12oКонечно, сегодня с точки зрения конъюнктуры уместнее было бы написать резонансную статью о противостоянии на Майдане, но… Все «майданы» рано или поздно заканчиваются, а писать и говорить хочется о чем-то более ценном и вечном. К примеру, о Театре и о тех, кто служит в храме Мельпомены. Давно хотел выписать профиль человека, постоянно остающегося «за кадром», но от которого в любом театре успех постановки зависит не меньше, чем от таланта режиссера и актеров. Драматург и заведующий литературной частью (завлит) театра им. Б. Лавренева Аксинья Норманская собственной персоной в «закадровой» рубрике «Профили».Мне хотелось так много спросить у нее о жизни в искусстве, о сценических казусах и закулисных байках, но она в первую очередь попросила рассказать о недавнем успехе флотского театра на престижной московской сцене. Отказать этому улыбчивому жизнерадостному Солнцу я не смог, поэтому — рассказываем.
— Драматический театр им. Б. Лавренёва Черноморского флота Российской Федерации недавно вернулся из Москвы, где принял участие во II фестивале военных театров «Звёздная маска», который проходил в Москве на сцене Центрального академического театра Российской Армии. Драматическая баллада «Не покидай меня» в постановке народного артиста России Александра Губарева не только покорила сердца столичных зрителей, которых в большом зале ЦАТРА в тот вечер было больше тысячи, — мастерство артистов заслужило высокую оценку профессионального жюри. «Сегодня на плечи Севастопольского театра флота легла великая миссия — своим искусством укреплять духовные мосты между Украиной и Россией», — отметил председатель жюри, главный редактор журнала «Театральная жизнь» Олег Пивоваров. (Напомним, что спектакль «Не покидай меня», рассказывающий о трагической судьбе совсем юных девушек-разведчиц, признан лучшим спектаклем 2011 года в Крыму).
— Ксюша, а теперь о себе все, что нужно знать нашему пытливому зрителю и читателю: твои университеты, увлечения, пристрастия, ну и так, по мелочам — семья, дети…
— Так сложилось, что собственно моё увлечение театром и стало профессией. В детстве всю дорогу я видела себя врачом, лечила всё и всех, даже пыталась реанимировать голубей, загрызенных кошками!.. Но годы окончания школы совпали с перестройкой, гласностью, разоблачением всех возможных культов, и я вдруг решила, что без моего журналистского дара все эти процессы замрут (смеется). Вот и поступила в Таврический национальный университет в Симферополе на факультет журналистики, а оканчивала уже просто филологический, поэтому после два года честно отработала в школе, где, кстати, мне очень нравилось. Потом были и радио, и телевидение, где мне тоже очень нравилось. Но в итоге я оказалась в театре. А врачевание стало увлечением, даже необходимостью: когда родились дети, то я и уколы научилась делать, и капельницы ставить…
— Ты родилась в театральной семье. Жалеешь ли?
— Ближе мамы для меня по сей день нет человека. (Речь идет о великой и народной артистке Валентине Поликарповне Поповой! — Авт.). Её профессия для меня не имела значения, я только видела, что она очень много работает. В общем, особенную «театральность» семьи я не чувствовала: папа (бывший одно время директором театра им. А.В. Луначарского) погиб, когда мне и года не было, а мама была категорической противницей «закулисного» воспитания и образования. За что я ей, кстати говоря, до сих пор признательна. Растили меня очень консервативная бабушка и очень любящий дедушка. Маму в детстве я видела очень мало — тогда театры работали в несколько ином режиме: почти ежедневно спектакли, часто утренний и вечерний, каждую неделю — выездные по крымским городам и весям, гастроли на два месяца и т.д. Вот когда маму пригласили выступить в школе после гастролей в Афганистане, тут я и оценила «театральное происхождение». А мешает мне этот факт, скорее, сейчас, когда я сама работаю в театре, где меня помнят ещё «личинкой» и где служат люди, к которым мне трудно относиться в «рабочем режиме». Я хорошо понимаю Лару Гранатову, дочку прославленного режиссёра, нашего художественного руководителя, который ушёл из жизни совсем недавно, Юрия Николаевича Гранатова: она уехала из «папиного» театра очень далеко, в Комсомольск-на-Амуре, стала там ведущей артисткой, сейчас уже режиссёр-постановщик и руководитель собственной театральной студии. Так что у «театральных» детей не такая уж сладкая жизнь, как видится со стороны.
