных каземата и семь бойниц для запуска ракет из полуподвальных помещений на левом фланге.
Еще одной особенностью сооружения являлась галерея, проходящая по всему внутреннему периметру, представляя некий балкон с красивыми арками. Строители обосновывали его необходимость созданием тени для охлаждения казематов в жаркое время.
Но грандиозное строительство привело и к грандиозному воровству, что во времена Николая Павловича Романова было в порядке нормы. «Из укреплений же со стороны моря неприступен Николаевский форт, однако материал постройки его — невысокого качества, и нет сомнений в том, что инженер, которому была поручена эта работа, имел желание укрепить прежде всего свой собственный карман в соответствии с привычкой подобных людей в России», — так писал в 1856 году Роберт Ходасевич в работе «Голос из-за стен Севастополя», поляк, воевавший в русской армии, капитан, награжденный орденом Св. Владимира IV степени за Балаклавское и Инкерманское сражения. Правда, 25 марта 1855 года он дезертировал к англичанам и через некоторое время с успехом стал сражаться за них.
В частности, ему доверили (после долгих допросов) создать группу по шпионажу и диверсиям, что он с успехом и исполнил: сжег склады в Бахчисарае, захватил курьера Горчакова с письмами… Предприимчивый поляк был.
Он продолжает: «27 августа 1854 года было сделано следующее: в первый ярус Николаевского форта был помещен полный комплект пушек, на втором ярусе — в каждой второй бойнице, обращенной к входу в бухту; также разместили орудия. На третьем ярусе что-либо устанавливать было опасно, потому там поставили совсем мало пушек… Каждая третья пушка была испытана, причем выстрелы сотрясли весь форт, и некоторые бойницы были полузасыпаны обвалившимися камнями, так что на следующий день часть рабочих была вынуждена ликвидировать этот ущерб… Я видел, что стены лишь кажутся каменными, но между камнями строители заложили мусор».
Но и в таком состоянии батарея выдержала обстрел с моря и славно послужила. В её казематах размещались штабы, городское начальство, аптека, склады для пороха и бомб, здесь был и госпиталь на 600 мест…
27 августа 1855 года батарея была взорвана при оставлении Южной стороны и переходе войск на Северную сторону. Мост для перехода войск был устроен прямо у закругления форта, и массив батареи прикрывал от вражеского огня отступающие войска.
Одной из первых пристаней Южной бухты с западной стороны и первой от Николаевского мыса является пристань Водокатная (с нее на Северную сторону и в поселок Голландия и сегодня ходят пассажирские катера). На пристань выходила ливневка, идущая прямо по улице, и в дождь тут сплошным потоком лилась вода. Отсюда и название…
Вторая пристань к югу, главная, историческая для Севастополя, называется Графской. Её название пошло от графа Марка Ивановича Войновича, командующего Черноморским флотом в 1785-1789 годы. Увы, но сам граф не проявил тех качеств, о которых с гордостью могли бы вспоминать потомки. При нем в ураган 1787 года в плен к туркам попал линейный корабль «Мария Магдалина», капитаном которого был англичанин Вениамин Тиздель. Его за позорную сдачу корабля туркам императрица Екатерина II после его возращения из плена исключила из списков флота и выслала за границу без права обжалования. Так, не оставив ни малейшего доблестного исторического следа, граф Войнович, переправляясь на шлюпке с Корабельной стороны и пользуясь пристанью, дал ей имя. Хорошо, что без фамилии…
Официальное название её в те годы — Екатерининская. Но в народе оно не прижилось. При командовании Черноморским флотом выдающимся военным деятелем и мореплавателем адмиралом Михаилом Петровичем Лазаревым пристань обрела тот облик, который мы видим сейчас: львы по бокам, колоннада с датой постройки — 1846 год, скульптуры работы Ф. Пелличио. Правда, их осталось только две, а было четыре.
Дожили до сегодняшних дней и два одноэтажных караульных домика с обеих сторон пристани. В одном размещается Регистр судоходства Украины, второй — в аренде ЧФ РФ. Проектировал это сооружение в 1838 году и построил в 1846-м инженер-капитан Джон Уптон.
