17o
Это рассказ о Райкине. Об Аркадии Райкине. О молодом Аркадии Райкине, которого сегодня нет в живых. Но он часто «смотрит» на нас с телеэкранов: величественно-седой, с райкинской усмешечкой, отмеченный многими правительственными наградами, лауреат самой высокой премии Союза Советских Социалистических Республик… Бывшего Союза!А на снимке, сделанном военным фотокорреспондентом Борисом Шейниным, Аркадий Райкин жгуче черноволос, без наград и вообще мало кому известный артист. Разве только руководителям Ленинградской филармонии он известен, которая и выписала ему командировку на войну — на Черноморский театр военных действий.
Это рассказ и об Авдееве. Михаиле Авдееве. Герое Советского Союза. В Севастополе ему и присвоили это звание. Это тот самый Авдеев, который сбил в черноморском небе 17 фашистских стервятников, а авиационный полк, которым он командовал, совершил свыше 1500 вылетов, был назван гвардейским и получил наименование «Севастопольский».
Это был тот самый Михаил Авдеев, который на бреющем полёте в Ялтинской бухте обстрелял немецкий корабль, на котором находился сам командующий 11-й немецкой армией (армией, которая осаждала Севастополь много-много дней и месяцев). Генерал фон Эрих Манштейн только чудом остался тогда жив. Вот как описывает Манштейн в своей мемуарной книге «Утерянные победы» этот военный эпизод Великой Отечественной:
«…Я с целью ознакомления с местностью совершил поездку вдоль Южного берега Крыма до Балаклавы на итальянском торпедном катере. Мне необходимо было установить, в какой степени прибрежная дорога, по которой обеспечивалось снабжение корпуса, могла простреливаться корректированным огнём… На обратном пути у самой Ялты произошло несчастье. Вдруг вокруг нас засвистели, затрещали, защёлкали пули и снаряды: на наш катер обрушились два истребителя.
Так как они налетели на нас со стороны слепящего солнца, мы не заметили их, а шум мощных моторов торпедного катера заглушил шум их моторов. За несколько секунд из 16 человек, находившихся на борту, 7 были убиты и ранены. Катер загорелся, это было крайне опасно, так как могли взорваться торпеды, расположенные по бортам… Это была печальная поездка. Был убит итальянский унтер-офицер, ранены три матроса. Погиб также начальник Ялтинского порта капитан 1 ранга Бредов. У моих ног лежал мой самый верный боевой товарищ, водитель Фриц Нагель…»
Манштейн малость приврал в своих мемуарах: самолётов было не два, а один… И снарядов никаких не было, стреляли только из пулемёта. И это подтвердил встреченный мною в Сочи, когда я там отдыхал, бывший вестовой генерал-полковника Манштейна Вернер Крамм (позднее Манштейну присвоили звание генерал-фельдмаршала. — М.Л.).
Я специально более или менее подробно пишу об Авдееве, потому что «райкинский» снимок непосредственно связан с черноморским асом, который к тому времени недавно ушёл из жизни. И, можно сказать, не соверши Михаил Авдеев свой очередной подвиг, не было бы и снимка. А дело было так: Анастасия Позивова, заведующая отделом иллюстраций газеты «Красный флот», прислала из Москвы в политуправление Черноморского флота телеграмму: «борису шейнину тчк летчик авдеев сбил очередной самолет тчк требуется его снимок тчк обязательно смеющийся авдеев тчк под снимком надпись тчк только люди с такой щедрой улыбкой способны побеждать тчк».
Телеграмма — боевой приказ для фотокорреспондента «Красного флота», и Борис Шейнин срочно выехал в Геленджик — там в горах находился аэродром, и авиационный полк Авдеева находился там. Борис Шейнин с Михаилом Авдеевым был знаком давно, с первых дней обороны Севастополя. Знал, что прославленный с первых боёв лётчик любил улыбаться и числился в «ба-а-ль-ши-х хохмачах!», но тут просто улыбки мало! Начальство требовало, чтобы улыбка была ещё и «щедрой». Во весь рот. Поди добейся такой, когда не только советские сбивают немецких, но и немецкие сбивают советских! «Вся в славе и гробах дорога в небо…» — напишет позже севастопольский поэт Николай Криванчиков, знавший небо не понаслышке.
