9oРубрику ведет Леонид СОМОВ.Сказать, что в нашей семье хранится великое множество реликвий, напоминающих о предках, пожалуй, нельзя. В спальне висит, правда, икона Божьей Матери, отец как-то сказал, что с нею крестили еще его бабушку. А в секретере, в специальном продолговатом футляре, закрывающемся на стилизованный под античность ключ-кольцо, хранится записная книжка, желтоватые тоненькие листочки которой сделаны из моржовой кости, а раскрывается антикварная вещица по принципу веера.
На ее титульной пластинке, кстати, значится знаменательная надпись, выполненная в технике тончайшей резьбы: «Милому другу Семену Артемьевичу Ромоданскому сердечно А.К. 1831 год, Спб».
С.А. Ромоданский — это мой пращур, полковник от инфантерии в царствование Николая I, награжденный (по семейной легенде) за боевые заслуги в экспедициях на Кавказе орденом Св. Владимира III степени с мечами. А вот «А.К.» — это не кто иной, как сама Анна Керн, возлюбленная Александра Сергеевича Пушкина. К сожалению, никаких более авторитетных подтверждений сего факта, кроме легенды, увы, в распоряжении нас, потомков Семена Ромоданского, нет. Но не об этом речь.
Когда еще был жив мой отец, он пару раз мне строго наказывал: «Учти, сын, эта записная книжка имеет таинственные свойства, об этом еще твой дед мне долдонил. Ее надо очень редко раскрывать, и то — по большой нужде, когда, что называется, уже припрет и беды станут навещать семью одна за другой».
…В ту ночь, когда минуло 40 дней со смерти моего родителя, у которого случился инсульт после того, как обанкротилась его фирма, основанная на заре «крутых 90-х», мне приснился жутковатый сон. Мнилось, что какой-то густобровый дядька в малиновом берете вертит против часовой стрелки ключ-кольцо на своем безымянном пальце левой руки и почему-то шепотом настойчиво предлагает мне открыть заветную записную книжку на 7-й странице. А я сопротивляюсь, мол, не пришло еще время…
Утром узнаю: меня и семейство моей сестры Анны нотариус на пятницу приглашает на оглашение завещания нашего отца. Хотя его фирма и обанкротилась, кое-что оставалось: двухэтажная дача на Сапун-горе, папашин БМВ и какие-то деньги в банке.
Суть текста завещания повергла меня и сестру в шок. Машину предлагалось продать в погашение давнего отцовского долга его фронтовому другу, который проживает в Запорожье. Дача дарится его сыну от первого брака (он после неудачной операции не может жить без инвалидной коляски). Что касается 80 тысяч евро, находящихся на депозитных счетах в банке, то эта сумма делится поровну среди четырех соучредителей фирмы, т.е. им возвращаются их паевые взносы согласно уставу.
Все, как говорится, по-честному. Но нам, детям, от этого, согласитесь, не легче. Пенсия у меня еле-еле выходит за пределы 3,5 тыс. гривен. И вкупе с заработком жены (она — кандидат биологических наук) нам приходится содержать еще и семью старшей дочери Ирины. После автокатастрофы она лишилась мужа и осталась с двумя несовершеннолетними нашими внуками на руках…
Вспомнил, конечно, о недавнем своем сне. Открыл шкатулку, листанул шесть раз и глянул на страничку N 7. На ней были выгравированы чей-то гороскоп, стилизованный абрис Луны и набор из пяти цифр, скорее всего, телефонный номер, который много лет назад у нас, в Севастополе, сменился на шестизначный. Что ж, дело поправимое. Позвонил на номер 55-00-33, мне выдали новый номер…
На звонок ответили не сразу. Старческим голосом мужчина осведомился: «Кого изволите?» Я представился, и вскоре выяснилось, что собеседник — давний хороший приятель моего деда.
Занимательно, что Яков Петрович сразу же заговорил о нашем семейном раритете и сообщил, что мой дед очень просил его кое-что передать на словах, если кто-либо из родных обратится именно к нему. А передать следовало лишь одно: мол, раз наступил черед «черных дней» для семьи, то следует открыть записную книжку на 13-й странице и неотрывно ее разглядывать, медленно читая молитву «Отче наш»…
Я так и поступил. Открыл книжку на 13-й странице. На ней был выгравирован коленопреклонённый ангел, держащий на весу в правой руке птицу, скорее всего, черного ворона с крохотными сапфировыми синими глазками. Едва минул час с того момента, как я открыл записную книжку, раздался телефонный звонок. Начальник научно-исследовательской лаборатории Минобороны, у которого я 1,5 года значился в резерве на гражданскую вакансию его заместителя, предложил мне эту должность с окладом, от которого невозможно было отказаться.
А через неделю мой сын Артемка выиграл в лотерею аж 50 тысяч гривен. Пять билетов я ему купил в подарок за 3-е место в межшкольной математической олимпиаде. И, наконец, буквально позавчера из Москвы позвонил редактор известного в России журнала «История в нюансах» и предложил постоянное сотрудничество на очень приличных материальных условиях…
Так что необычная записная книжка (якобы от самой Анны Керн) проявила-таки свою чудодейственную силу. И я, человек вообще-то не суеверный, проникся неким почтением перед этой старинной вещью. Может быть, и не держала ее в руках та, которая явилась в одно «чудное мгновенье» перед взором Великого Поэта, но тот факт, что «что-то в этом есть», — непреложен. Согласитесь…
На снимке: записная книжка из моржовой кости.