Во времена парусного флота на пристани часто собирались офицеры, демократично, но критически оценивая и обсуждая маневры дефилирующих на рейде парусных судов. По воспоминаниям адмирала Ивана Алексеевича Шестакова, во времена Лазарева это место называлось «мысом свободных размышлений». Он писал: «На Екатерининской пристани совершался утешительный процесс взаимодействия возрастов и понятий, от которого не спасались и, к чести их следует прибавить, не уклонялись и самые авторитеты, хотя их честное, бескорыстное слово долго было законом».
Адмирал Шестаков включал Графскую пристань наравне с Морской библиотекой и клубом в число социальных учреждений Севастополя, в коих выпестовалась славная каста моряков, совершивших беспримерные подвиги в первую осаду Севастополя.
Памятник адмиралу Нахимову сделан именно как слепок с того, что любил делать Павел Степанович, а именно — наблюдать, как на рейде справляют свои обязанности моряки. Для отличившихся он всегда находил доброе слово, а вот для тех, у кого не получалось, — и другие, порой нелицеприятные слова.
Поэтому когда в 1959 году памятник Нахимову развернули лицом к берегу, а спиной к морю, было много возмущения в среде моряков, ведь первоначально на памятнике адмирал смотрел в море, как и всегда при жизни.
Еще про Графскую пристань писано в «Лоции Черного и Азовского морей» за 1892 год, место издания — г. Николаев: «На пристани ночью почти всегда зажигают два красных огня в обыкновенных уличных фонарях, которые вместе с вертящимся огнем системы Линдберга на противоположном Павловском мыске служат руководством для входа в Южную бухту. На Графской пристани ежедневно вывешивается бюллетень о состоянии погоды в портах Черного и Азовского морей»… В лоции есть и отдельная страница, посвященная лавировке под парусом в бухтах Севастополя…
Графская пристань много видела за минувшие 167 лет… По ней в 1787 году шла Великая Екатерина, покорительница Крыма, приехавшая посмотреть новые земли Российской империи. После Синопской победы в ноябре 1853 года к ней причалил адмирал Павел Нахимов — будущий герой первой обороны Севастополя. В первую же оборону рядом с ней взорвалась шаланда с порохом и разрушила ее до основания, а в 1905 году с нее сел в катер П.П. Шмидт, чтобы возглавить восстание на мятежном крейсере «Очаков».
В 1920 году с Графской последним сошел на катер Петр Врангель и вместе со 128 тысячами соотечественников покинул Родину, уйдя на кораблях российского флота в Бизерту. В декабре 1941 года у причальной стенки пристани погиб крейсер «Червона Украина». На Графскую пристань 69 лет назад, 9 мая, высадился десант морских пехотинцев и освободил Севастополь от фашистов после двух лет оккупации…
Сейчас пристань живет напряженной жизнью: каждый день к ней подходят катера и яхты, адмиралы, моряки и простые люди ходят по ее историческим ступеням, а память хранят мраморные доски.
И последнее, это интересно… По воспоминаниям адмирала Шестакова, в 1849 году настоятель и митрополит Георгиевского монастыря Агафангел 6 января отказался сойти к воде на Екатерининской пристани, пока чем-то не закроют статуи в нишах. Статуи закрыли, но об этом инциденте на пристани в Севастопольской думе в течение нескольких заседаний шли дебаты о нелогичности действий митрополита, с одной стороны, чересчур щекотливого к присутствию греческих богов, но с другой — слишком равнодушного к христианским преданиям и к русским обычаям и с готовностью святившего соленую воду вместо пресной».
Следующей в глубь Южной бухты была построенная на сваях в 1859 году пароходная пристань Русского общества пароходства и торговли (РОПиТ). После поражения в Восточной войне России было запрещено иметь флот на Черном море, и место флота военного занял флот гражданский. В 1855 году капитан 1 ранга Н. А. Аркас и предприниматель Н.А Новосельский обратились в Морское министерство с предложением организовать коммерческую пароходную компанию, которая в случае войны могла бы предоставить свои суда для военных нужд. 1 августа 1856 г. Александр II утвердил устав Русского общества пароходства и торговли, назначив Н.А. Аркаса директором.