Но Бориса друзья-репортёры не зря называли «наш везунчик», и на этот раз удача сопутствовала ему. Во-первых, погода была нелётная, и все лётчики были в сборе, а во-вторых… О такой удаче — сверхудаче! — и не мечтал фоторепортёр! Вот он, Михаил Авдеев, стоит и… хохочет, показывая все 32 молодецких зуба — щедрее улыбки и придумать невозможно. Шейнин вскинул свою заслуженную «лейку»… Щелчок, не слышимый во взрыве хохота, — и авдеевская щедрая улыбка запечатлелась на века.
Довольный собою фоторепортёр улыбнулся (вот она причина хохота!) и увидел молодого жгуче-черноволосого незнакомого артиста, читающего монолог о болтуне-лекторе. Читающего так, что стонал от смеха народ военный, народ молодой. Прислушался наш Боря и… расхохотался. И хоть не было у него задания фотографировать артистов, да ещё неизвестных («Снимай только то, что тебе велено, плёнки же не хватает!»), всё же не удержался. Снял. Для себя лично. И стоит улыбающийся Аркадий Райкин на энском аэродроме, а вокруг — заснеженные горы, тусклое небо и солнце, пробивающее хмарь, и лётчики прославленного Севастопольского гвардейского полка — смеющаяся летающая гвардия, подавляющего большинства из которых уже нет в живых…
Через много лет после Великой Победы Боря Шейнин оправдывался передо мной: «Почему сделал с Райкиным только один снимочек?.. А кто знал, что этот черноголовый станет великим артистом? Знал бы, не одну плёнку на него израсходовал…»
А может быть, и мы, поэты и прозаики, должны учесть опыт Бориса Шейнина и относиться друг к другу, как великие к великим?!
Свыше ста концертов дал Аркадий Райкин для черноморских лётчиков и моряков, выступал в госпиталях, «его появление в больничных палатах лечило не хуже лекарств, а может быть, даже лучше!» Закавыченную часть фразы говорю не я, а вице-адмирал в отставке, адъютант командующего Черноморским флотом Василий Виргинский — лично мне. А что касается самого командующего Черноморским флотом адмирала Филиппа Октябрьского, то он сразу же понял огромнейший талант артиста и своим приказом наградил орденом Отечественной войны II степени… Это была первая награда в большом послужном списке гениального лицедея.
К 25-летию Победы московские друзья-фоторепортёры устроили Борису персональную выставку в Москве. Он, кроме своих фото, привёз в Москву и второе издание своей книжки «В объективе — война», тираж которой ещё не был подписан высшим начальством, а потому друзья и подарили «нетерпеливому Борьке» один-единственный экземпляр, уворованный ими, чтобы тот смог показать (только показать!) друзьям-фоторепортёрам…
Во время выставки (что о ней говорить, она прошла блестяще) люди стали шушукаться. Боря прислушался. Говорили не о его фото, а о том, что рядом с фотовыставкой, во Дворце культуры выступает Аркадий Райкин, а увидеть Райкина сегодня — это его давняя мечта. Боря, чтобы опередить всех, первым покинул выставочный зал и галопом к Дворцу. У самого входа его встретил огромный плакат, заготовленный заранее для выступлений Аркадия Райкина: «Билеты на концерт проданы и просим администрацию не беспокоить».
Боря всё-таки администрацию «побеспокоил» — не тот он был кадр:
— Мне нужен, и притом срочно, один билетик на Аркашу Райкина!
Администратор даже голову не поднял.
