12o…В начале семидесятых мне посчастливилось «строить» пером в г. Тольятти Волжский автозавод — «с нуля» и до 2-миллионного «Жигуленка». Как-то апрельским утром 1971 года в моем кабинете в редакции ведущей городской газеты «За коммунизм» раздался телефонный звонок. Женщина представилась вдовой авиамеханика с дореволюционным стажем Г. Задворского, после кончины которого остался дневник, по ее мнению, представляющий определенный интерес для газеты в преддверии 10-летия со дня полета Ю. Гагарина в космос.В дневнике, сообщила моя собеседница, описаны интересные эпизоды времен Первой мировой войны, в частности, когда ее мужу довелось воевать в небе с прославленным морским летчиком Александром Прокофьевым-Северским.
Это имя мне ни о чем, честно говоря, не напоминало. Но журналистский интерес набрал, однако, нужный градус, когда женщина как бы ненароком обронила, что этот русский морской военный летчик стал первым за всю историю российской (да и мировой в начале ХХ века) авиации, который летал и воевал… без одной ноги, с протезом.
Разумеется, тут же всплыли в памяти герои книги Бориса Полевого «Повесть о настоящем человеке» и кадры из такого знакомого всем детям войны советского фильма режиссера Александра Столпера. И дневниковые записи мужа, предлагаемые для публикации старенькой жительницей г. Тольятти, конечно же, вызвали мой журналистский интерес.
Уместно напомнить, что любые публикации в советской партийной периодике о незаурядных личностях «из того самого царского времени» требовали обязательного предварительного согласования со штатным цензором, который как бы «находился» при любой редакции той или иной газеты.
…Цензор Мария Глебовна открыла сейф, достала какую-то серенькую изрядно затрепанную брошюру и углубилась в чтение текста на странице под заголовком «Авиация. Космос». Переспросила фамилию царского аса и строго посмотрела на меня. «Писать о нем, дружок, недозволено. Он — американский прихвостень, даже штатовские награды имеет», — сказала она.
С цензурой на зыбкий дискуссионный путь тогда вступать не рекомендовалось…
С той поры прошло более 40 лет, и когда я прочел в календаре знаменательных дат о том, что на 2014 год выпадает круглая цифра — 120 лет со дня рождения А.Н. Прокофьева-Северского, что-то «в памяти моей «встало» и подвигло заглянуть в личный архив. И припомнился давний звонок в Тольятти в начале апреля 1971 года…
Так что именно сегодня и исполняется ровно 120 лет с того дня, как увидел свет Александр Николаевич Прокофьев-Северский, поистине необыкновенный человек родом из потомственных дворян Петербургской губернии. И севастопольцам будет, наверное, небезынтересно более подробно узнать о нем, ибо одна из страниц его полной пертурбаций судьбы открыта в книге его жизни на главе «Качинская авиационная школа»…
Все началось с того, что Сашин отец, основавший в начале ХХ века в Петербурге театр веселого жанра, вдруг покидает в 1910 году сцену и… подает рапорт командиру Качинской летной школы на зачисление его в ряды курсантов-авиаторов. Проходит время, и старший сын Николая Георгиевича, окончивший в свое время Морской кадетский корпус, идет по стопам отца и решает в разгар Первой мировой войны стать морским летчиком.
В российском Генштабе как раз в это время было принято решение создать структуру воздушной разведки над морем в целях взаимодействия авиации с кораблями военного флота. Мичман Александр Прокофьев-Северский попал в самую первую группу курсантов — будущих летчиков морской авиации.
В марте 1915 года он впервые самостоятельно поднимает «Ньюпор» в севастопольское небо. И все шло хорошо, если бы не генного уровня строптивость молодого офицера, который с детства выделялся среди своих сверстников желанием, если можно так выразиться, вдруг отчаянно и спонтанно «плюнуть против ветра», совершать неординарные поступки, которые потом долго будут на слуху.
…Все курсанты-авиаторы в Качинской авиационной школе носили одинаковое обмундирование. А вот Александр решает нарушить устав. Он надевает на сапоги пряжки, а вместо форменной куртки выписывает из Петербурга френч на английский манер с огромными накладными карманами.
Начальник летной школы, бывший подполковник Генштаба Александр Мурузи, незамедлительно делает выговор строптивцу и дает ему сутки на приведение формы одежды к уставному образцу. Проходит неделя, однако приказ начальника школы не выполняется. Курсант дерзко грубит начальству, и князь Мурузи со скандалом отчисляет А.Н. Прокофьева-Северского из рядов курсантов Качинской летной школы.
…В Морском авиационном отряде (Гатчина) Прокофьев-Северский доучивается и в июле 1915 г. все-таки получает желанный диплом военного морского летчика.
Начались его боевые оперативные вылеты на гидросамолете с бомбометанием на морские вражеские объекты. Однажды он с механиком получает срочное задание: в бухте Лео всплыла немецкая субмарина, ее следует уничтожить. Однако в акватории бухты ничего не указывало на присутствие подлодки противника. В сплошной темноте Прокофьев-Северский уверенно вывел свою «летающую лодку» на костры, разведенные на берегу базы на острове Эзель, и приводнился. Но в этот же миг лопнула растяжка, гидросамолет получил правый крен, и в кабине механика сдетонировала плохо закрепленная 10-фунтовая бомба. Механик погиб, а Александру оторвало правую ногу. Его доставили в Ревель, затем — в Кронштадт, где сделали операцию.