— А каким ты видишь будущее своих детей? Будет ли оно хоть как-то связано с театром, с искусством?
— Очень надеюсь, что мои дети обязательно будут связаны с театром, но исключительно как зрители. Для меня театр — это не место работы. Успешный, хороший, нужный и настоящий театр получается тогда, когда люди в нём буквально живут. Не хотелось бы повторять избитые фразы, что театр — это стиль жизни, способ существования, но, в общем, это так и есть. В театре Черноморского флота во времена моего детства служили люди именно с такой философией, с таким талантом — Сергей и Анастасия Баклановы, Леонид Трус, Галина Савинова, Владимир Ткаченко, Анатолий Васильев… Они до краёв были наполнены театром, все разговоры и споры — о ролях, о пьесах, о художественных решениях. И никогда — о закулисье. Даже демонстрации на 1 Мая и 7 Ноября, где обязательно должен был шествовать и театр, превращались в настоящий перформанс или «художественный совет» на выезде. В своих детях я такого потенциала не вижу — поэтому и в театре делать им нечего. Александра в раннем детстве часто выходила на сцену, но это не оставило у неё глубоких переживаний. Матвея бабушка, конечно, называет своим преемником, но, думаю, дальше прочувствованных выступлений на утренниках дело не пойдёт.
— Опиши свой драматургический опыт.
— У меня нет драматургического опыта. Есть два спектакля («Я жду тебя на Графской» и «Собор Парижской богоматери»), которые идут на нашей сцене, и, скажем, я создала для них «информационный повод» — идею, текст. В полном смысле назвать это драматургией будет наглостью. Наверное, это отчаяние так себя реализовало. Есть талантливейшие артисты, есть великие темы, но с современным драматургическим материалом, думаю, все театры испытывают большое желание воззвать к авторам: пожалуйста, не пишите на ресторанных салфетках и на туалетной бумаге. Помнишь, как Булгаков описал этот процесс? Как его Мастер в подвальчике трепетал над волшебством чистого листа? Как Максудов творил? Вот куда-то это ушло. Видимо, процесс унификации и «опрощенья» из языка русского перекочевал в язык театральный. И кто поддерживает это движение — убивает театр! Но это исключительно моё мнение.
— Взгляд изнутри: сильные и слабые стороны нынешнего театра имени Лавренева…
— Мне на самом деле трудно об этом говорить — именно потому, что «изнутри». Как отметили критики на II фестивале военных театров в Москве, мы продемонстрировали «роскошный театр глубокого переживания»! И, наверное, это действительно наша сильная сторона: зритель идёт в театр за эмоциями, за переживаниями, и, безусловно, на наших спектаклях он это получает. У нас очень сильная, разнообразная, сбалансированная, как теперь модно говорить, труппа. Опять же в Москве работы наших артистов вызвали и искреннее восхищение, и горячие споры, но равнодушия не было. Сила наших артистов ещё и в том, что, я уверена, многие из них и наполовину не раскрыты, а значит, любое из знакомых имён на афише может стать открытием, потрясением, откровением. Слабая сторона любого театра сегодня — это почти полное отсутствие законов, регулирующих театральную деятельность, выстраивающих работу внутри театра. Многие пеняют на «жестокие времена», финансовый беспредел, обнищание театра, но, как верно заметил профессор Преображенский, времена всегда одинаковы, а разруха — прежде всего в головах. В эпоху Страны Советов была своя «жестокость»: я очень хорошо помню «репертуарную цензуру» и оценивание актёрского труда по партийной принадлежности. А мы сейчас как-то потерялись между социализмом и капитализмом: хотим сверхприбылей, любви и почитания современного зрителя, но вместе с тем пытаемся удержать советскую модель театральных отношений. Хотим горячего, пытаясь зачастую оставаться «холодными». Единственный закон, который остаётся непреложным для любого времени: в театре и театром надо жить! Не числиться, не работать, даже не служить, а жить! Допускаю, что со мной далеко не все согласятся…
— Нынешнее руководство вашего театра сделало какие-то кардинальные выводы после прошедшего фестиваля в Москве?