— Срочно доложите Райкину, что пришёл его старый знакомый из Севастополя, который книгу о нём написал!..
Администратора как ветром сдуло. Тем же ветром его принесло назад.
— Аркадий Исакыч предложил вам занять место с правой стороны у самого центрального прохода в 7-м ряду.
— А вы говорите «мест нет»!
Администратор внимательно взглянул на Борю Шейнина, чему-то улыбнулся:
— Поц, — сказал он, — да было бы тебе известно, этим седьмым рядом распоряжается сам Райкин!
Боря будто не услышал администратора и пошёл на место, выделенное ему самим Райкиным. Раздался третий звонок, и на сцене появился САМ. Райкин отыскал глазами седьмой ряд и произнёс:
— Товарищи, свой сегодняшний концерт я посвящаю севастопольцам…
Что и говорить, концерт прошёл «по-райкински». А после концерта великий Райкин пригласил Борю Шейнина за кулисы.
— Вы и вправду написали обо мне книгу? — спросил Райкин.
— Нет, — сознался Шейнин.
Аркадий Райкин рассмеялся:
— Применили военную хитрость? Может, вы вовсе не севастополец? А?..
— Да я, да я… Я вас фотографировал, товарищ, как вас там!..
И Борис Шейнин, открыв страницу, где был опубликован снимок молодого черноголового Аркадия Райкина, пошёл в словесную атаку на артиста.
— Родной вы мой, — сказал Райкин, внимательно всматриваясь в своё изображение, — книг обо мне много написано, но это фото, которого у меня нет, дороже всех томов, ведь я вглядываюсь в свою юность. Надеюсь, вы подарите мне эту книжку?..
И Боря надписал: «Любимому артисту Аркадию Райкину на память».
— Мишель, как ты думаешь, не обиделся Райкин за такую надпись? Я же не написал «гениальному»?!
ВМЕСТО ЭПИЛОГА:
Аркадий Исаакович Райкин, отмеченный при жизни: лауреатством I Всесоюзного конкурса артистов эстрады (1939); народным артистом РСФСР (1957); народным артистом СССР (1968); Ленинской премией СССР (1980); Героем Социалистического Труда (1981); орденом Ленина (23.10.1981); орденом Отечественной войны I степени (11.03.1985); орденом Отечественной войны II степени; орденом Трудового Красного Знамени (19.11.1971); орденом Дружбы народов и множеством медалей, скончался 17 декабря 1987 года от последствий ревмокардита. Похоронен на Новодевичьем кладбище Москвы.
Михаил Васильевич Авдеев (2(15) сентября 1913 г. — 22 июня 1979 г.). С июня 1941 года принимал участие в боях Великой Отечественной войны. Всю войну провоевал в 8-м истребительном авиаполку, которому в апреле 1942 года одним из первых полков в ВВС было вручено гвардейское знамя и который был переименован в 6-й гвардейский истребительный авиационный полк. Воевал заместителем командира эскадрильи, а с января 1942 года командовал эскадрильей. К июню 1942 года Михаил Авдеев сделал более трёхсот боевых вылетов, в 63 воздушных боях сбил 9 самолетов противника, а также нанёс значительный урон войскам противника штурмовыми ударами. Указом N 858 Президиума Верховного Совета СССР от 14 июня 1942 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм гвардии капитану Авдееву Михаилу Васильевичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда». В марте 1964 года генерал-майор авиации Михаил Авдеев ушёл в отставку. Жил в Москве, где и умер 22 июня 1979 года. Похоронен на Кунцевском кладбище.
Борис Григорьевич Шейнин скончался 10 мая 1990 года и похоронен в Севастополе на Мемориальном кладбище в пос. Дергачи, на том самом кладбище, которое известно севастопольцам под названием «Кладбище Горпищенко», где Борис снимал своей «лейкой» в дни обороны, в 1942 году, бойцов из бригады Горпищенко и самого Горпищенко, погибшего далеко от Севастополя…
