17oЖИТЕЛЬНИЦА КРЫМА, КОТОРОЙ ОРГАНЫ ОПЕКИ РАЗРЕШИЛИ ВИДЕТЬСЯ СО СВОЕЙ 11-ЛЕТНЕЙ ДОЧЕРЬЮ ПО ЧАСУ ДВАЖДЫ В НЕДЕЛЮ, СЧИТАЕТ ТАКОЕ РЕШЕНИЕ НЕСПРАВЕДЛИВЫМ. ТЕМ БОЛЕЕ ЧТО ДАЖЕ ЭТИ КРАТКИЕ СВИДАНИЯ ПРОХОДЯТ НЕРЕГУЛЯРНО И ЛИШЬ В ПРИСУТСТВИИ БЫВШЕГО МУЖА ЖЕНЩИНЫ И ЕГО ОХРАННИКОВ.
О драме, разыгравшейся в севастопольской семье, сообщили из офиса омбудсмена Валерии Лутковской. После развода супругов суд первой инстанции и апелляционный суд вынесли решения, что ребенок должен жить с отцом. И теперь мама практически лишена возможности видеться с дочкой. Может быть, публикация в газете поможет взрослым подумать прежде всего об 11-летней Верочке (имена и фамилии героев публикации изменены), которую они обрекли на страдания.«ИЗ ТАКОЙ СЕМЬИ, КАК НАША, НЕ УХОДЯТ. ТЫ ОБ ЭТОМ ПОЖАЛЕЕШЬ!»
— Познакомились мы с Алексеем в моем родном городе — Киеве, — говорит 33-летняя Ника Масенко, стройная красивая блондинка. — Вскоре он забрал меня в Севастополь. Мои родители были против того, чтобы я связывала свою судьбу с Лешей. Все-таки у него очень богатая семья, а у нас — самая обычная. Его близкие — мать с отчимом — тоже не очень приветствовали наш брак. Через год я забеременела, но свекровь сказала: «Никаких детей!» И отправила меня в Киев делать аборт. Мои родители категорически заявили родне мужа, что аборта не будет. Я осталась жить у них. Когда срок беременности был три месяца, начал звонить муж: он просил прощения, умолял вернуться. Я ему поверила…
Родилась Верочка. Алексей пытался заниматься бизнесом, но у него не складывалось. Он — единственный наследник в семье (дети свекра и свекрови от прежних браков умерли из-за проблем с наркотиками), находится на содержании родителей. У его 72-летнего отчима очень солидный бизнес — крупная транспортная компания. И он, и свекровь считают, что 39-летнему Алексею работать необязательно.
Родители купили сыну дом, каждый год машины меняют. Всем, в том числе и его жизнью, управляет мама, от которой Алексей зависит прежде всего финансово. Как мама скажет, так и будет. Если же он ослушается, то лишается денег или каких-то «игрушек». Свекровь считала, что сын — ее собственность. И все годы нашей с Лешей супружеской жизни она каждый день была у нас дома, проверяла шкафы, кастрюли… Полагала, что вправе так себя вести, раз Алексей получает от нее деньги.
— А вы работали?
— Да, еще учась в институте на экономическом факультете, начала трудиться в одной из фирм свекра. Дочку Верочку с трех лет отдали в садик… Но мой доход был, естественно, невелик, а супруг привык к большим деньгам.
— Из-за чего вы решили расстаться с мужем?
— Он жестоко избил меня прямо на глазах у дочери, — вытирает слезы молодая женщина. — Я попала в больницу. И поняла, что после очередного приступа агрессии со стороны Алексея могу стать инвалидом. Либо он убьет меня. Супруг и до этого изменял мне, не раз поднимал руку. Но я прощала его — ради Верочки. Кстати, он и мать мог ударить, бросался на нее с ножом. Свекровь знала, что сын — не совсем психически уравновешенный человек, но всячески это скрывала.
— А что стало причиной такого агрессивного поведения супруга?