А дальше нам надо просто хорошенько вспомнить советский фильм «Повесть о настоящем человеке». Так же, как и Мересьев, наш герой стал учиться ходить с протезом, кататься на коньках, плавать и даже отплясывать фокстрот…
На заводе Первого российского товарищества воздухоплавания (Петербург) его взяли на службу в качестве наблюдателя за постройкой гидросамолетов. Время от времени этот неугомонный человек, страстно влюбленный в небо, рискуя служебным положением пилота, поднимался в воздух в качестве пассажира — его очень любили друзья-авиаторы…
Однажды на финальном смотре нового типа гидросамолета высшие чины из Морского генерального штаба обратили внимание на головокружительные трюки летчика, выполнявшего сложные элементы высшего пилотажа, — это Александр Прокофьев-Северский на свой страх и риск дерзнул поднять в небо машину.
Шок, не иначе, испытали генералы, когда увидели протез на правой ноге пилота. Ему светил военно-полевой суд, но Николай II простил бесстрашного авиатора и даже разрешил ему самостоятельно летать… Такого случая в мировой практике тогда не было…
А как он воевал! В двухчасовом бою над Балтикой мичман подбил четыре германских аэроплана, за что вердиктом Его Императорского Величества стал лейтенантом с вручением золотого оружия…
На отечественный алтарь победных действий авиаторов в Первой мировой войне Александром Прокофьевым-Северским были «сложены» останки 13 вражеских самолетов, сбитых им в 57 воздушных боях. Но начиная с 1917 года, он всецело отдается магическому влечению к оригинальному перевооружению и усовершенствованию самолетов российской военной авиации. Это ему принадлежат идеи дозаправки аэропланов в воздухе, подвижной установки пулеметов, лыжных шасси для «летающих лодок» М-11 Григоровича и т.д.
Давно зревший в его душе конструкторский талант после окончания Первой мировой войны, как говорится, расцвел буйным цветом. А Прокофьев-Северский писал в своих дневниках: «До катастрофы авиация была для меня одним из замечательных видов спорта… Несчастье сделало меня почитателем чудес аэродинамики. Я понял, что авиация — это еще наука и искусство…»
В сентябре 1917 г. за весьма ценные изобретения в области морской авиации он получил специальную награду, ему предложили должность помощника атташе по делам ВМФ в русском посольстве в США…
Октябрьскую революцию 1917 года в России этот мужественный человек не принял. Он остался в Вашингтоне навсегда и упростил фамилию — стал зваться просто Александром Северским. Его работы в области развития бомбардировочной авиации обратили на себя внимание «крестного отца» американских стратегических военно-воздушных сил генерала У. Митчелла, и Северский стал работать консультантом при военном департаменте в Вашингтоне. В 1927 году ему было присвоено звание майора ВВС США в запасе, он всецело отдался любимой «науке» и вскоре подарил миру проект самолета-амфибии — цельнометаллический моноплан с гофрированной обшивкой крыла.
15 сентября 1935 г. А. Северский установил на своем детище рекорд скорости — 371 км/час для амфибий с поршневым двигателем. Вплоть до начала Второй мировой войны этот результат оставался рекордным…
Перед самой войной специалисты из советского военного торгового представительства «Амторс» сделали фирме Северского неожиданный заказ на поставку двух самолетов 2РА по цене 1 млн долларов США. Как говорится, обида Родины за службу на «чужом поле» оставалась обидой, но «обед» (выгодная экономическая сделка) — все-таки по расписанию…
В начале 40-х годов прошлого века Александр Северский — широко известный американский мэтр-изобретатель в области авиации. Ему лично президентом США Ф. Рузвельтом был вручен почетный приз Хармона. В 1939 году этот неугомонный, часто непредсказуемый человек вновь круто меняет свою судьбу: он напрочь отходит от своих конструкторских планов и всецело отдается военной аналитике. В нем просыпаются, как сейчас принято выражаться, явные экстрасенсорные способности.
В американских газетах того времени появляются его парадоксальные предсказания. Назовем лишь некоторые из них: в июле 1939 г. он заявил, что Гитлер начнет войну уже в сентябре этого же года; в 1941 г. в интервью одной солидной газете уверенно предрек, что скорость самолетов достигнет 800 км/час; что англичане выиграют в небе «битву над Британией» в ходе Второй мировой войны. Наконец, он предсказал провал блицкрига в войне фашистской Германии против СССР, а в 1956 году «увидел» прорыв в космос «советского майора».
До конца своих дней почетный доктор наук США А. Северский сохранил звание консультанта ВВС США, увидели свет две его книги о боевой авиации. Он был членом 17 научных и общественных организаций, отмечен высшей наградой США для гражданских лиц — медалью «За службу», дожил до 80 лет, скончался в Нью-Йорке ровно 40 лет назад.
…Его последними словами были «Ухожу туда…» Куда? В небо? Какое? То самое, может быть, где он впервые ощутил пронзительную прелесть парения над землей? Тогда это будет, скорее всего, наш, качинский период жизни этого необыкновенного, мужественного, смело бросившего вызов судьбе, человека…
На снимке: Александр Прокофьев-Северский во время обучения в Качинской школе военных летчиков, 1915 г.