С этого времени РОПиТ стало основным промышленным предприятием Севастополя и в течение долгих лет — судостроительным, морским центром города, сыграв в итоге важную роль в восстановлении военного флота на Черном море, а с ним — и в восстановлении Севастополя.
Обществу принадлежало Адмиралтейство в Корабельной бухте, которое только в 1897 году было передано Морскому ведомству и стало называться Лазаревским адмиралтейством Севастопольского порта. В 1877 году во время русско-турецкой войны шесть пароходов общества были зафрахтованы военными и легко превращены в импровизированные крейсера.
Причал РОПиТ использовался в основном для перевозки зерна. Также пароходы выполняли почтовую функцию внутренних линий и перевозили пассажиров. За этим причалом сразу шло Новое (минное) адмиралтейство со многими складами и мастерскими, именуемое и сегодня Минной стенкой — по названию Минной башни, что находилась на ул. Екатерининской. Через нее все проходили, когда шли вниз к причалам. На башне были часы. Сейчас она утрачена. Может быть, название Минная, кстати, произошло и от миноносок, которые всегда там базировались.
Южнее находилась Таможенная пристань с огромным зданием таможни, возвышающимся над нею на горе. Далее, до самой вершины бухты, городской берег был занят коммерческими пристанями и хлебными магазинами. «Коммерческие пристани находятся в ведении городской управы, и для надзора над ними имеется особый смотритель пристаней», — находим мы в той же лоции.
А на карте 1914 года находим надпись вдоль набережной: «Товарные сараи, городские хлебные амбары».
Город имел хороший доход от швартовок кораблей. В казну городской управы поступали пятнадцать рублей с собственных судов и по пятьдесят — с иностранных. При этом гребец причальной шлюпки был обязан оказать содействие по швартовке судна с подачей концов на берег. После разгрузки судно должно было сразу отходить.
Кроме того, город имел по пятнадцать копеек с тонны в день при стоянке любого судна. А если оно было водоизмещением больше тысячи тонн, бралось по десять копеек с тонны в день.
Напротив таможни, на западном берегу, на облицованной камнем стене были выведены краской истинные румбовые направления, и проведение девиации компасов штурманам рекомендовалось начинать с западной трубы механического завода РОПиТ.
От Таможенной пристани к зданию заводской администрации РОПиТ был проложен подводный телеграфный кабель. Об этом говорила крупная надпись предупреждения TELEGRAF над Таможенной пристанью.
Далее шла еще одна пристань РОПиТ. На западном берегу Южной бухты находилась Телефонная пристань, названная так по устройству переправы на Корабельную сторону на катере по тросу, на нем закрепленному.
В этом же месте в дни Крымской войны была устроена первая переправа на Корабельную сторону, проходящая по спаренным палубам небольших парусных судов. Но просуществовала она недолго и была уничтожена артиллерией союзников.
Следующей была Товарная пристань РОПиТ, а далее — Каменная пристань, названная так по высокой белой скале, нависавшей над ней.
Еще южнее, в глубине бухты, находилась пристань «Приют паломников». К ней подходили корабли, забиравшие мусульманских паломников. На этой пристани находились сараи, использовавшиеся как гостиницы, в которых паломники ожидали свои пароходы. В те времена морем в Мекку был самый быстрый путь.
Вершину бухты замыкала Малая царская пристань, переименованная в 1923 году в Советскую. Но в быту она сегодня чаще зовется «Холодильником». Там же рядом в 1880 году была устроена паровая мельница Товарищества Новороссийской паровой мельницы П.Ф. Родоконаки, перерабатывающая до 3 тысяч пудов муки в сутки, работающая в основном на экспорт. Мука этой мельницы достигала такого высокого качества, что была отмечена почетным дипломом Парижской всемирной выставки 1890 года как лучшая пасхальная мука.
Здание мельницы сохранилось, сейчас здесь военный склад на улице Портовой, 15.
…Люди, строения, точные даты некоторых знаковых деяний в любых точках Земли стремительно уплывают в Лету, теряя с годами четкие очертания в памяти современников. А уж их потомки о многом даже представления не имеют. Освежим же историческую память севастопольцев во имя сохранения культурных ценностей для людей далеких будущих поколений XXI века.
Фото В. Батанова.