— Алексей в течение полугода употреблял наркотическое вещество амфетамин. Узнав об этом, я поставила вопрос ребром: либо он лечится, либо мы расстаемся. Супруг пообещал бросить принимать наркотики. У него началась «ломка», он лежал неделю, испытывая сильную физическую боль. Однако предупредил меня: если проговоришься маме, я тебя убью! Боялся, что она лишит его денег. (Но я все-таки сообщила свекрови, что Леше нужна медицинская помощь. Она попросила меня найти врача-нарколога, мол, сама не может этого сделать, поскольку ее в городе все знают). В период «ломки» муж вдруг бросился на меня и стал душить. Я чудом вырвалась, но Алексей догнал меня и начал бить руками и ногами. Верочка все видела. Супруг наносил удары с такой силой, что я периодически теряла сознание… После этого случая я и сказала свекрови, что с ее сыном жить не буду, мы разведемся без скандалов, чтобы не портить ей репутацию. Она согласилась. Предложила мне с ребенком переехать на квартиру, принадлежащую ей, и попросила в заявлении в милицию указать, что меня избили неизвестные. Но как только я это написала, свекровь заявила, что ничего не знает о Лешиной «ломке». Ее очень задело то, что я решила расстаться с мужем. «Из такой семьи, как наша, не уходят, — заявила она. — Ты об этом пожалеешь!» И забрала у меня ребенка, пригрозив, что больше я дочку не увижу. К сожалению, для нее люди, стоящие на социальной лестнице ниже, — вообще не люди.
«НАПОЛЕОН ТОЖЕ ПОДНИМАЛ РУКУ НА СВОИХ ЖЕН, ЭТО АБСОЛЮТНО НОРМАЛЬНО, ЧТО ПАПА ИЗБИЛ МАМУ»
Каждый день после работы Ника ходила к свекрови и просила разрешения увидеться с дочкой.
— Мне разрешали посмотреть на Верочку минут 10-15 на… пороге их дома, — рассказывает Ника. — Поначалу малышка вообще молчала, было видно, что после случившегося ребенок находится в шоке. Только спустя время она мне рассказала правду. Оказывается, бабушка успокаивала ее, мол, Наполеон тоже поднимал руку на своих жен, это абсолютно нормально, что папа избил маму.
Вскоре у Ники начались проблемы на работе.
— Всех сотрудников фирмы поставили перед фактом: если будут со мной общаться — пожалеют, — вспоминает собеседница. — Дошло до того, что меня отселили в отдельный кабинет, а остальных сослуживцев перевели в другое здание. Управляющая следила за каждым моим шагом: во сколько я пришла, ушла, что в рабочее время делала. Искали повод, чтобы уволить.
Возможно, мать Алексея надеялась, что я не выдержу, приду и скажу: хочу обратно в семью… В конце лета мне вдруг разрешили свозить дочку в Киев к моим родителям. Через пару дней туда неожиданно приехала свекровь и попросила отпустить Верочку с ней в театр, а сама увезла ее в… Севастополь.
После этого Нике позвонили из органов опеки и попечительства и пригласили на прием.
— Оказывается, Алексей подал заявление о том, что это я не даю ему общаться с дочкой, — продолжает Ника. — На самом деле я даже не знала, где находится мой ребенок. Приехав в Севастополь, 1 сентября пошла в Верочкину школу в надежде увидеть ее там. Но частная охрана, которую приставили к дочке, не позволила мне даже приблизиться к ней, — еле сдерживает слезы женщина. — Классная руководительница, которая хорошо меня знала (ведь до всех этих событий я состояла в родительском комитете), поначалу была на моей стороне. Но после того, как муж «нашел общий язык» с директором школы, учительница резко изменила отношение.
Однажды я хотела с Верочкой после уроков сходить в храм, который находится рядом с учебным заведением. Дочка, пока жила со мной, посещала там воскресную школу, а потом ей это запретили, даже нательный крестик не разрешили носить. Но охранники не дали забрать ребенка, более того — они избили меня. Все происходило в школе, при детях и учителях, однако ни одного свидетеля правоохранители… не нашли. Дошло до того, что и родителей Вериных одноклассников предупредили: если будут поддерживать меня — это отразится на оценках детей. И мамы с папами вынуждены были выполнять это условие.
«ВЕРА НАХОДИТСЯ ПОД ЖУТКИМ ДАВЛЕНИЕМ ВЗРОСЛЫХ»
Каждый день Ника тайком, через дырку в заборе, а затем через черный ход пробиралась в школу.