— Безусловно! Фестиваль в Москве, где мы были с 12 по 17 ноября, в этот раз подарил роскошную возможность обозреть наш театральный ландшафт и наши театральные горизонты: организаторы смогли обеспечить полное присутствие участников на протяжении всего фестиваля. Мы услышали подробный и очень профессиональный разбор спектакля, который показали, — это драматическая баллада «Не покидай меня» по пьесе А. Дударева в постановке главного режиссёра театра, народного артиста России Александра Губарева. Это была, скажем так, творческая лаборатория. А для души — аплодирующий стоя, абсолютно заполненный тысячный зал Центрального театра Российской Армии. Поэтому самый главный вывод: то, что мы делаем, нужно и интересно — и в Севастополе, и в Москве. Наш спектакль — это предмет для творческого обсуждения, и это тоже радует. Ещё один замечательный вывод — это бессмертие театрального братства: нашу машину с декорацией не пропустили на границе, и в Москве нам очень помогли коллеги из ЦАТРА — собрали художественный образ спектакля, максимально приближенный к нашему, авторскому!
Мы увидели достойные работы своих коллег — спектакли театров Северного и Тихоокеанского флотов, работающих практически без цехов, они оставили очень глубокие впечатления. Это высококлассные современные постановки, доказывающие, что ведомственный театр — вовсе не приговор творчеству. Поэтому заданный вектор развития после фестиваля, скажем так, — это стремление быть современным театром со своей эстетикой, своей идеей и своим стилем.
— Все-таки твое мнение в отношении ваших летних спектаклей в амфитеатре Херсонеса? Это своего рода «летние елки» для нетребовательной публики или же?..
— Идейный отец-вдохновитель и создатель Херсонесской театральной площадки, наш режиссёр Александр Денисович Смеляков, однозначно выходил к этим стенам не с мыслью о «летних ёлках». Кстати, в Москве из уст одного из самых выдающихся театральных критиков, Валерия Подгородинского, мы услышали восторженные отзывы об одном из первых спектаклей в Херсонесе — трагедии У. Шекспира «Генрих VI». Учитывая, что на летней площадке в Античном театре и многочисленная публика, и артисты сильнее, чем на основной сцене, реализуют закон сообщающихся сосудов, постановки здесь начинают более свободную, «отвязную» жизнь, что ли… Это место для вдохновенного актёрского дурачества и художественного хулиганства, но никоим образом не для халтуры.
— Какие спектакли ты сама хотела бы видеть на афише родного театра? И какие НЕ хотела бы?
— Всё, что хотела бы, — так или иначе вижу: редко бывает, чтобы какое-то предложение, которое высказывается мною как завлитом, оставалось без режиссёрского внимания. Огромное счастье, что нередко предложения режиссёров, работающих в нашем театре, полностью совпадают с тем, что в театре люблю и ценю я сама. Не хотелось бы видеть в афише случайных, вынужденных спектаклей, в которых нет жизни, поиска и стремления «докричаться до небес».
Жаль, что так много осталось за кадром… Например, происхождение ее красивого редкого имени. Но ведь, напомню, Аксинья — завлит театра и драматург, а эти люди всегда остаются в тени режиссеров и артистов, но без них, поверьте, не случилось бы ни одной театральной премьеры. «Бойцы невидимого фронта», которые не говорят о себе. Кстати, совсем недавно Аксинья отпраздновала свой день рождения, а мы, зрители, этого и не знали. Теперь знаем. Счастья тебе и всем нам!