— Я надеялась хотя бы издали увидеть Верочку, — говорит женщина. — Поначалу она реагировала на меня неадекватно, начинала кричать, плакать. Я не могла понять, в чем дело. И лишь позже узнала от одноклассников дочки, а потом и от Веры, что бабушка ее пугала: мама закроет тебя в чулане, не будет выпускать на улицу, продаст… на органы. Поэтому она меня боялась. К счастью, дочка все же стала реально оценивать происходящее. Но у меня такое впечатление, что ребенку дают какие-то препараты. Иногда Вера ведет себя, как зомби.
— Родственники вообще не позволяли вам видеться с дочкой?
— Пару раз разрешили пройти с ней по парку, рядом со школой. За нами следовали муж и охранники. Алексей так смотрел на Веру, что она боялась слово молвить. Два раза, когда мы тайком встречались с ней в школе, дочка сказала, что покончит жизнь самоубийством, — вытирает слезы Ника. — Однажды после судебного заседания, на которое я принесла запись телефонного разговора, где дочка говорит, что любит меня, позвонил адвокат мужа и свекрови и заявил: ты об этом пожалеешь, если Вера еще такое тебе скажет, ей же будет хуже. Поэтому сейчас, когда мы иногда видимся с дочкой, она вместо слов: «Я люблю тебя, мама», три раза вот так сдавливает мне руку, — показывает Ника. — Произнести вслух это она не может, дома ее потом накажут.
Вера находится под жутким давлением взрослых. Я просила судью назначить независимую психологическую экспертизу, чтобы понять, что происходит с девочкой. Но мое ходатайство отклонили, а приняли заключения «карманного» психолога свекрови. Когда же судья спросил дочку, хочет ли она жить с мамой, Вера расплакалась. Позже объяснила мне, что дома ей запрещают что-либо говорить обо мне, поэтому она и плакала. По словам одного из охранников, однажды дочка устроила свекрови скандал, и та ей заявила: попробуешь сказать, что хочешь жить с мамой, — папа перестанет тебя любить.
Ленинский районный суд Севастополя вынес вердикт о том, что дочка должна жить с мужем. Апелляционный суд, не поставив меня в известность, поддержал это решение. Более того, на заседание даже не пригласили представителей прокуратуры и органов опеки, которые должны были защищать интересы ребенка. Впрочем, зная связи свекрови, я не удивляюсь этому. Затем их семья опять-таки через суд добилась того, что без моего согласия и ведома Веру можно вывозить за границу с папой, бабушкой либо с третьими лицами, достигшими совершеннолетия. Хотя я им никогда не препятствовала путешествовать с Верочкой, оформляла все необходимые для этого документы. К счастью, на сей раз апелляционный суд отменил это абсурдное решение. Тем не менее, похоже, родня мужа поставила себе цель — полностью «стереть» меня из жизни ребенка, чтобы самим распоряжаться судьбой Веры. Забрали у меня все фотографии, даже рисунки дочери…
Сейчас, согласно решению органов опеки и попечительства, женщина может видеться с дочкой всего два раза в неделю, по вторникам и пятницам, в течение одного часа и в присутствии отца. Я приехала в Севастополь как раз во вторник. Пока беседовали с Никой, она много раз звонила бывшему мужу, свекрови, дочери, чтобы уточнить, когда же все-таки состоится свидание. Ни один из телефонов не отвечал. Таким же результатом закончились и попытки корреспондента «Фактов» связаться с семьей Алексея, чтобы узнать их позицию в сложившейся ситуации.
— И так каждый раз, — говорит Ника. — Получается, если в намеченный день у папы какие-то дела, увидеться со своим ребенком я не могу. Поэтому у меня с дочерью было только несколько свиданий, и то в присутствии бывшего мужа и охранников.
Ситуацию, сложившуюся в семье Масенко, комментирует представитель омбудсмена в Крыму Наталья Шарова, к которой Ника тоже обратилась за помощью.
— Ясно одно — взрослые манипулируют ребенком, — говорит Наталья Шарова. — Бабушка и дедушка в свое время утратили контроль над своими детьми и, к великому сожалению, их потеряли. Поэтому сейчас у них единственная радость — это внучка. Но почему они не хотят воссоединить семью и сделать так, чтобы Верочка была счастлива, мне непонятно. Во главу угла ими ставится эгоистическое удовлетворение собственных амбиций. Мать ребенка их совершенно не интересует. Обстановка в данной семье находится у нас на контроле.
Будем следить за развитием ситуации.
По материалам газеты «Факты» N 175 за 1 октября.
